Светлана Таскаева - Сказка о хитром жреце и глупом короле

— Гм… — задумчиво произнес жрец Змеи. — Лазутчик в обличье раба? Там действительно был еще один раб, кроме тех, которых ты велел заковать в железо…

Страж скрежетнул зубами:

— Владыка велел допросить рабов. Допрашивали то, кто знал немой язык — пока Владыка смотрел Храм. Потом допросчики докладывают: «Да, дескать, рабы уверяют, будто раб жреца, того жреца, который уехал с обозом, и правда был не такой как все — немого языка не знал, и шрамов на нем не было. И гордый был очень», — Страж снова заскрипел зубами. — Подумать только, этот негодяй был от меня на расстоянии удара саблей, а я выпустил его из рук!

Тут их снова прервали:

— Вниз по течению никаких следов! Дальше начинается узкое ущелье, по которому нельзя пройти, и наверх там с последнего дождя не выбирались! — доложил другой солдат.

Страж посмотрел на жреца:

— Тебе ничего не остается делать, кроме как поднять их след. Если ты поможешь мне найти их, я с радостью забуду о том, как ты это сделаешь.

— А если ты их не найдешь, твоя голова украсит кол у Золотого Дворца? — сухо спросил жрец. Страж промолчал и побледнел, но глаз не отвел.

— Хорошо. Я вижу, мы теперь волы в одной упряжке, — и жрец, повернувшись, спустился с камня к ручью. У воды он остановился, постоял немного, потом вдруг неожиданно спросил у Стража:

— Ты посылал солдат вверх по течению, к Храму?

— Нет, с какой стати?

— Смотри, — и жрец, наклонившись, зачерпнул воды. Страж заглянул в поднесенную ему горсть: в воде змеилось что-то красное. Жрец прикоснулся к воде губами:

— Это кровь.

Страж опустился на колено и пригляделся: в ручье словно тянулась длинная темно-алая нить.

— Эй, все немедленно вверх по течению! — крикнул он.

— Они осквернили Источник… — пробормотал жрец и обратился к Стражу: — Не торопись. И скажи своим людям, чтобы они ничего не пугались. Сейчас я сделаю так, что нам… что мы будем точно знать, где осквернители. Если ты хочешь этого. Но, мыслю, раз эти люди Морского Народа так хитры, как ты говоришь, без помощи моего чародейства тебе их не взять: их удача больше твоей. Что скажешь?

Страж нахмурился и взглянул наверх. Шрам на его шее покраснел:

— Ладно. Пусть будет по-твоему, жрец Змеи. Я не могу рисковать, что они в третий раз уйдут из моих рук. Тогда мне лучше… — и он замолчал.

— Хорошо, — и жрец с силой вонзил свой посох в прибрежную гальку. Потом отошел в сторону, опустился на колени и закрыл глаза. Некоторое время ничего не происходило. Потом в наступившей тишине с берега ручья донесся слабый шорох. Страж перевел взгляд: золотая кобра сползла с посоха и теперь неторопливо змеилась по гальке вдоль ручья. Кто-то из солдат полузадушенно вскрикнул.

— Молчать, шакальи потроха! Все за мной! — крикнул командир, но сам едва не вздрогнул, когда за его плечом появился жрец Змеи. Глаза жреца горели, голос звучал хрипло:

— Теперь они в наших руках. Знай, я сделал так, что все змеи, сколько их ни есть в Храме, сейчас ожили и ползут к святотатцам! Можешь не торопиться: мое колдовство будет действовать еще долго. Теперь они в нашей власти!

Амети пришел в себя оттого, что кто-то очень больно и умело хлестал его по щекам.

— Не надо, не… не бейте меня, — слабо проговорил он, пытаясь, не открывая глаз, спрятать горящее лицо от метких ударов.

— Ну, Амети, будь же мужчиной, очнись!

— Не… хочу… — произнес жрец и, открыв глаза, увидел Нимрихиля, занесшего руку для очередной пощечины.

— Так-то лучше. А то я уже все ладони отбил о твою физиономию, — сказал нумэнорец, опуская руку.

Щеки тоже пылали, словно их натерли перцем. Амети лежал на гладком полу, рядом сидел Арундэль. Над его запрокинутым лицом горели факел в изящном железном обруче и его отражение в зеркале черной стены. Рядом со жрецом на коленях стоял Нимрихиль.

— Ну что, пришел в себя? — спросил он.

— Где я?

— Где все мы, ты хочешь спросить? В святая святых Храма Змеи.

Амети застонал и снова закрыл глаза: значит, весь этот кошмар произошел на самом деле.

— А где жрец… Змеи? Ты его вроде уронил на меня?

— Лежит в углу. У него глубокий обморок после…хм. Ну ладно.

— А почему факел горит? — снова спросил Амети, втайне надеясь, что ему все-таки снится сон.

— Потому что я его разжег, когда он погас. Да приди же в себя, Амети!

— Оставь его в покое, — раздался негромкий голос Арундэля. — Недолго еще осталось…

И он глухо закашлялся. Амети открыл глаза и приподнялся:

— Чего — недолго?

Нимрихиль тяжело встал с колен и отошел в сторону:

— Так. Арундэль говорит, что колдовство, оживившее змей, не может длиться больше часа.

Поглядел в глаза Амети и продолжал, отвернувшись:

— Кто-то натравил на нас весь этот гадюшник. И теперь они точно знают, где нас искать. Другого выхода отсюда нет — я все осмотрел и все стены обстучал. Самое большое через час сюда спустятся люди Дхарина — побери его тьма и ог…

— Альв, — странным голосом произнес Арундэль. — Ты же знаешь, что так и будет. Так уже есть. Лучше молчи еще раз.

— От этого ничего уже не изменится. Я хотел сказать… Будь проклято его имя! Все.

— Нет, еще не все, — негромко добавил Арундэль, повернув голову к жрецу и открыв глаза, почти неразличимые в провалах глазниц, — Амети честный и мужественный человек… для харадрим. Он имеет право знать правду.

Амети глупо открыл рот, чувствуя себя, как это ни смешно, польщенным — «словно мешком золота подарили». Арундэль продолжал, собравшись силами:

— Здесь…древняя необоримая сила. Как в вашей храмовой темнице. Только гораздо более могущественная. Моих сил не хватит надолго.

Он помолчал и договорил:

— Я скоро уйду.

— Куда? — опешил Амети.

— К Намо Судии, — холодно и спокойно ответил Арундэль. — Я умру. А вы… а вы, скорее всего, останетесь жить.

— Так что давай прощаться, Амети, — сказал Нимрихиль, садясь перед жрецом на корточки. — До встречи — как ты выразился тогда? — в заплечной у Дхарина.

И он хрипло рассмеялся. Вся кровь Амети превратилась в лед, он беспомощно переводил взгляд с Нимрихиля на Арундэля. Язык у него пристал к небу.

— Надеюсь, — прошептал Арундэль, — он не станет долго мучить хотя бы тебя. Однако я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

Нимрихиль снова вскочил: было видно, что он не в состоянии безропотно ждать смерти.

— Неужто мне на роду написано сдохнуть как крыса в мышеловке! — воскликнул он, в отчаянии ударив кулаком по запертой на засов каменной двери, из-за которой не доносилось ни звука. Остановился, вынул из рукава нож, повернул лезвием к себе, поднял глаза на Амети. Как ни напуган был жрец ожидавшим его будущим, от этого взгляда и от клинка он отпрянул.

— Не бойся, Амети, — негромко сказал ему Нимрихиль. — Этого лекарства я бы не дал тебе, даже если бы ты меня умолял. И сам пробовать не стану, — с этими словами он убрал нож обратно в спрятанные под рукавом ножны и пошел куда-то вглубь святилища, которое по размерам своим было больше, чем комната со змеями.