Борис Воробьев - Искатель. 1971. Выпуск №1

— Смотрите, он прилетел, чтобы драться, — сказала Лиля, с тревогой думая о том, что Леша сейчас на аэродроме и, конечно, он первым поднимется в воздух.

На КП в это время находились Баранов и Соломатин. Поняв, что «мессер» приглашает драться, Баранов немедленно передал по рации зенитчикам:

— Прекратить обстрел! Повторяю: прекратить огонь!

Пулеметы умолкли. Остался только воющий звук нагло разгуливающего над аэродромом «мессершмитта», который в ожидании боя решил порезвиться: фашистский ас виртуозно выполнял одну за другой фигуры высшего пилотажа, желая, очевидно, блеснуть своим мастерством и в то же время воздействовать психологически на будущего соперника.

Соломатин стал поспешно надевать шлемофон.

— Николай, я поднимусь! Мой самолет готов!

— Погоди! — сказал Баранов.

Он не знал, как поступить: разрешить Соломатину лететь на бой или, наоборот, запретить ему.

— Ну? — нетерпеливо спросил Соломатин.

— Погоди, — еще раз повторил Баранов. — Ты помнишь, что произошло в полку Козырева?

Соломатин помнил. Это случилось недавно, на соседнем аэродроме. Фашист вот так же прилетел и вызвал на поединок советского аса. Ему поверили, и лучший летчик полка стал взлетать, чтобы вступить в единоборство с фашистом. Но немецкий ас подло обманул летчика и, вместо того чтобы сразиться с ним, просто расстрелял его на взлете.

— Ничего, рискнем! А как же иначе? — ответил Соломатин. — У меня руки чешутся! Не задерживай — я пошел!

— Ну, давай! — разрубил воздух рукой Баранов. — Только…

Он не договорил и, раздираемый сомнениями, болезненно поморщился. С одной стороны, это был большой риск… Он мог лишиться своего друга и лучшего летчика, которым гордился не только полк, но и вся воздушная армия, весь Сталинградский фронт… Причем двойной риск — фашист мог убить его при взлете и мог убить во время боя. Хотя и знал Баранов, что Соломатин первоклассный летчик, но чего не случается, когда идет смертельная схватка…

С другой же стороны, отказаться от боя было просто немыслимо: это значило признать превосходство врага, струсить. А ведь фашист прилетел один, он рисковал не меньше! Другое дело, если бы он явился с целью нападения, но он вызывал на единоборство — тут уж ничего не поделаешь… К тому же гитлеровцы, которые дошли до Волги и предгорий Кавказа, не привыкли к поражениям и, чувствуя свою силу, уверенные в своей непобедимости, действовали нахально. Вот как этот фашистский ас, прилетевший сюда. Нужно было проучить его, доказать, что советские асы не менее искусны, нужно было поддержать свой престиж.

И все же с болью в сердце посылал Баранов Соломатина в этот бой. Он пошел бы сам вместо него, но лететь командиру полка было бы безрассудно.

Некоторое время Баранов стоял у землянки и наблюдал, как надевает парашют и садится в кабину Алексей Соломатин. Но когда заработал мотор истребителя, он не выдержал и, схватив шлемофон, побежал к своему ЯКу. Нет, он не мог оставаться простым наблюдателем — он должен был сесть в самолет и приготовиться к тому, чтобы в любую секунду подняться в воздух, догнать и уничтожить фашиста, если только тот вздумает обмануть всех и сбить Соломатина при взлете.

Все, кто был на аэродроме, с замиранием сердца следили за поединком. Пока Соломатин взлетал и набирал высоту, «мессер» ждал в стороне. Потом противники пошли на сближение…

Это был блестящий бой, в котором оба летчика показали высший класс мастерства. Долгое время никто из них не мог одержать верх, они были равны по силе. Однако эта схватка не могла кончиться вничью — один из них обязан был победить… Истребители носились в небе, кувыркаясь, пикируя и вновь устремляясь в высоту. Атака за атакой, треск пулеметов, завывание моторов… Иногда казалось, что вот-вот они столкнутся на встречных курсах, и тогда оба самолета разлетятся вдребезги. Противники дрались отчаянно, не допуская ни малейшего промаха — любая неточность грозила гибелью…

Бой длился уже около получаса, когда вдруг ЯК Соломатина на крутом вираже глухо завыл, с усилием приподнял нос под страшной перегрузкой — и длинная очередь из пушки и пулеметов достигла цели, вонзившись в брюхо «мессершмитта». Фашистский истребитель перевернулся через крыло и стал падать. Спустя несколько секунд в стороне от аэродрома раздался взрыв, и в воздух поднялись и посыпались вниз обломки самолета, комья земли…

Соломатин пролетел бреющим полетом над местом гибели фашиста, потом промчался над аэродромом и посадил свой ЯК. К нему подбежали летчики и техники, вытащили из кабины и стали качать, подбрасывая на руках.

— Ура Соломатину! Лешке ура-а!..

— Хватит, братцы! Хватит! Пощадите! — взмолился Соломатин.

Когда его, наконец, поставили на ноги, он, улыбаясь, покачал головой и сказал:

— Да вы что? Фашист не убил, так вы хотите прикончить?!

Баранов крепко обнял его и расцеловал.

— Ну, Алексей, черт! Я так боялся за тебя… Понимаешь, когда где-то в бою — одно дело, а вот так, когда знаешь, что прилетел сильнейший ас… Здорово ты его, просто классно!

Он снова обнял Соломатина — и вдруг спохватился:

— Слушай, так тебе же лететь сейчас!

— Да вот уже заправляют самолет, видишь. Сейчас будет готов! — ответил Соломатин.

— Так давай я поведу твоих, а ты потом слетаешь вместо меня, — предложил Баранов. — Идет?

— Нет, я сам. Это так, разминка была, полезная, — пошутил Алексей.

Через несколько минут на командном пункте взвились в небо ракеты, и летчики дежурной шестерки стали запускать моторы, Лиля, которая так и не успела поздравить Соломатина с победой, стала быстро пристегивать лямки парашюта.

— Профессор, помоги! Замок не застегивается…

Инна помогла ей пристегнуться, запустить мотор. Махнув на прощанье рукой, прямо со стоянки Лиля пошла на взлет. Уже в воздухе, когда шестерка ЯКов собралась в строй, она услышала по радио с земли:

— На подходе к городу группа «юнкерсов» и «дорнье»… Квадрат восемь… Квадрат восемь… Сверху прикрывают «мессершмитты». Вступайте в бой немедленно…

Набирая высоту, шестерка ЯКов взяла курс навстречу вражеским бомбардировщикам, и скоро Лиля через просветы в облаках увидела чуть ниже впереди большую группу самолетов, летящих плотным строем. Сверху над бомбардировщиками вились истребители прикрытия — восемь «мессершмиттов». Враг имел значительное преимущество.

Маскируясь в облаках, ЯКи подошли к противнику и по сигналу Соломатина сразу всей шестеркой атаковали его. Лиля, не отрываясь от ведущего, с ходу напала на «юнкерс», который летел справа от головного. С близкой дистанции она всадила в него мощный залп огня, и он, задымив, вспыхнул, отваливая от строя куда-то в сторону и вниз, оставляя за собой клубящийся след. Рядом с ним взорвался головной «юнкерс», подожженный Соломатиным.