Виталий Мелентьев - Искатель. 1973. Выпуск №6

Как это случилось? Не знаю. Главное все-таки внешняя независимость. Я хотел показать моим бывшим товарищам, что я живу ничуть не хуже их. Дело в том, что, когда я разбился, у меня были кое-какие сбережения, а среди артистов существует великое чувство товарищества. Я ничего не просил. Они собрали деньги и помогли мне купить домик. Пенсия у меня неплохая. Но мне хотелось другого. Я хотел показать всем, что и в новой жизни я обязательно необыкновенный человек. Конечно, можно было овладеть какой-нибудь интересной профессией, но это казалось мне делом долгим и ненадежным.

Тут подвернулся Аркадий. Да, Шебалин. И его знакомая, бывшая любовница. Она, знаете, из тех, которые возле театра, возле цирка, возле искусства. Вначале мне мнилось совершить благородный поступок, показать себя во всей красе. Я очень хотел помочь ей выбраться из положения любовницы для любого. А вместо этого втянулся в ее компанию сам.

Когда Аркадий впервые предложил мне обчистить базу, я возмутился. Он смеялся, и я, пьяный, сдался. А Ева тут еще подзуживала. Какая Ева? Евдокия. Дунька! Я и пошел. Пошел, чтобы доказать, что я не трус. Даже больше — потому что обыкновенный человек не сделает того, что делал я. И это поначалу меня захватило — опять риск, смелость, находчивость.

Потом к подлой романтике прибавился самый подлый расчет. Вот так все и случилось.

Меня поразило ваше отношение к старой артистке. Значит, вы знаете людей, если вот так, сразу, встали на сторону действительно чудесного человека, уберегли ее от неприятностей… И я поверил вам. Потому что знал, какую подлую роль я выбрал в жизни. Роль вора, пособника спекулянтки. Стал подлецом даже по отношению к своим товарищам. Они ведь не ведали, зачем я приезжаю в Москву или туда, где они гастролировали, и что я привозил. Они просто радовались мне и, если могли, помогали. Именно они помогли мне сделать нечто вроде складного перша. Знаете, вроде телескопической складной антенны. С виду — обыкновенная трость из металла или удочка. А когда вытянешь все звенья, получается десятиметровая штанга с крючком на конце. Крючок зацеплялся за край отверстия, и я быстро взбирался вверх. Вот и весь секрет. Никаких следов. Дело цирковой техники. Я рассказал вам все. И скажу о другом.

Как всякие опытные и давно действующие жулики, мы думали о возмездии. И Шебалин предложил в случае провала одного или двоих третьего не выдавать, а все списать на Камынина. Он специально возил нас и показывал этого сторожа базы. Аркадий знал его историю, кто-то из болтунов пассажиров рассказал ему о жизни этого человека. Мне кажется, даже вы поверили, что нам помогал Камынин. Если бы я вам этого не сказал, вы бы засудили невинного человека. Наша версия была тщательно продумана, и мы бы стояли на своем, а Аркадий в стороне. По нашему уговору, оставшийся на свободе помогал бы тем, кто в заключении.

После того как Еву отпустили, это он позвонил нам из Подмосковья. Он предупредил, что дело «пахнет керосином», и мы решили «рвать когти». Когда же я вошел в машину, то сразу узнал Камынина. И сразу начал играть заранее подготовленную роль. Ева тоже видела его раньше. Аркадий настоял, чтобы она с последней партией обязательно поехала бы в его машине. Почему так настойчиво — не знаю. Но мы два дня дежурили на базаре, пока он не приехал. Ну, остальное — детали… Какие преступления и где мы совершили, я вам сообщу…

Лавров деловито сообщил обо всех ограблениях. Их оказалось больше, чем представляли себе Грошев и его начальство. Не на всех базах сообщали о происшествиях в милицию, покрывая таинственные недостачи своими средствами. Лавров просил только об одном — по возможности не придавать дело огласке. Пусть не знают товарищи.

Когда протоколы были подписаны, Лаврова отконвоировали, Грошев запер комнату и увидел, что Камынин все так же стоит в коридоре, держа ключи в бессильно опущенной руке.

— Иван Тимофеевич, вы не уехали?

— Не могу… Не могу вести машину…

Грошев простился с дежурным, решительно развернул Камынина к выходу и, взяв под руку, повел к машине. Он довез Ивана Тимофеевича до дома, загнал «Волгу» в гараж.

Прощаясь, они почему-то принялись благодарить друг друга и оба чувствовали себя несколько смущенно.

Дело было передано в суд. Грошеву поручили новое, и он был очень занят. Тем более что молодожену как-то неудобно задерживаться на службе. Поэтому, когда в один из дней его вызвали к Ивонину, он поморщился: не ко времени.

У Ивонина сидел руководитель местного торга. Когда в кабинет вошел Грошев, руководитель, как показалось Николаю, взглянул на него с надеждой.

— Вот, — Ивонин кивнул в сторону своего гостя, — товарищ жалуется, мол, в торговле не хватает проверенных кадров. Трудно работать. Последний раз вы вели очень путаное дело галантерейной базы. Что вы скажете о ее работниках?

— Только хорошее. Хотя и у них все-таки несколько сдали нервы.

— Не понял, — нахмурился Ивонин, а руководитель торга несколько оживился. — Вы мне докладывали…

— Вспомните последний приход заведующей секцией. Она высказала подозрение в адрес одной из сослуживиц и этим объективно очень помогла следствию. Но в данном случае, в данном коллективе она могла бы поступить и по-иному: сама в коллективе выяснить неясные подозрения, а коллектив, безусловно, помог бы ей установить истину. Кстати, несколько позднее так и произошло.

— Какой же вывод? — насторожился Ивонин.

— Любого работника базы можно выдвигать на более ответственную работу. В честности кого бы то ни было из них у меня лично нет ни малейших сомнений. Они показали себя прекрасными товарищами.

— Да, но все-таки одна из работниц базы сообщала своим знакомым о движении товаров, — нахмурился теперь уже руководитель торга.

Пожалуй, он не понравился Грошеву: «Зачем бросать тень на своих же подчиненных?» И следователь суховато ответил:

— Сколько мне известно, если работник не связан с секретными данными, которые, кстати, оговариваются и о чем работник предупреждается, он вправе говорить и писать о своей работе. И ничего нет плохого в том, что ваша работница сообщила товарищу, что на базу прибыл такой-то товар и он скоро появится в продаже, и не где-нибудь, а в конкретном месте. По-моему, это обыкновенная реклама. Выгодная и торговцу, и покупателю.

— Я не понимаю… — обиделся руководитель торга.

— Очень просто. Если бы вы через газеты, радио, наконец, сообщали бы жителям, какие товары вы получили и где они будут продаваться, я убежден, что большая часть товаров перестала бы быть дефицитной. Люди бы знали, что они смогут купить, когда и где, и не брали бы то, что им не подходит.

— Товаров не хватает, — буркнул руководитель торга.