Дуглас Престон - Остров

— Падающая башня в Пизе? — предположил Хэтч.

— Минутку! — воскликнул Сент-Джон. Он еще раз посмотрел на монитор. — Взгляните на симметричные линии слева, здесь и здесь. А теперь обратите внимание на эти изогнутые участки, расположенные один под другим. Если бы я не имел совершенно другой информации, то предположил бы, что это пересекающиеся арки. — Он повернулся к Нейдельману. — Вы знаете, что Бездна сужается к середине?

Капитан кивнул.

— От двенадцати футов в поперечнике внизу до девяти футов на высоте семидесяти футов.

Историк провел пальцами по сходящимся линиям каркасной модели.

— Да, — прошептал он. — Это похоже на конец перевернутой вверх дном колонны. Она должна служить основанием для внутреннего контрфорса. А эта арка, вот здесь, концентрирует нагрузку в одной точке. То есть выполняет прямо противоположную задачу.

— Вы не могли бы объяснить, что имеете в виду? — спросил Нейдельман.

Он говорил спокойно, но Хэтч видел, что в глазах капитана вспыхнул интерес.

Сент-Джон отступил на шаг от монитора, его лицо выражало удивление.

— Все сходится. Такая же глубокая и узкая… в конце концов, Макаллан строил соборы… — Он замолчал.

— Да о чем вы? — нетерпеливо спросил Нейдельман. Сент-Джон перевел взгляд своих больших глаз на Рэнкина.

— Поверните, пожалуйста, картинку на сто восемьдесят градусов относительно оси «игрек».

Рэнкин молча выполнил его просьбу, и диаграмма на экране повернулась. Теперь изображение Водяной Бездны заняло вертикальное положение, сияя красными линиями скелета.

Неожиданно послышался вздох капитана.

— Мой бог, — прошептал он. — Это же собор.

Историк кивнул, и на его лице появилась торжествующая улыбка.

— Макаллан сконструировал то, что он знал лучше всего. Водяная Бездна — это всего лишь шпиль. Чертов перевернутый шпиль собора.

Чердак был таким, каким его помнил Хэтч: забит самыми разными ненужными вещами, скопившимися за десятилетия. Окна пропускали слабые лучи полуденного света, которые тут же терялись в грудах темной мебели, старых шкафов и кроватей, вешалок для шляп и коробок, поставленных друг на друга стульев. Когда Хэтч поднялся на последнюю ступеньку, жара, пыль и запах нафталина с неожиданной остротой вернули его на много лет назад: они с братом играют на чердаке в прятки, а дождь громко стучит по крыше.

Он глубоко вздохнул, а затем осторожно двинулся вперед, стараясь ничего не перевернуть и не шуметь. Каким-то образом это хранилище воспоминаний превратилось в священное место, и он чувствовал себя здесь чуть ли не чужаком, вторгшимся в святилище.

После того как была окончательно составлена карта Водяной Бездны, все ждали появления на острове агента страховой компании, и Нейдельману ничего не оставалось, как остановить работы на вторую половину дня. Малин воспользовался этим, чтобы зайти домой перекусить и кое-что разыскать. Он вспомнил большой альбом «Величайшие соборы Европы», принадлежавший его тетушке. Если повезет, он отыщет альбом в коробках с книгами, которые его мать аккуратно складывала на чердаке. Он хотел сам, в спокойной обстановке, разобраться с открытием Сент-Джона.

Он продирался сквозь груды вещей, больно ударился щиколоткой о столик, на котором стоял старый проигрыватель и лежали пластинки. Он посмотрел на них и вспомнил, что они сильно заиграны и исходную мелодию уже тогда, во времена его детства, с трудом удавалось разобрать. «Пуская пыль в глаза», [67] «Puttin' on the Ritz» (1929), песня Ирвинга Берлина(1888–1989), ставшая популярной в исполнении дуэта Гарри Ричман — Фред Астер. Впоследствии исполнялась Эллой Фицджеральд. «Варситидрэг», [68] Ария из мюзикла «Хорошие новости» Рэя Хендерсона (1927), давшая название танцу, подобному чарльстону. «Давай похулиганим», [69] Ария из мюзикла Кола Портера «Париж» (1928) Бинг Кросби и сестры Эндрюс. [70] Американское вокальное трио, представительницы стиля свинг. После выступлений на подмостках провинциальных оперетт Среднего Запада сестры Эндрюс в конце 30-х и 40-х гг. исполнили много песен на радио и в кино, часто в сопровождении оркестра Гленна Миллера. Среди прочих при записи грампластинок с ними сотрудничали Бинг Кросби и Гай Ломбардс. Отец настаивал, чтобы они слушали эти древние пластинки летними вечерами, и хриплые пронзительные звуки старых мелодий плыли над двором в сторону побережья.

В тусклом свете он различил огромную резную спинку родительской кровати, стоявшей в дальнем углу. Прадедушка подарил ее прабабушке в день свадьбы. «Забавный подарок», — подумал Хэтч.

Так и есть: рядом с кроватью стоял древний шкаф. А за шкафом Хэтч углядел коробки с книгами — аккуратно сложенными с тех самых пор, как они с Джонни сделали это под руководством матери.

Хэтч подошел к шкафу и попытался отодвинуть его в сторону. Он переместился на дюйм, может быть, чуть больше. Хэтч отошел назад, разглядывая чудовищно массивный викторианский шкаф, раритет из времен его деда. Он навалился на него плечом и сумел подвинуть еще на несколько дюймов. За долгие годы дерево должно было высохнуть, и Хэтча поразило, каким оно все-таки осталось тяжелым. Наверное, он чем-то набит. Малин вздохнул и вытер лоб.

Верхние дверцы шкафа оказались незаперты, однако внутри ничего не нашлось. Нижние ящики также были пусты. Все, кроме самого нижнего: там он обнаружил свою старую футболку с логотипом «Лед Зеппелин». Он вспомнил, что ее когда-то купила для него Клэр, когда они ездили на экскурсию в Бар-Харбор. Он повертел футболку в руках, вспоминая тот день, когда Клэр вручила ему подарок. Теперь это всего лишь старая тряпка. Он отложил футболку в сторону. Теперь Клэр нашла свое счастье — или потеряла его, тут все зависит от того, кого спрашивать.

Еще одна попытка. Хэтч обхватил шкаф и принялся раскачивать. Неожиданно монстр резко наклонился вперед, так, что удержать его было невозможно. Малин отскочил в сторону, а громада шкафа с оглушительным грохотом рухнула на пол рядом с ним, подняв тучу пыли.

Когда пыль немного улеглась, Хэтч наклонился и с любопытством принялся разгребать обломки.

Деревянная спинка шкафа раскололась на две части, открыв узкое углубление. Внутри Хэтч разглядел газетные вырезки и страницы с истончившимися, хрупкими краями, исписанные незнакомым мелким почерком.

Красновато-желтый мыс острова Бёрнт-Хэд торчал в море к югу от города, точно шишковатый палец великана. На его дальней оконечности крутой, поросший лесом склон спускался к заливу, прозванному бухтой Сквикерс. [71] От английского squeak — пищать, взвизгивать. Здесь скопились миллионы устричных раковин, трущихся друг о друга в волнах прибоя, что и послужило поводом для такого странного именования. Лесные тропы и лощины, лежащие в тени маяка, звались долина Сквикерс. В этом названии заключался двойной смысл для старшеклассников Стормхейвена; именно сюда приходили влюбленные парочки, и многие здесь потеряли невинность.