Николай Коротеев - Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

— Вы здесь уже давно, — сказал он доктору. — Что нового произошло в мире за это время?

— Многое из нового успело сделаться старым. О многом я просто не осведомлен, — отозвался Смайлс. — Но кое-что знаю. Приходите почаще, буду вам рассказывать.

Усилием воли Абалио заставил себя успокоиться, усмирил сумбур мыслей. Для правильной оценки ситуации нужны были трезвость и самообладание.

— А карты местности у вас нет? — спросил он.

Доктор позвонил в колокольчик. Появилась негритянка.

— У меня на столе большая книга, — распорядился он.

Негритянка, очевидно научившаяся понимать его с полуслова, поклонилась и вскоре принесла огромный фолиант в истертом кожаном переплете. Доктор дождался, пока она уйдет, и открыл книгу. Между страниц отыскал пожелтевший листок.

— Ее сделал человек, открывший это месторождение, — сказал доктор. — Он тоже закончил дни на Болотном острове. Вот участок, где мы находимся, — и ногтем обвел заштрихованную область по обе стороны змейкой извивающейся реки.

Абалио впился в самодельную, черной тушью вычерченную карту, стараясь запомнить мельчайшие ее подробности.

— Вот Болотный остров. А тут, — показал Смайлс, — выше и ниже по течению реки, стоит охрана на катерах. Она, кстати, предупреждает начальство о приближении посторонних...

— Где еще такие посты? — Абалио не отрывался от карты.

— Больше постов нет, бежать отсюда иначе как по реке невозможно, просто не выбраться.

— По реке? А дальше? — Абалио посмотрел на доктора.

— Дальше? — Доктор сложил листок, захлопнул фолиант. — Увы, я располагаю лишь планом владений компании. Что творится вокруг — загадка. Насколько мне известно, участок, где мы находимся, оказался на территории государства, которое недавно образовано. Теперешнее его название вам вряд ли что-нибудь скажет. Но замечу сразу: внешнеполитическая его позиция такова, что вы, скорей всего, не встретите сочувствия у властей. А вот соседняя страна... Там, не исключено, можно рассчитывать на понимание...

— Вы так откровенны со мной, — с благодарностью произнес Абалио.

Доктор ободряюще улыбнулся, но признание его прозвучало невесело:

— Подозреваю, вы, в силу своей молодости, станете тем человеком, который услышит мой последний вздох... Или, по крайней мере, проводит меня на Болотный остров.

— Ну уж нет! — Абалио сжал кулаки. — Либо мы очутимся там вместе, либо я вызволю вас отсюда. Сколочу команду беглецов...

— Что ж, попробуйте, — не стал возражать доктор. — Жаль, не смогу составить вам компанию. — Он поправил плед, которым были укутаны его ноги. — Только никому не говорите, что видели карту. Иначе подведете меня... И себя. И знаете, сегодня я порекомендую вам принять хорошую порцию снотворного.

На следующий день Абалио разыскал Гирча и, ни словом не обмолвившись о разговоре с доктором, попросил у начальника африканского отделения фирмы «Альфа» данные по географическому положению месторождения.

— Зачем это? — вяло полюбопытствовал тот.

— Вы привезли меня сюда, чтобы я усовершенствовал ваши разработки, не так ли? — срывающимся голосом заговорил Абалио.

— Мы привезли вас, чтобы вы отвечали за исправность техники, — зевнув, уточнил Гирч.

— Для этого я должен правильно себе представлять природные условия, — горячась, принялся доказывать Абалио.

Гирч ухмыльнулся:

— Нет. Ничего подобного от вас не требуется, — и со скучающим видом отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Но остановить Абалио, если уж он начинал действовать, видя перед собой цель, было не так-то просто. Он, разумеется, не забывал об осторожности. И все же регулярными стали для него теперь далекие одинокие прогулки. Отпускали его более или менее свободно, хотя удаляться от здания гостиницы без сопровождения охраны не рекомендовалось. Бывали случаи, на обитателей колонии нападали дикие звери. Иногда, в особенности по вечерам, сидя у доктора, Абалио слышал рык львов, завывания гиен и шакалов. Поэтому брел он обычно осторожно, стараясь не наткнуться на ядовитого паука или змею, однако еще зорче смотрел по сторонам. Все вокруг он видел как бы сквозь исчерченный тушью листок, хранящийся в кабинете доктора. Копию плана, воспроизведенную по памяти, Абалио постоянно носил с собой. Уточнял, делал поправки, учился ориентироваться в незнакомых условиях. Но при этом постоянно ловил себя на том, что многое запоминает лишь с одной мыслью, с одной мечтой: рассказать когда-нибудь об увиденном Микки и Эстелле.

Абалио представлял себе, как это произойдет. Они сядут друг подле друга в уютной комнате и поведут долгий, нескончаемый разговор... Только бы вырваться, только бы вернуться!

Почему Старков так любил осень? Этот промокший насквозь лес, растерявший за лето все привычные свои звуки, кроме сонного шуршания дождя? Эту хлюпающую под ногами кашу, холодную кашицу из мокрой земли и желтых осенних листьев? Это низкое тяжелое небо, нависшее над деревней, как набухший от воды полог походной палатки?

Пушкинская осень — желтое, багряное, синее, буйное и радостное, спелое, налитое… А Старков почему-то любил серый цвет, карандашную штриховку предпочитал акварели и маслу.

Часами Абалио просиживал у Желтой реки, наблюдая за быстрым и плавным ее течением. Из-за размытой глины вода была мутной, но в небольших затончиках она отстаивалась до прозрачности, и Абалио видел, как резвятся среди водорослей быстрые рыбки. Стать бы одной из них!

Абалио думал, напряженно думал.

Уплыть по реке? А дальше? Он окажется в незнакомом времени, среди незнакомых людей. Да и на чем он поплывет? Верхом на бревне?

Угнать автобус? Но ведь он не умел им управлять. Пробраться в грузовик, когда загрузят очередную партию контейнеров с галлактием? Но контейнеры перевозят в Европу с крайней тщательностью, каждую партию сопровождает лично Бриггс. Его не проведешь. Попытаться подкупить этого подлеца? Нет, слишком велик риск выдать себя.

И все же Абалио упрямо искал выход, не позволяя себе разувериться в возможности освобождения. Перебирал новые и новые варианты... Бросить в реку бутылку с запиской? Но что написать, если он даже не мог указать своих координат? Обратиться к потомкам с призывом: поднимайтесь вверх по течению, и вы нас найдете? И подписаться — «человек из прошлого»... Такую записку любой, кому бы в руки она ни попала, воспримет как шутку, розыгрыш... Кроме того, бутылку могут перехватить. Но допустим, ему удастся удрать и благополучно добраться до дома... Как произойдет его встреча с близкими? Сын, который старше отца... Внуки — ровесники деда... Даже представить такое невыносимо страшно. Неужели фирма действительно располагала машинами времени?