Аркадий Вайнер - Искатель. 1976. Выпуск №1

— Сотни две, должно быть.

— Триста двадцать шесть за последние полсотни лет… И каждый четвертый — впустую. Конечно, собрана куча данных, но что это для такой планеты… Ты представляешь себе, насколько она велика?

— В десять с лишним раз больше Земли.

— Так-то так, но что это означает? — Фолкен повернулся к большому глобусу, который стоял в углу кабинета Вебстера. — Погляди на Индию — много места она занимает? Ну вот, если поверхность земного шара распластать на поверхности Юпитера, она там займет столько же, сколько Индия у нас.

Они помолчали. Вебстер размышлял над этим сравнением: Юпитер относится к Земле, как Земля к Индии. Удачный пример, и, конечно, Фолкен не случайно его выбрал.

Неужели десять лет прошло? Да, не меньше… Авария произошла семь лет назад (эта дата на всю жизнь врезалась в его память), а предварительные тесты начались за три года до первого и последнего полета «Куин Элизабет».

Десять лет назад капитан (нет, тогда лейтенант) Фолкен пригласил его полетать дня три над равнинами Северной Индии с вершинами Гималаев на горизонте.

— Совершенно безопасно, — заверил он. — Отдохнешь три дня от бумаг и представишь себе, о чем идет речь.

Вебстер не был разочарован. Если не считать его первого посещения Луны, этот полет был самым памятным событием его жизни. Хотя, как и говорил ему Фолкен, никаких опасностей и никаких особых приключений не было.

Они взлетели в Сринагаре как раз на рассвете. Огромный серебристый шар уже отражал первые лучи солнца. Взлет происходил в полной тишине — никакого рева газовых горелок, которые обеспечивали подъемную силу старинным «монгольфьерам». Все необходимое тепло давал небольшой, весом около ста килограммов, импульсный реактор, подвешенный в устье шара. В горизонтальном полете достаточно было нескольких импульсов в минуту, чтобы компенсировать расход тепла в оболочке.

Даже в полутора километрах над землей они слышали лай собак, людскую речь. Все шире простирался над ними залитый солнцем ландшафт. Через два часа шар уравновесился на высоте пяти тысяч метров; здесь им то и дело приходилось дышать через кислородную маску. И можно было без забот любоваться пейзажами, приборы выполняли за них всю работу. В частности, собирали данные для тех, кто проектировал тогда еще безымянный линейный корабль для воздушного океана.

День выдался превосходный. До начала юго-западного муссона оставался целый месяц, и в небе не было ни облачка. Время будто остановилось, и только радио некстати каждый час нарушало их грезы. Кругом во все стороны, до горизонта и дальше простирался древний, дышащий историей ландшафт — лоскутное одеяло из городов, полей, храмов, озер, оросительных каналов…

Усилием воли Вебстер освободился от чар воспоминаний десятилетней давности. Полет на воздушном шаре сделал его сторонником аппаратов легче воздуха. И помог ему осознать, как огромна Индия даже в мире, который можно облететь за девяносто минут. А ведь Юпитер, повторил он про себя, относится к Земле, как Земля относится к Индии…

— Допустим, мы согласимся с твоими доводами, — сказал он вслух, — и допустим, найдутся средства на этот проект. Остается еще один вопрос: почему ты уверен, что справишься с задачей лучше, чем те — сколько их было? — да, триста двадцать шесть автоматических зондов, которые уже были запущены?

— Я превосхожу автоматы и как наблюдатель, и как пилот. Особенно как пилот. Не забудь, у меня больше опыта работы с аппаратами легче воздуха, чем у кого-либо еще на свете.

— Ты вполне можешь сидеть в полной безопасности в центре управления на Ганимеде.

— Но ведь в том-то и дело, что это уже было! Ты забыл, что погубило «Куин»?

Вебстер знал причину, однако ответил:

— Продолжай!

— Запоздание — запоздание! Оператор, этот болван, думал, что работает через местный передатчик, а на самом деле его подключили к спутнику. Не его вина, конечно, но заметить-то должен был. И пока сигнал проходил в оба конца, получалось опоздание на полсекунды. Пустяк, казалось бы, и не было бы никакой беды, если бы мы шли в спокойном воздухе. Но турбулентность над Гранд-Каньоном все испортила. Платформа накренилась — оператор давай ее выравнивать. А она за это время уже успела накрениться в другую сторону. Ты пробовал когда-нибудь вести по неровной дороге машину, которая слушается руля с опозданием на полсекунды?

— Не пробовал и не собираюсь. Но могу себе представить, что это такое.

— Так вот, от Ганимеда до Юпитера миллион километров. И получается суммарное запаздывание сигнала — шесть секунд. Так что оператор должен находиться на месте, чтобы вовремя принимать меры, если что случится. Вот я тебе сейчас покажу одну штуку… Можно это взять?

— Конечно, бери.

Фолкен взял с письменного стола открытку. На Земле почти перестали пользоваться открытками, но эта изображала объемный марсианский ландшафт и была обклеена редкими дорогими марками. Фолкен держал ее вертикально.

— Старый трюк, но он поможет мне объяснить, что я подразумеваю. Пропусти открытку между большим и указательным пальцами, но не касайся ее… Вот так.

Вебстер протянул руку и поднес пальцы вплотную к открытке.

— Теперь лови!

Фолкен подождал несколько секунд, потом вдруг выпустил открытку. Пальцы Вебстера схватили пустоту.

— Давай еще раз, чтобы ты убедился, что тут нет никакого жульничества. Видишь?

Открытка снова проскользнула между пальцами Вебстера. — А теперь испытай меня!

Взяв открытку, Вебстер тоже внезапно выпустил ее. И почти тотчас она оказалась зажатой между пальцами Фолкена. Реакция была настолько быстрой, что Вебстеру даже почудилось, будто он услышал щелчок реле.

— Когда хирурги собирали меня по частям, — заметил Фолкен бесстрастно, — они внесли кое-какие усовершенствования. И это только одно из них. Мне хочется извлечь из них максимум пользы. И Юпитер для этого очень подходит.

Несколько секунд Вебстер глядел на открытку, впитывая глазами неправдоподобные краски на склонах Харона. Потом произнес:

— Понятно. И сколько времени уйдет на подготовку?

— С твоей помощью да при поддержке комитета и разных научных организаций, которые нам удастся привлечь, года три. Да еще год на испытания, ведь придется запустить по меньшей мере два пробных аппарата. В общем, если все пройдет гладко, — пять лет.

— Примерно так я и думал. Что ж, желаю тебе успеха. Ты его заслужил. Но в одном деле я тебе не союзник.

— Это в каком же?

— Когда в следующий раз отправишься на воздушном шаре, не рассчитывай, что я пойду с тобой пассажиром.

На путь от Юпитера-V до самого Юпитера — около ста тысяч километров — уходит всего три с половиной часа. Мало кто мог бы уснуть на таком отрезке. Говард Фолкен вообще считал потребность в сне слабостью, а когда его мозг все же нуждался в отдыхе, его преследовали сны, с которыми время до сих пор не совладало. Но в ближайшие три дня не приходилось рассчитывать на отдых — значит, надо отдыхать сейчас, пока длится падение в океан облаков.