Аркадий Вайнер - Искатель. 1976. Выпуск №1

Картина была до того чарующей и необычной, что не хотелось думать об опасности. Мало кто наблюдал так близко шаровые молнии. И ни один из тех, кто встречался с ними в земной атмосфере, паря на воздушном шаре, наполненном водородом, не остался жив. Перед внутренним взором Фолкена в который раз пробежали страшные кадры старой кинохроники — гибель дирижабля «Гинденбург», подожженного случайной искрой при посадке в Лэйкхерсте в 1937 году Но здесь такая катастрофа исключена, хотя в оболочке над головой Фолкена было больше водорода, чем в том цеппелине. Пройдет не один миллиард лет, прежде чем кто-нибудь сможет развести огонь в атмосфере Юпитера.

Послышался треск, словно жарили сало на сковородке, — это ожил канал микрофонной связи.

— Алло, «Кон-Тики», ты слышишь нас? «Кон-Тики», ты слышишь?

Слова были сильно искажены и будто изрублены, но понять можно. Фолкен повеселел. Контакт с миром людей восстановлен…

— Слышу… — ответил он. — Великолепный электрический спектакль — и никаких повреждений. Пока.

— Спасибо. Мы уже думали, что потеряли тебя. Будь другом, проверь телеметрические каналы третий, седьмой и двадцать шестой. Потом второй камеры. И нас что-то смущают показания измерителей ионизации…

Фолкен неохотно оторвался от пленительного фейерверка вокруг «Кон-Тики». Все же изредка он поглядывал в иллюминаторы. Первыми пропали шаровые молнии — они росли в объеме и взрывались, достигнув критической величины. Но еще и час спустя все металлические части на внешней оболочке капсулы продолжали светиться. А радио продолжало потрескивать половину ночи.

В оставшиеся до утра часы все было спокойно. Лишь перед самым восходом на востоке появилось какое-то зарево, и Фолкен сначала принял его за утреннюю зарю, но потом сообразил, что до зари еще минут двадцать. К тому же зарево приближалось к нему. Сравнительно узкая, четко ограниченная полоса… Казалось, в небе под облаками шарит луч исполинского прожектора.

Километрах в ста за первым лучом появился второй, он летел параллельно ему с той же скоростью, А за вторым еще один, и еще, и еще… И вот уже все небо расписано полосами света и тьмы!

Чудеса уже перестали быть неожиданностью для Фолкена, и он не представлял себе, чтобы эти беззвучные переливы холодного света чем-то ему угрожали. Но зрелище было таким поразительным и таким непостижимым, что леденящий страх проник в его душу, подтачивая самообладание. Какой человек не почувствовал бы себя жалким пигмеем перед лицом столь могучих и непонятных сил… Может быть, на Юпитере все-таки есть не только жизнь, но и разум? И теперь этот разум наконец-то начинает реагировать на вторжение постороннего?

— Да, видим. — В голосе из Центра звучал отголосок того же страха, который владел Фолкеном. — Никакого понятия, что это может быть. Будь наготове, вызываем Ганимед.

Феерия медленно угасала. Каждая новая полоса, выходящая из-за горизонта, была намного бледнее предыдущих, энергия их явно истощалась. Еще через пять минут все было кончено. Последний слабый отблеск пропал за горизонтом на западе. И сразу Фолкен ощутил огромное облегчение. Невозможно было долго созерцать такое завораживающее и пугающее зрелище без ущерба для душевного покоя… Фолкен сам себе не хотел признаваться, как сильно он потрясен. Радиобурю еще как-то можно понять, но это… Это было нечто совершенно непостижимое.

Центр управления молчал. Фолкен знал, что сейчас идет лихорадочная работа в информационном центре на Ганимеде, люди и электронные машины стараются решить проблему. Не найдут ответа, придется запросить Землю, что означает задержку почти на час. А если и Земля не сумеет помочь? Нет, о таком варианте лучше не думать.

И когда Центр управления снова вышел в эфир, Фолкен обрадовался ему так, как еще никогда не радовался. Говорил доктор Бреннер, говорил с явным облегчением, хотя и несколько глухо, как человек, только что переживший серьезную встряску.

— Алло, «Кон-Тики»! Мы решили проблему, но до сих пор как-то не верится… То, что ты наблюдал, — биолюминесценция, очень похожая на свечение микроорганизмов в тропических морях Земли. Правда, здесь мы видим ее в атмосфере, но принцип один и тот же.

— Но рисунок! — возразил Фолкен. — Рисунок был такой правильный, совсем искусственный. И полосы тянулись на сотни километров!

— Даше больше, чем ты можешь себе представить. Тебе было видно лишь малую часть. Вся эта штука достигала в ширину пяти тысяч километров и напоминала вращающееся колесо. Ты видел только спицы этого колеса, они проносились со скоростью около километра в секунду…

— В секунду! — невольно воскликнул Фолкен. — Никакое животное не может развить такую скорость!

— Конечно, не может. Я сейчас объясню. Ты наблюдал явление, которое было вызвано ударной волной от очага Бета, а эта волна перемещалась со скоростью звука.

— А рисунок? — не унимался Фолкен.

— Немудрено, что он тебя так удивил, ведь речь идет о редчайшем явлении. Но такие световые колеса, только в тысячу раз меньше, наблюдались в Персидском заливе и Индийском океане. Вот послушай запись о наблюдении, которое было сделано с британского торгового судна «Патна» в мае 1880 года в Персидском заливе: «Огромное светящееся колесо вращалось так, что спицы его, казалось, задевали судно. Длина спиц составляла метров двести-триста… Всего в колесе было около шестнадцати спиц…» А вот сообщение от 23 мая 1906 года, дело происходило в Оманском заливе: «Яркое сияние быстро приближалось к нам, излучая в западном направлении четко ограниченные лучи, напоминающие лучи прожекторов военного корабля… Слева от нас образовалось огромное огненное колесо, его спицы терялись вдали. Колесо это продолжало вращаться две или три минуты…» ЭВМ на Ганимеде раскопала в архиве около пятисот случаев и принялась все выписывать, да мы ее остановили.

— Ладно, вы меня убедили, но все равно я ничего не понимаю.

— Еще бы… Полностью объяснить это явление удалось только в конце двадцатого века. Судя по всему, светящиеся колеса образуются при землетрясениях на дне моря, причем всегда на мелких местах, где ударные волны отражаются и получается устойчивый узор — когда балки, когда вращающиеся колеса. Кстати, их назвали колесами Посейдона. Эта гипотеза была окончательно доказана, когда произвели взрывы под водой и сфотографировали результат со спутника. Недаром моряки склонны к суеверию… Кто бы подумал, что такое возможно!

«Да, очевидно, так оно и было, — сказал себе Фолкен. — Когда произошло извержение в центре Бета, во все стороны пошли ударные волны — и через сжатый газ в нижних слоях атмосферы, и через более плотное тело самого Юпитера. Эти волны встречались, перекрещивались, здесь взаимно уничтожались, там усиливали друг друга… Должно быть, вся планета вибрировала, словно колокол».