Хассо Грабнер - Искатель. 1976. Выпуск №4

Галинос велел проверить сведения об офтальмологе. И снова пустые хлопоты. Есть только неподтвердившиеся подозрения, будто он временно сотрудничал в проклятом «Комитете за международное сотрудничество и мир». Вдобавок он восходящая звезда среди врачей, попробуй возьми его голыми руками.

Карнеадес, по-видимому, считал, что вилла в Арецу самое подходящее место для встреч. По крайней мере, его никак не удавалось уговорить встретиться где-то еще. При его первом визите Галинос пристально наблюдал, не выдадут ли Карнеадес и Монастериотис хоть взглядом, что они знакомы. Ни малейшего намека на это! Беседа с хозяином квартиры о художниках и графиках Салоник тоже ничего не дала, доцент ничем, кроме глазных болезней, не интересовался. Похоже, данные настоящего Галиноса о профессии здешнего вожака коммунистов — заблуждение. И в полицейских делах, заведенных на деятелей искусств, не нашлось ничего подходящего. Левых пруд пруди, но все больше болтуны — как это на греков похоже! — и ни одного, кто походил бы на несгибаемого подпольщика.

Никакими уловками Галиносу не удавалось выудить у Карнеадеса место хранения шрифта, а тем более заставить обменять его. «Нет необходимости», — сказал он и положил перед Галиносом несколько статей. Опять сплошное разочарование: общеполитические вопросы, никаких местных деталей, чтобы можно было докопаться до происхождения статей, ни одной заметки, по которой можно определить личность автора. Лишь статья о заграничных долгах «нового режима» составляла исключение. Галинос сам не знал, возрос ли, как утверждалось в статье, заграничный долг до 1870 миллионов долларов. Не ведал об этом и шеф полиции Салоник. Если в Афинах подтвердится, что цифры не врут, если внешнеторговый дефицит за первые восемь месяцев года подскочил до 230 миллионов по сравнению со 120 миллионами в 1966 году, значит, автор статьи крупный специалист и его следует искать среди именитых экономистов города.

Эта статья заинтриговала Галиноса. И в то же время возникла проблема: как воспрепятствовать ее публикации? В интересах большой игры господа из Афин согласятся пропустить полдюжины статеек об избиении студентов, выброшенных на улицу рабочих, плачущих матерях и тому подобной мелюзге, но затопают ногами, если кто-то пожелает раскрыть одну из деловых тайн. Неслыханно сложное положение! Сомнительно, чтоб его начальство довело эту акцию до конца. Местный шеф полиции, генерал Цоумбос, уже рвет и мечет, каждый день требует немедленно арестовать Карнеадеса. А насчет пасквиля о долгах и слышать ничего не желает: «Это мое последнее слово, вы слышите… коллега?..»

Через полчаса придет Карнеадес, принесет деньги, чтобы «товарищ Галинос» мог заплатить господину Монастериотису за еду и кров. Гостеприимные они хозяева, местные коммунисты, хоть и не больно щедрые. На их деньги много шотландского виски себе не позволишь, а в бутылке «Джонни Уокер» в холодильнике Монастериотиса осталось только на донышке…

Бюро решило потребовать у курьера ЦК пятьсот килограммов бумаги, и незамедлительно. «Мы не собираемся оплачивать ему летний отдых», — резко сказал Ставрос. Его привели в ярость бесконечные увертки курьера. Ставрос спросил Заимиса, действительно ли стоит поменять шрифт.

Заимис рассмеялся:

— Вы что, меня, стреляного зайца, за сопливого мальчишку считаете? Как же, стал бы я брать шрифт «Утренней»! В подвале уже много лет лежали старые шрифты афишной типографии — оттуда я и брал. Ищейки набегаются до упаду, но откуда взялся шрифт, им сроду не догадаться.

Вот оно как бывает: приезжает изнеженный мальчишка в костюме, сшитом по последнему крику моды и в белой шляпе, и пытается научить старых конспираторов, что значит работать в подполье. Путь он, черт побери, занимается своим делом!

Цацос спросил, как отнесся представитель ЦК к его статье. Карнеадес рассказал, что статья показалась Галиносу сомнительной и что цифры — так он сказал — должны быть сначала проверены в ЦК. Эта оценка возмутила Цацоса. «Мы ценим и уважаем наш ЦК, — сказал он, — но в нынешних условиях они вряд ли лучше осведомлены о состоянии финансов в стране, чем институт внешней торговли при новом университете имени Аристотеля».

— Товарищ Галинос должен наконец понять, что товарищи из ЦК будут за такой материал нам только благодарны.

Карнеадес попытался было умерить недовольство обоих:

— Просто Галинос не знает того, что известно нам. У него нет опыта Заимиса и научной эрудиции Цацоса.

— От него этого и не требуется, — возразил Ставрос. — Он должен помочь нам с бумагой — и точка!

— А что мы ответим на его предложение пригласить товарища со стороны? — спросил Карнеадес.

— У меня есть кое-что получше, — сказал Ставрос. — Недавно на третьем причале появился новый управляющий складами. Он из Керкиры, здесь его никто не знает. Зато его знаю я. Мы в сорок восьмом были вместе в Граммосе. Смелый парень. И хитрый, как лис. Когда я с ним поздоровался, он и виду не подал, что мы знакомы. Но глаза… это уж как есть: нам, коммунистам, удостоверений не требуется, посмотрим друг другу в глаза и знаем, что к чему. Наверное, потому, что видели мы немало и смотрели на вещи одними глазами.

— Как его зовут? — поинтересовался Цацос.

— Назовем его Арис, а имя и адрес будет знать одна Дафна. Выходит, мы последуем совету Галиноса — и совету хорошему — с той лишь разницей, что хотя бы один из нас, Ставрос, может за человека поручиться.

С этим решением Карнеадес отправился к Галиносу.

Сообщение Х211 начальнику политической полиции, копия господину министру внутренних дел:

Я позволю себе противу предписаний и привычек начать отчет с психологической оценки ситуации. Ценность и уровень конспиративного искусства людей, группирующихся вокруг Карнеадеса, несравненны. Это умножает наши проблемы, но повышает цену успеха. Карнеадес отказался пригласить распределителя печати из другого города. Причина: они якобы не могут финансировать его пребывание в Салониках. Он настаивает на том, чтобы отчет о задолженности правительства был опубликован в первом номере. Требует немедленной доставки пятисот килограммов бумаги.

Наша беседа прошла в нервозной обстановке. Не исключена опасность, что Карнеадес прервет контакт со мной. Вот альтернатива: либо в самое ближайшее время арестовать его, надеясь, что в камере пыток он скажет нам о том, о чем до сих пор так упорно умалчивал, либо продолжать игру, согласившись с его требованиями. Мое мнение: при аресте шансы на успех находятся в соотношении 1:10, продолжение игры гарантирует стопроцентное попадание. Пятисоткилограммовый рулон из-под нашего наблюдения не уйдет. Карнеадес вынужден будет сказать, когда и куда он должен быть доставлен. Наши люди смогут проследить за разгрузкой и перевозкой рулона. Бумага сама приведет нас в типографию, и тем самым основная часть работы будет сделана.