Виктор Вучетич - Искатель. 1976. Выпуск №6

В воображении, обрывая связность мысли, вздымались и проседали сами на себя громады конусообразных волн, и из вершин их извергалась в небо пена, клочья которой косо метались меж хребтов сулоев, будто раненые птицы.

— Пройдет, пройдет, — твердил Шухов, вытирая пот со лба. — Зачем звал-то, Антип?

— Нечего пастись перед порогом, — положив корявую старческую руку на плечо Семена, говорил тот. — Надо за залом пробираться.

— Где залом? — не сразу сообразил Семен.

— Как где? Да за поворотом залом. Забыл нешто? На последней ступени Змеиного всегда коряг да стволов набито видимо-невидимо…

— Хорошо. Давай по порядку. Не пойму я дела никак.

— Тьфу! Вези меня на ту сторону, к Женьке вези.

— Антип Аристархович, дело давай! Упустим Ларису.

— Не упустим, если в толк возьмешь, чего тебе твердят, товарищ старший лейтенант! — сердито рявкнул Антип.

Семен Васильевич глянул на старика. Сивые брови Антип вздернул чуть не на середину лба, сведя их над переносьем, резкие морщины на впалых щеках обозначились необычно резко. Редкая бороденка клином торчала вызывающе строго. А в глазах была грусть. Тогда, чтоб не видеть этих грустно сожалеющих глаз, Шухов нагнулся, зачерпнул пригоршнями студеной воды и плеснул себе в лицо раз и другой. Зашлось сердце, словно не в лицо, а в глубину груди плеснул Семен льдистую влагу.

— Ничего… Ничего… — пробормотал инспектор. — Клин клином вышибают.

— Садись, — сказал Антип, когда Шухов разогнулся. — Садись давай. Присаживайся на борт лодки да в толк бери.

— Ну…

— Вот те и ну! Ну, даст бог дуре удачу — пронесет через порог, а внизу, у последней-то ступеньки, западня. Залом! Через него надо перейти, лодку перетащить. Иначе, и минуй Лариса Змеиный, погребет ее в сетях бурелома. Оттуда-то уж не вырвешься.

— Надо туда идти.

— Не идти, а лодку переволочь. Сам не можешь — Женьку послать нужно.

— Сам.

— «Сам», «сам»… Не больно-то храбрись. Да с тобой-то что произошло? А?

— Произошло… Старое за новое зашло. Ты-то хоть понимаешь, что будет, если Лариса…

— Не понимал бы — не гоношился. Не сразу, а вот как увидел, пасешь ты ее перед заломом, так уж сообразил. От девка отчубучила!

— Ваша любовь… Садитесь, к Женьке подадимся. А оттуда потянем моторку к залому.

— Человек-то она неплохой, да глупый…

Старый солдат пропустил мимо ушей едкое замечание Семена — «ваша любовь» — надо было пропустить. Не мед инспектору столкнуться с тем, что человек сам решился отказаться от жизни. Да еще совсем молодой… и славный человек, с царем в голове. Котелок у девки варит дай бог каждому. А соблазнов тьма-тьмущая. И не знал ведь инспектор, что бывал, бывал Бондарь у них в партии перед открытием, не раз бывал. Или знал? Да не время его спрашивать. Дело совсем не в том, что она девка, — и у мужика голова закружилась бы.

Где ж ей-то в ее годы знать: не всякому дано вынести счастье. Не каждому по плечу ноша. Слепнут от счастья особой радужной слепотой, какая бывает и пострашнее, попогибельнее черной немочи. В темноте-то на ощупь идешь, за стенку, за бревнышко цепляешься, а тут летишь — все нипочем, на всех меня хватит, и нет человека, который не любил бы меня.

Ан нет!

«Нужно, же было мне, старому дурню, тогда, осенью еще, в лагере заболеть! Ведь верхним чутьем брал — не вернется девка из тайги пустой. Может, потому как убедила она меня? Нет. Тут не в убеждении дело. Я ведь по характеру видел — сорвется Лариса, не выдюжить ей славы: на жизнь жадна. Из ведра норовит хватить, не из стаканчика.

Так и пошел с ней, потому как видел!

Потому я за нее и в ответе. А когда ей нужен был, не оказалось рядом меня. Меня бы она послушалась. В больницу наведывалась, не пустили сначала. Потом-то уж поздно. К Женьке, говорят, кидалась, а тот… Что с кобеля взять? Ну а невзлюбил-то Звонарев ее потом, когда она ни за понюшку табаку оставила своих товарищей ради лишнего глотка славы.

От одиночества ее промах. Одна пыталась и выкрутиться.

Ан нет!

И с горем человек в одиночку не воин. Хотя, может, и сам, по собственной воле, залетел в трясину…»

Антип вместе с Семеном столкнули лодку на глубь, попрыгали в нее.

Затрещал мотор. Ничего не ответив, Шухов повел лодку к противоположному берегу, чтоб с помощью Женьки Звонарева переволочь моторку через залом. Он вспомнил теперь, что Антип был единственным человеком в Горном, который когда-то, еще в гражданскую, прятался с товарищами из красного отряда от казачьей банды в теснине за неприступной ступенью порога. Как им удалось тогда миновать ее, Шухов не знал, а Антип не любил распространяться на этот счет. Да вот, видно, пришел час открыть старику свой секрет. А то, что секрет был, никто не сомневался.

«Что ж, — подумал инспектор, — раз Антип расщедрился, похоже, верит — пройдет Лариса через Змеиный. Пройдет… Давно, поди, догнал ее Федор, а точнее, снял с прибрежного камушка!» И уж не сердитесь, Лариса Анатольевна, придется вам ответить за это мелкое, как гласит закон, хулиганство!

Но так ли это или не так, а с соображением Антипа следует считаться. И подстраховать Пичугину перед последней ступенькой порога, перед деревянным неводом залома просто до зарезу нужно… И хоть бы перестали руки дрожать от старого, сто раз пережитого страха. Ничего, инспектор, держись!

Женька, долговязый бородач, похожий на молодца-первопроходца, нетерпеливо топтался у уреза воды, встречая лодку. Он, очевидно, ожидал уж самого худшего, но, когда Антип объяснил, зачем они явились, Звонарев гоготнул:

— Это ты прав, Антип! Девка прошла огни, воды и медные трубы, так и на чертовы зубы ей наплевать.

Зыркнул на него старик, да смолчал.

С интересом поглядел на Женьку инспектор. Азартному, захваченному исходом поединка Ларисы с порогом Звонареву уже было ни до кого, ни до чего: все — после, все остальное — потом, а сейчас важно, пройдет ли она, сумеет ли, победит ли во что бы то ни стало. Он, пожалуй, оставил бы для Пичугиной и более чем непреодолимое препятствие — ловушку залома. Но уж, соверши она такое чудо невероятное и сверх того, Женька тогда простил бы ей все: и бывшее, и что хошь на всю жизнь вперед.

— Надо нам Семену помочь, — сказал Антип. — Один он пропадет. Не выдюжит.

— Давай я пойду! — пригнувшись, глянул в лицо Шухова восторженный Женька. — Давай? Хочу посмотреть! Это ж надо! А?

Антип охладил его пыл:

— Мы со старшим лейтенантом тебя, кобла, не выведем на лодке. Шутишь? Да и по всем статям инспектору туда надоть… Положено.

Проговорил это старик твердо, и ни Женька, ни Шухов не стали спорить, хотя Семену Васильевичу осталось совершенно непонятно, по каким «статям» и почему именно ему «положено» идти за залом и ловить там Пичугину. Тут сыграло другое — Антип таким тоном выговаривал «старший лейтенант», будто сам он имел звание полковника. Когда приспичивало, старик умел командовать.