Майн Рид - Жена-девочка

И собеседников его также узнал Майнард — это были те самые пассажиры гребной лодки, чью собаку он ранил из своего пистолета.

Мистер Свинтон, очевидно, недавно с ними познакомился, возможно, этим вечером; и они, похоже, так любезно его приняли, будто они его знали ранее или совсем недавно узнали, что он был лордом!

Он разговаривал с ними с тем замечательным акцентом, который должен был подчеркнуть в нем, очевидно, английского дворянина; но на самом деле — карикатуриста и богемного бумагомарателя, которому эпитет «мой лорд» подходил так же, как английскому крестьянину.

Майнард находил это немного странным. Но прошло уже немало лет с тех пор, как он имел дело с этим человеком, и поскольку со временем происходят некоторые изменения, возможно, стиль разговора мистера Свинтона не был исключением.

Из того, что он и оба его слушателя были в довольно теплых, дружеских отношениях, можно было сделать вывод, что они уже провели некоторое время перед стойкой. При этом они уже достаточно выпили, чтобы не замечать новых посетителей, и поэтому они совершенно не обратили внимания на вошедшего Майнарда.

И он также не заметил бы их, если б не услышал слова, касающиеся, очевидно, его самого.

— Между прочим, сэр, — сказал один из незнакомцев, обращаясь к Свинтону, — если не секрет, что это за маленькая стычка, происшедшая с вами в танцевальном зале?

— Ай-ай, о какой стычке ты говоришь, мистер Лукас?

— Было что-то странное — как раз перед первым вальсом. Участвовали в этом темноволосая девушка с алмазным головным убором — та самая, с которой ты так много танцевал, мисс Гирдвуд ее зовут, как я полагаю, — и великолепный господин с усами. Старая леди, кажется, также участвовала в этом. Мой друг и я случайно оказались рядом и видели, что произошла некая сцена между вами. Так ли это?

— Ну что ты? Никакой сцены не было. Только и всего, что господин хотел кружиться в вальсе с этим божественным созданием, но леди предпочла его вашему скромному слуге. Вот и все что было, джентльмены, я вас уверяю.

— Мы думали, что у него с тобой произошло некое столкновение. Происшедшее было дьявольски похоже на это.

— Не со мной. Я полагаю, недоразумение произошло между ним и молодой леди. Действительно, она дала ему предыдущее обязательство, которое не было записано в ее карточке. С моей стороны — я не имел никаких претензий к молодому господину — абсолютно никаких — даже не заговорил с ним.

— И все же ты глядел на него со злобой, так же как и он на тебя. Я подумал, что ты собираешься столкнуться с ним, так же как и он с тобой.

— Ай-ай, он меня лучше понял, — так же как и тот господин.

— Значит, ты знавал его и прежде?

— Чуть-чуть, совсем немного — много лет тому назад.

— В стране, откуда ты родом, наверное? Он, кажется, англичанин.

— Нет, ничего подобного. Он — проклятый ирландец.

Уши Майнарда загорелись.

— Что же было с ним много лет назад? — спросил более молодой новый знакомый Свинтона, которой не уступал в любопытстве своему старшему товарищу.

— Что было с ним? Ай-ай, дружище, ничего, абсолютно ничего.

— Никакого занятия или профессии?

— О, да; когда я знавал этого господина, он был лейтенантом в пехотном полку. Один из самых бесполезных людей в корпусе, как я знаю. Мы не должны были принимать его команду в нашем полку.

Пальцы Майнарда нервно задергались.

— Конечно, нет, — продолжила «важная персона». — Я имею все основания, джентльмены, так полагать, потому что являюсь Гвардейцем — Гвардейцем Ее Величества Гвардии Драгунов.

— Значит, он служил у вас в одном из полков, сформированных до начала мексиканской войны. Вы знаете, почему он оставил службу?

— Хорошо, господа, хоть я и не привык болтать об инцидентах, случившихся с моими сослуживцами-военными. Я обычно осторожен в таких вопросах, очень осторожен, на самом деле.

— О, конечно, довольно об этом, — откликнулся задавший вопрос. — Я потому только спросил, что мне кажется немного странным: офицер нашей армии вынужден оставить службу.

— Если бы мне было известно о каком-либо доверии к этому господину, — продолжил Гвардеец, — я был бы счастлив сообщить вам об этом. К сожалению, мне нечего вам сказать по этому поводу. К большому сожалению, нечего.

Мускулы Майнарда, особенно мускулы его правой руки, сильно напряглись. Совсем немного требовалось для того, чтобы он вмешался в беседу. Еще одной подобной реплики было вполне достаточно, и, к сожалению для себя, мистер Свинтон ее произнес.

— Все это правда, джентльмены, — сказал он; обилие выпитого, очевидно, лишило его возможности соблюсти, как обычно, принятую им предосторожность. — Правда в том, что господин Лейтенант Майнард, или Капитан Майнард, как я полагаю, не сам ушел в отставку — его изгнали со службы в Британской армии. Что конкретно произошло, я не знаю, но знаю, что это правда.

— Это ложь! — закричал подошедший Майнард, резким движением снял перчатку со своей руки и полоснул ею по щеке клеветника. — Это наглая ложь, Дик Свинтон! И если вы не опровергнете это, как надлежит вам сделать, вы будете способствовать распространению ложных слухов. Никогда не было того, о чем вы говорите, и вы это знаете, негодяй!

Щека Свинтона стала белой как перчатка, которой его ударили; но это было скорее проявлением трусости, чем гнева.

— Ай, действительно! Так вы были здесь и все слышали, Майнард! Хорошо, хорошо, я уверен… вы говорите, что это неправда. И вы назвали меня негодяем! И ударили меня своей перчаткой!

— Я повторю эти слова и снова ударю вас. Я плюну вам в лицо, если вы не возьмете свои слова обратно!

— Взять свои слова обратно!

— Так! Довольно разговоров! Я даю вам время, чтобы вы взяли свои слова обратно. Моя комната номер 209, на четвертом этаже. Я надеюсь, что вы найдете друга, которому не составит труда подняться ко мне. Вот моя визитка, сэр!

Свинтон взял визитную карточку пальцами, которые сильно дрожали во время этого. В то же время соперник, презрительно взглянув на него и его дружков, подошел к противоположной стойке бара, хладнокровно допил свой стакан и без единого слова поднялся по лестнице наружу.

— Ты встретишься с ним, не так ли? — спросил старший из компаньонов Свинтона.

Это был не очень корректный вопрос, но, судя по всему, человек, его задавший, считал излишним проявлять какую бы то ни было деликатность.

— Конечно, конечно, — ответил ему Гвардеец Ее Величества Конной Гвардии, не обращая внимание на бестактность. — Проклятый осел на мою голову, тоже мне! — продолжил он, размышляя. — Я здесь чужой, нет у меня друзей…

— О, об этом, — прервал его Лукас, хозяин собаки-ньюфаундленда, — не беспокойся. Я буду счастлив быть твоей второй рукой.