Майн Рид - Жена-девочка

Человек, с такой готовностью предложивший свои услуги, был самым что ни на есть отъявленным трусом, которого только можно найти в этой фешенебельной гостинице, где и происходила беседа, — разве что сам Свинтон мог с ним сравниться. Лукас и сам был заинтересован в дуэли с капитаном Майнардом. Но безопаснее было оставаться на вторых ролях, и Луи Лукас понимал это как никто другой.

Не в первый раз брал он на себя подобную роль. Уже дважды в прошлом поступал он таким образом, блефуя и создавая много шума вокруг себя, — такое по ошибке принимают за храбрость. В действительности он был трусом; и хотя неприятные воспоминания от столкновения с Майнардом мучили его, он позволил себе оставить эту обиду без ответа. И вот, ссора его соперника со Свинтоном подоспела вовремя и была ему на руку.

— Я или мой друг всегда к твоим услугам!

— С удовольствием, — согласился его напарник.

— Благодарю вас, господа, благодарю обоих! Это очень любезно с вашей стороны! Но, — продолжил Свинтон, колеблясь, — я должен, к сожалению, отказаться от помощи любого из вас в моем неприятном деле. У меня есть некоторые старые друзья в Канаде, служившие со мной в полку. Я телеграфирую им. И этот господин должен будет подождать. А теперь к черту все это! Давайте забудем это и пропустим еще по стаканчику.

Все это было сказано довольно хладнокровно, так, что даже все выпитое уже не могло оправдать отговорку. Да, это была, в действительности, лишь отговорка, чтобы выиграть время и избежать дуэли с Майнардом.

Был некоторый шанс на это, если б не было свидетелей, но если слух об этом дойдет до чьих-либо ушей, то не останется ничего другого, кроме вызова на дуэль.

Такие мысли мелькали в голове мистера Свинтона, пока готовили и подавали новые горячительные напитки для всей компании.

Еще один стакан с напитком коснулся его белых сухих губ, и, после того как продолжилась беседа ни о чем между ним и его знакомыми, мистер Свинтон на время забыл о своих ужасных беспокойных мыслях.

Это забвение продолжалось, поскольку он выпил больше чем предполагал, и выпитое успокоило его. Однако часом позже, когда он поднялся наверх, даже алкогольный туман в голове не мог стереть четкое и ясное воспоминание о его столкновении с «проклятым ирландцем»!

И вот, в его собственной квартире атмосфера дворянского происхождения внезапно улетучилась. Так же, как и некое подобие речи. Его разговоры напоминали теперь разговоры простого пьяницы. Они были адресованы камердинеру, все еще способному выслушивать их.

Малый вестибюль на одной из сторон его квартиры был, как предполагалось, спальней этого пользующегося доверием слуги. Судя по диалогу, который последовал, слуга действительно мог считаться пользующимся доверием, и незнакомый человек был бы весьма удивлен, услышав все это.

— Очень славную ночь ты провел! — сказал камердинер тоном скорее хозяина, чем слуги.

— Точно… точ… ик!.. Ты говоришь правду, Франк! Н-нет, совсем не славная ночь. Совсем наоборот — п… п… п… поганая ночь!

— Что ты имеешь в виду — что ты напился?

— Им… имею в виду! Я имею в виду эти д… дурацкие игры. Черт побери! Отличный шанс! Никогда не делайте этого. Миллион долларов! Все пропало — этот дьявольский господин!

— Какой господин?

— Будь он проклят — я его видел… встретил на балу… бал… бар… ниже. Давайте еще выпьем! Крепкие напитки повсюду… вокруг… кто принесет этот дурацкий напиток?

— Попробуй выразиться яснее! Что ты хочешь этим сказать?

— Что я хочу сказать? Чтосказать? Он… ик… о нем.

— О нем! О ком?

— Кто… кто… кто… кото… Майнард. Ты, конечно, знаешь Майнарда? Он из тридцатого… тридцатого… неважно, из какого… полка. Это неважно… Он здесь… пр… пр… проклятая злая собака.

— Майнард здесь! — воскликнул камердинер довольно странным для слуги голосом.

— Это точно он! Живой и здоровый, черт бы его побрал! Явился в полном здравии, чтобы испортить все — он всегда все портит.

— Ты уверен, что это он?

— Уверен, уверен! Я так думаю. Он дал мне серьезный повод не сомневаться в этом — проклятие на его голову!

— Ты говорил с ним?

— Да, да.

— Что он сказал тебе?

— Сказал он немного… немного… что он явился… что он сделал.

— Что?

— Дьявол! много… да, да. Не стоит сейчас думать об этом. Давай ляжем спать, Франк. Я расскажу тебе обо всем утром. Это игра. Это Юп… Юпитер.

Более не в состоянии продолжать беседу и еще меньше — раздеться, мистер Свинтон повалился на кровать поперек последней; и, свесившись вниз, вскоре с храпом уснул.

Могло показаться странным, что слуга лег на кровать рядом с ним, однако так он и сделал.

Но уважаемый читатель ведь не знает, что маленьким камердинером была его жена, а вместе с тем это именно так!

Да, это была его любезная «фанатка», она и разделила таким образом кушетку своего мужа-алкоголика.

— Откровенно говоря, я совершил большую глупость, — рассуждал молодой ирландец, когда вернулся в свою спальню и опустился на стул. — Не было никакой необходимости так поступать. Такая болтовня, тем более что Дик Свинтон здесь чужой, никак не могла бы мне повредить. Конечно, здесь его никто не знает; и это, кажется, играет ему на руку; без сомнения, он готов обобрать половину таких богатых голубков, как те, что были с ним недавно.

— Вполне вероятно, что он наврал кое-что подобное про меня и матери этой девушки — впрочем, и про себя также. Наверное, поэтому со мной обращались так невежливо! Тогда хорошо, что я поймал его за руку, и я заставлю его раскаяться в своем вранье. Был изгнан из Британских войск! Проклятая злая собака, прогавкавшая эту сплетню про меня! Противно даже думать о таком. То, что я слышал, всего лишь факт в его собственной биографии! Это, наверно, и навело его на мысль сказать подобное. Я не думаю, что он продолжает служить в Гвардии: иначе что он здесь делает? Гвардейцы не покидают Лондон без серьезной и обычно малоприятной причины. Я сделаю все, чтобы его опозорить. Он уже был на грани позора, как я слышал.

— Он, конечно, будет сопротивляться. Он не был бы Диком Свинтоном, если бы помог мне в этом — я достаточно хорошо знаю этого пройдоху. Но я не оставил ему никакого шанса выкрутиться. Удар перчаткой по лицу, не говоря уж об угрозе плюнуть ему в лицо — при свидетельстве двух странных джентльменов, наблюдавших это! Если он не законченный трус, он не осмелится оставить все это без ответа.

— Конечно, он вызовет меня, и что я буду после этого делать? Трое или четверо товарищей, с которыми я успел наладить хорошие отношения — все они не друзья мне, ни один из них. Кроме того, разве кто-нибудь из них обязан заботиться обо мне после такого недолгого знакомства?