Владимир Рыбин - Искатель. 1978. Выпуск №2

— Но теперь вам ясно, что нас хотят шантажировать?

— Но на всем пляже не было ни души. Нас никто не мог видеть, — возразил я.

— Знает же он откуда-то, что я вечером купалась.

— И вы считаете, что этот самый человек и забрал ваш купальник?

— Да.

Медленно поднявшись, я подошел к бару.

— Выпьете чего-нибудь?

— Давайте.

— Виски, джин?

— Какая разница? Ну, виски.

Я налил в два стакана по хорошей порции виски, бросил в них лед и уже собрался отнести к креслам, но тут зазвонил телефон.

Почувствовав, как напрягаются мускулы, я поставил стаканы на место.

Люсиль выпрямилась в кресле и так вцепилась руками в колени, что побелели пальцы.

Мы смотрели друг на друга, а телефон рвал на части тишину гостиной.

— Вы не будете подходить? — хрипло прошептала она.

Я медленно пересек комнату и поднял трубку.

— Алло, — сказал я и не узнал своего голоса.

— Это мистер Честер Скотт?

Мужской голос. В нем слышались какие-то покровительственные нотки, будто человек знает какой-то пикантный секрет и не хочет делить его с окружающими.

— Кто это говорит?

— Вы должны были настоять на своем, мистер Скотт. Зря вы ее отпустили. Ведь женщины для того и созданы, чтобы доставлять наслаждение мужчинам, разве нет?

Все слова были произнесены ясно и отчетливо. Ошибиться я не мог.

— Что это значит? — глупо спросил я, чувствуя, как лоб покрывается холодным потом. — Кто это говорит?

Но в ответ я услышал ровное гудение — на том конце линии уже положили трубку.

С легким щелчком я положил трубку на рычаг, и в гнетущей тишине гостиной этот щелчок прозвучал взрывом средней мощности.

Я медленно повернулся и взглянул на Люсиль.

Она сидела в напряженной, неудобной позе, на лице застыл испуг, руки цепко стиснули колени.

— Кто это был? — еле слышно прошептала она.

— Не знаю, — ответил я, направляясь к своему креслу. — Но могу догадываться. По-моему, это тот самый тип, который звонил вам утром.

Я повторил ей все, что он сказал, слово в слово.

Она закрыла лицо руками.

Мне и самому, скажем прямо, было не по себе. Такого поворота событий я не ожидал. Чтобы совладать с собой, я сделал несколько шагов и стал смотреть в окно.

Наконец она не выдержала.

— Чес, Боже мой! Что теперь делать?

— Не знаю, — честно признался я. — Положение осложняется.

— Видите, я была права! Он хочет нас шантажировать.

— О шантаже не было сказано ни слова. Нечего раньше времени выдумывать себе проблемы. Может, у него и в мыслях нет нас шантажировать.

— Ну как же нет, Чес! У него в руках мой купальник, он знает, что вчера мы вместе были на пляже, что по моей вине был убит полицейский! Дурак он будет, если не станет нас шантажировать!

— Погодите! С чего вы взяли, что купальник у него? И откуда он знает, что в смерти полицейского виноваты вы? Это нам совсем неизвестно. Нам известно только, что он видел нас на пляже.

— Ясное дело, купальник взял он! А раз так, значит, видел вашу побитую машину.

— Но, Люсиль, мы же ничего этого не знаем! — резко перебил я. — Согласен, возможно, эти два звонка — артподготовка к шантажу. Но очень вероятно, что он знает лишь одно: мы вместе были на пляже, этим и думает нас напугать. А о полицейском ему, может быть, ничего не известно.

Она нетерпеливо отмахнулась.

— Ну какая разница? Пусть он даже не знает про полицейского, все равно нам придется ему платить, иначе вам не видать вашей работы, а мне — Роджера.

— В этом я не уверен, — сказал я, глядя на нее. — Между прочим, мы можем заявить в полицию. Они знают, что делать с шантажистами, и избавят нас от этого красавца.

— О какой полиции вы говорите! — сердито воскликнула она. — Ведь он же видел машину!

— Если и видел, то в темноте мог не заметить, что она побита. Может, он просто залез внутрь, нашел там ваш купальник — и был таков.

— Вы сами не верите в то, что говорите! Конечно, он знает про аварию.

— Тогда почему он ничего не сказал? Ведь это куда более серьезное основание для шантажа.

Она вдруг в полном изнеможении откинулась на спинку кресла, бессильно уронила руки на колени.

— Думайте, что хотите. Я чувствую, что права, но думайте, что хотите. И что же вы собираетесь делать?

— Пока ничего. Согласен, этот звонок осложняет положение, но это не главная опасность. Основная опасность — это полиция. Если этот тип действительно знает о наезде, если он действительно будет нас шантажировать, что ж, возможно, нам удастся от него откупиться. А вот откупиться от полиции нам не удастся. Поэтому она наиболее опасна.

— Вы обещали взять всю вину на себя, — угрюмо произнесла она. — Поэтому мне нужно бояться не полиции, а этого человека.

— Я действительно обещал не вмешивать вас в это дело, но гарантировать этого я не могу, — спокойно сказал я. — Вы по собственному легкомыслию оставили в машине купальник, и, если кто-то его взял и отнес в полицию, я ничего не смогу сделать. Я могу поклясться, что за рулем сидел я, но вы все равно будете соучастницей.

Она сердито смотрела на меня.

— Конечно же, мой купальник у него! Неужели это не ясно? Неужели не ясно, что он будет нас шантажировать? Я хочу знать одно: вы ему заплатите или я должна идти к Роджеру?

— Вы, кажется, угрожаете мне, Люсиль? — спокойно спросил я. — Это тоже смахивает на шантаж.

Застучав стиснутыми кулачками по коленям, она воскликнула:

— А мне не важно, на что это смахивает! Я просто хочу знать, что вы будете делать, когда он предъявит свои требования!

— Подождем, пока он их предъявит.

Она откинулась назад, в прищуренных глазах мерцало пламя.

— Вы, наверное, уже сами не рады, что согласились взять вину на себя. Уже, небось, жалеете, что пообещали. Только слово не воробей, теперь уже поздно.

— Интересно, вы о ком-нибудь, кроме себя, хоть иногда думаете? Ведь с той секунды, как началась вся эта канитель, вы обо мне даже ни разу не вспомнили, — отчеканил я, не скрывая неприязни. — Вас беспокоит одно: как вывернетесь из этой заварухи вы.

— Если бы не вы, я не попала бы ни в какую заваруху, — сказала она холодным, бесстрастным голосом. — Почему же теперь я должна думать о вас? — Она отвела глаза и добавила: — Это вы во всем виноваты. С самого начала.

Внутри у меня все закипело, я едва сдержался.

— Вы так считаете, Люсиль? Значит, во всем виноват я, а вы просто невинная овечка? Вы ведь с самого начала знали, что поступаете нехорошо, когда уговаривали меня научить вас водить машину. А на уединенный пляж разве я предложил ехать? Нет, вы. Да на моем месте любой мужчина решил бы, что перед ним самая обычная похотливая кошечка и долго уговаривать ее не надо.