Владимир Рыбин - Искатель. 1978. Выпуск №2

— А с какой стороны он к вам подъехал: с левой или с правой?

Она заколебалась, чуть нахмурилась.

— Точно не помню.

— Но вы видели его, какой-то миг он ехал рядом с вами?

— Я увидела свет от фары, испугалась и крутанула руль.

— Попробуйте вспомнить: свет от фары вы увидели справа?

Она снова замялась, потом сказала:

— Да. Он подъехал справа и прокричал что-то в окошко. Теперь я вспомнила.

Я внимательно смотрел на нее. Она склонилась вперед, но взгляд отвела. Руки были крепко зажаты между коленями.

— Вы в этом уверены?

— Конечно, уверена.

— Секунду назад вы сомневались.

— А сейчас уверена. Он подъехал справа. Я точно помню.

Что это было: сознательная ложь или искреннее заблуждение? Ведь машина была искорежена с левой стороны. О'Брайен никак не мог подъехать справа.

— Боюсь, вы все же ошибаетесь, Люсиль. Ведь разбита левая фара. Стало быть, и он должен был находиться слева. Кроме того, он никогда не стал бы подъезжать справа — это же верная катастрофа.

Кровь бросилась ей в лицо, но тут же отхлынула, и оно снова стало бледным и неестественно напряженным.

— Так зачем вы спрашиваете, если сами все знаете? — со злостью выкрикнула она. — Откуда я помню, с какой стороны он подъехал?

Я изучающе посмотрел на нее. Потом пожал плечами.

— Ну ладно, оставим это. Главное — вы его задели. И услышали удар. Что было потом?

Она угрюмо отвернулась.

— Я поехала дальше.

— Но столкновение было сильным?

— Да.

— И вы сразу поняли, что здорово задели мотоцикл?

— Конечно, поняла.

— И вы потеряли голову, прибавили газ и поехали дальше. У вас и в мыслях не было остановиться и посмотреть, что с ним?

Полным отчаяния жестом она подняла волосы с плеч.

— Зачем вы меня мучаете? Ведь я вам уже все рассказала.

— Я хочу все точно выяснить, Люсиль. Значит, вы поехали дальше и выехали на главное шоссе. Что было потом?

— Ну, я поняла, что здорово стукнула мотоцикл, а заодно и вашу машину. Ужасно испугалась. Решила, что прежде всего нужно рассказать вам. Но ехать обратно я не могла, боялась встретить этого полицейского, поэтому я поехала к вам домой, чтобы подождать вас там.

Не сводя с нее глаз, я закурил новую сигарету. Она опустила глаза к полу, но я видел: она сжалась, как пружина.

— А откуда вы знали, где я живу? — спросил я.

Она вздрогнула.

— Я… я нашла ваш адрес в телефонной книге, — сказала она медленно и очень размеренно, словно стараясь выиграть время. — Я… как-то раз я проезжала мимо вашего дома на велосипеде. Ну и запомнила.

У меня возникло неприятное чувство, что она лжет.

— До ответвления на дорогу к моему бунгало вы проехали по шоссе полторы мили. Встречные машины попадались?

— Кажется, нет.

— Уверены?

— Вроде бы, встречных машин не было.

— А ведь, наверное, были, Люсиль. Все-таки это шоссе. Время было примерно пол-одиннадцатого. На дороге должно было быть много машин.

— Не заметила.

— Ни одной?

— А если они там и были? — Голос ее зазвенел. — Говорю вам, не заметила, но хоть даже и были? Что с того?

— Вы ехали с одной фарой: другая была разбита. Водитель встречной машины подумал бы, что это мотоцикл, и, только приблизившись, понял бы: машина. И он бы это запомнил.

Она нетерпеливо махнула рукой.

— Ну и что?

— А то, что если машину видели и запомнили, значит, полиции будет известно, в каком она шла направлении. Машина шла в сторону города, и для полиции это самое главное, ведь они не знают, вдруг машина, задавившая О'Брайена, успела выскочить из города до того, как дороги были перекрыты. И если вас видели, полиции станет ясно, где искать машину. Им станет ясно, что не нужно обшаривать весь город, надо искать на прибрежных дорогах, то есть здесь!

Лицо ее, если это возможно, стало еще бледнее.

— О Господи! Я об этом не подумала.

— Поэтому я и задаю все эти вопросы, понимаете? Попробуйте сосредоточиться. Это очень, очень важно. Так попадались вам встречные машины или нет?

Она беспомощно покачала головой.

— Не помню. Я думала только об одном: поскорее добраться до вашего дома.

— Ну ладно, черт с ним, с шоссе. А на дороге к моему бунгало? Это-то вы должны помнить.

— Нет, здесь точно машин не было.

Я вздохнул. Положение было серьезным, серьезнее некуда. Наверняка на шоссе ей попалось несколько встречных машин. Кто-нибудь наверняка заметил, что она ехала с одной фарой. Рано или поздно этот кто-то заявит в полицию, и поиски тут же сосредоточат на районе, в котором жил я.

— Ладно, на первый раз хватит, — подытожил я. — Вам лучше ехать домой. Помочь вы сейчас ничем не сможете, так что предоставьте все мне.

Она неуверенно поднялась.

— Что вы собираетесь делать, Чес?

— Честно говоря, пока не знаю. Я должен как следует все обдумать. Мое обещание не вмешивать вас в это дело остается в силе, если смогу, я его выполню. Если увижу, что возникают сложности, дам вам знать. Ничего другого пока сказать не могу.

Снова напрягшись, она испытующе посмотрела на меня.

— А с машиной что вы собираетесь делать?

— Об этом тоже надо подумать. Пока еще не решил.

— А этот человек? Который звонил?

— Подожду, пока он появится. Если он позвонит вам, немедленно сообщите мне.

— А если он будет требовать у меня деньги? Ведь будет, сердцем чувствую.

— Вот потребует, тогда и подумаем, — отмахнулся я. — Если что, скажите ему, что сначала должны поговорить со мной.

— Обещать ему деньги я могу? — взволнованно спросила Люсиль.

Наши глаза встретились, и она поспешно отвела взгляд.

— Нет, вы ничего не должны ему обещать. Если он будет требовать денег, скажите ему, чтобы обращался ко мне. Я сам с ним поговорю. Знаете, Люсиль, у меня такое впечатление, что вы горите желанием отдать ему деньги — ваши или мои.

— Что за глупости! Просто хочу знать, на каком я свете! — Она почти завизжала. — Я же знаю, он будет меня шантажировать! А денег у меня нет! Как бы вы себя чувствовали на моем месте? Представьте себе, что вас собираются шантажировать и вы можете потерять все, что для вас дорого и к чему вы привыкли, а у вас даже нет денег откупиться.

— Да хватит уже, черт возьми! — раздраженно воскликнул я. — Он еще ничего не просил, а вы уже с ума сходите! Если он будет просить деньги, сообщите мне. А сейчас поезжайте домой. Мне нужно как следует подумать, а как я могу думать, если вы устраиваете истерику?

Она поднялась. Вдруг она снова стала очень юной, несчастной и желанной.

— Значит, я должна просто ждать, Чес?

— Позвоните часов в десять вечера. Возможно, у меня будет что вам сказать.

Она вдруг очутилась в моих объятиях, ртом я ощутил ее нежный, трепещущий рот, она обняла меня, прижавшись всем телом.

— О-о, Чес, — прошептала она, ласково поглаживая мой затылок. — Я так боюсь. Вы поможете мне? Все обойдется?