Александр Марков - По законам ненависти

Вывеска над дверью была вырезана на доске, наверное, в незапамятные времена. Она рассохлась от непогоды и пошла трещинами, которые пересекали буквы, точно старческие морщины. Подъезжая к корчме, журналисты услышали звуки баяна и пьяные возгласы, из неприкрытой двери и окон клубами вырывался дым, точно в помещении топили печку по-чёрному, а то и вовсе там начался пожар, и сейчас посетители бились в неравной схватке с огнём.

– Здесь что, кормят рыбой, которую во время бомбардировок оглушило? – спросил Комов, прочитав название корчмы.

– Тут рыбных блюд почти и нет, – ответил Радко. – Говядина и свинина.

– Тогда почему корчма называется «У рыбаря»? Или в Саве и Дунае не рыба водится, а коровы и свиньи?

– Спроси у повара, почему её так назвали, а в Саве и Дунае я только рыбу ловил.

К тому времени вся компания была уже немного навеселе, даже Радко, которому было совершенно наплевать на то, что он сел за руль пьяным. Кто их будет посреди ночи останавливать, проверять документы и просить водителя дунуть в трубочку, чтобы проверить содержание алкоголя в его крови? Полицейские, что стоят на постах, наверняка тоже скрашивают своё дежурство глотком-другим сливовицы, и пойманного за такое нарушение водителя они отпустят с миром, а то и предложат ему составить им компанию…

Поставив машину на стоянку, компания ввалилась в корчму и замерла на пороге, потому что (насколько это вообще можно было рассмотреть в густых клубах табачного дыма), все столы, куда ни кинь взгляд, были заняты. Дым был едким, не иначе здесь курили самосад, одна затяжка которым продирает горло и лёгкие, будто по ним прошлись ёршиком.

Завидев новых посетителей, официантка, одетая в национальный костюм, помахала рукой, показывая, что где-то возле стены всё-таки есть пустующий столик. В другой руке она держала три огромные кружки с пенным пивом. Радко пошёл первым, как таран, следом за ним протискиваясь в узких проходах меж столиков и стульев, задевая посетителей, двинулись остальные. Помимо Игоря и Сергея в компанию входили три звезды порноиндустрии, решившие отдохнуть после съёмок очередного «блокбастера».

На сцене играли на баянах две тучные женщины, а третья (очень напоминающая внешним видом ту, что в отличном фильме «Чёрная кошка, белый кот» вытаскивала ягодицами гвоздь, по самую шляпку вбитый в доску) пела что-то сильно местное.

Оглядевшись, Комов понял, что они очутились среди пэвэошников и ополченцев, которые, судя по тому, что на столах было почти что одно спиртное, ударными темпами накачивались горячительными напитками. Сердце Сергея ёкнуло от предчувствия беды.

– Вы только по-русски не говорите, – тихо попросил Радко, когда они наконец-то уселись за стол. – А то сами знаете, что произойти может…

В корчме было шумно, чтобы что-то расслышать, говорить приходилось в самое ухо собеседника.

Увидев недоуменный взгляд Игоря, Радко пояснил:

– По роже схлопотать можно.

«Опять эти пресловутые С-300… – подумал Сергей. – Да ещё отказ Ельцина рассмотреть вопрос о приёме Югославии в союз Россия – Белоруссия. Но на каком языке говорить? Не по-английски же… Тогда уж точно поколотят, приняв за выходцев из стран, что ни сна, ни покоя югославам не дают».

А если дело дойдёт до драки, то какими бы талантами не обладали Игорь и Сергей, перспективы у них мрачные, учитывая численное превосходство противников. Реальная стычка, это вам не голливудская туфта.

И буквально в ту же секунду почти в самом центре корчмы завязалась потасовка. Она была быстротечной, и Сергей причин мордобития так и не понял. Парень, одетый в джинсы и рубашку, сказал что-то пэвэошникам. Один из них без лишних слов схватил его за грудки, оторвал от пола, чуть приподнимая, а другой заехал парню огромным кулаком по скуле. Первый пэвэошник во время удара отпустил свою ношу, и бедолага-парень, перелетая через столы и сбивая всё, что на них стояло, грохнулся на пол в метрах в трёх от своих обидчиков. От такой оплеухи он, похоже, впал в транс и признаков жизни не подавал. Смолкла музыка, шум приутих, все смотрели, что же будет дальше.

Встав со своего места, что-то зычно крикнул офицер. Ещё два пэвэошника подхватили парня под руки и выволокли на улицу. Спустя несколько секунд они вернулись, махнув офицеру, всё, мол, в порядке, и веселье продолжилось, а женщины с ещё большим энтузиазмом заиграли на баянах. Официантка спешно несла новые кружки с пивом взамен тех, что сбил во время полёта покинувший не по своей воле корчму парень.

Сергей стал подозревать, что следующим из этой забегаловки может вылететь он или кто-то из его друзей. Такие же мысли он читал в их глазах. Даже Радко перепугался не на шутку, явно жалея, что привез компанию в это место. Пришлось спешно убираться, быстро осушив принесённые официанткой кружки пива и даже не попробовав тех мясных блюд, ради которых они сюда и приехали.

Радко всю дорогу извинялся и говорил, что они легко отделались: без последствий да ещё и посмотрели бесплатно своеобразное шоу.

Дядя Эрвин слов на ветер не бросал. Прошло чуть больше полумесяца, и Аржан оказался в «молодёжном спортивном лагере», о котором шла речь во время того памятного ужина. Один. Без Далмата. Папакристи ехать с другом отказался категорически. Напрасно Аржан соблазнял его, напрасно, безбожно привирая, расписывал прелести жизни в лагере (о котором и сам не имел ни малейшего представления).

– Мне это не интересно, – упрямо твердил Далмат.

Упорство друга Арджана озадачивало. Как-то так сложилось в их отношениях, что лидером (пускай и неявным!) был Хайдарага. Далмат всегда, пусть зачастую и неохотно, уступал приятелю, рано или поздно, но соглашался с его задумками и предложениями. А здесь, как заклинило…

Аржан переживал, раздражался, потом в его душе поселилась глухая обида. Дядя Эрвин так старался помочь парням, чьи планы на будущее оказались перечёркнуты смутными временами, а Далмат… Хайдарага чувствовал, что эта размолвка куда серьёзнее, чем былые мальчишеские ссоры, что в их с другом отношениях появилась глубокая трещина, которая если и зарастёт когда-нибудь, то навсегда едва ли забудется.

Первая трещина… Но не последняя. Через несколько месяцев будет ещё одна размолвка, более крупная. А потом…

Арджан вздохнул. Потом произойдёт то, что произошло…

Лагерь находился близ крупного селения, расположенного в горах. Сербов в селе почти не оставалось, лишь отдельные семьи никак не могли решиться на то, чтобы покинуть обжитое место и могилы предков. Но таких упрямцев было немного, а память об остальных сербах – менее упёртых или более сообразительных – хранили только заколоченные дома и зарастающие бурьяном участки некогда обихоженной земли. Албанцы чужое имущество не трогали, хотя и поглядывали на него с вожделением. «Ладно, сегодня ещё не время, но завтра…» – явственно сквозило в их поведении и разговорах.