Александр Марков - По законам ненависти

Давно они облюбовали это местечко, ой, давно! Как только подросли, и родители стали разрешать мальчуганам выбирать место для игр по своему усмотрению. Старый валун услышал немало секретов, не предназначенных для посторонних ушей. Камень никому ничего не расскажет, дуб – тоже. На них можно положиться. Да и друг на друга тоже. Арджан с Далматом это знали. Ни один из них товарища не предаст…

Вот только время наивных детских мечтаний ушло безвозвратно. Жизнь переломилась: на смену прежней нудноватой, но спокойной размеренности пришло неуютное беспокойство. Чем заниматься? Как жить дальше? Ответы на эти непростые вопросы не могли найти люди куда более опытные, чем вчерашние школьники.

– И всё-таки нужно учиться дальше, – в который раз высказался Далмат.

– Где? – лениво осведомился Арджан.

– Ай! – недовольно всплеснул руками Папакристи. – Можно подумать, на нашей Приштине и Косово свет клином сошёлся. Уехать за границу, и дело с концом!

– Ну да, нас же там ждут… С утра до ночи переживают: где эти два талантливых албанских парня? Жильё выстудилось, еда засохла, профессора университетов все глаза повыплакали. Не смеши меня! Чтобы уехать за границу, нужно деньги иметь.

– Бардхил уехал… – возразил Далмат.

– И что он там делает? Улицы подметает. Можно подумать, в Приштине мусора нет…

– Может, в столицу уехать? – неуверенно предположил Папакристи. Немного помолчал и добавил: – В Белград.

– К сербам? – удивился Арджан. – Тебе что жить надоело? Здесь не знаем, как от них сдыхаться, а ты готов голову в их ярмо засунуть? Лучше уж сразу удавиться!

– Да чем тебя вечно сербы не устраивают? – буркнул Далмат. – Люди, как люди.

– Ага! И отмутузили они тебя, когда ты попробовал за Волгицей приударить, вполне по-людски. Или забыл уже?

– Нашёл, что вспоминать! – щёки Папакристи окрасил густой румянец стыда. – Ну, отлупили меня пацаны за то, что на их улицу ходить повадился, и что с того? В этом-то зачем какой-то особый смысл искать?

– Добрый ты… – неодобрительно протянул Арджан. – Всем всё готов простить. Только сдаётся мне, что не будь ты албанцем, могло по-другому обернуться.

– А-а… – махнул рукой Далмат, но больше спорить не стал.

И Арджану говорить не хотелось – очень уж хорошо было вокруг. Природа жила своей извечной жизнью, её не интересовали человеческие заботы и проблемы. В голове Хайдараги мелькнуло: «Да провались всё пропадом! Потом определимся. Не сегодня судьба решается и не завтра…»

Как же он ошибался! Впрочем, чему удивляться? Жизнь никогда не предупреждает: «Готовься, этот миг имеет для тебя особое значение!» Только время способно всё расставить по местам…

– Э-э-э! – донеслось издали.

– Что там? – равнодушно осведомился Арджан. Нагретый солнцем камень приятно грел спину, шевелиться было лень.

– Фатмир бежит. Сын тётки Генты, – сообщил привставший Далмат и предположил: – Наверное, ты матери понадобился.

– Перебьётся… Только из дому выйдешь, уже квохтать начинает.

– Предположим, из дому ты ещё вчера ушёл, – педантично уточнил Папакристи и укорил друга: – Говорил я тебе утром: давай заглянем, вдруг что нужно.

– Да что ей может понадобиться? – разозлился Хайдарага. – Наверняка опять какую-нибудь ерунду придумала…

– Арджан! Эй, Арджан! – издалека закричал подбегающий к ним мальчишка. – Быстро иди домой!

– Зачем? – осведомился Далмат, поскольку друг его только невнятно что-то пробормотал.

– Дядька к нему приехал, – пояснил, почёсывая вечно разбитые коленки, Фатмир и вприпрыжку помчался прочь.

– Какой такой дядька? – спросил Папакристи.

– Не знаю… – озадаченно почесал в затылке Арджан. Встретил взгляд друга и пояснил: – Правда, не знаю. Был у матери младший брат, но о нём с восемьдесят первого года ни слуху ни духу. Тогда его вроде бы посадили.

– За что?!

– Не знаю. Кажись, украл что-то. Да я его и не видал никогда…

Лукавил Арджан. Несколько лет назад он случайно подслушал разговор своей матери и приехавшей к ней подруги – остроносой, суетливой тётки, одетой в длинное неопрятное платье. Как её звали и откуда она приехала, Хайдарага не помнил, да и не старался запомнить.

– А как у Эрвина дела? – между делом осведомилась приезжая.

– Не знаю… – потупилась мать. – Ни одной весточки от него не было…

– Да-а… – лицемерно вздохнула остроносая. – Угораздило его ввязаться в те студенческие волнения! Всю карьеру себе загубил. А ещё слышала я, что ваш Эрвин был в числе заводил. Небось самый большой срок получил?

– Он для всех албанцев старался, – обиделась мать.

– Эт да, эт конечно! – поспешно согласилась приезжая и быстренько перевела разговор на другую тему.

Арджан помнил, как сильно забилось тогда у него сердце. Участие в мятеже… Государственное преступление… Это не хухры-мухры, это серьёзно, очень серьёзно! Как бы сделанное когда-то неведомым дядей Эрвином не икнулось самому Арджану…

И вот…

Хайдарага просительно посмотрел на друга:

– Надо идти…

– Конечно, – согласился Далмат.

Шли быстро, дорогой почти не разговаривали – Арджана одолевали мысли. Возле своего дома он неуверенно спросил:

– Зайдёшь?..

– Нет, – решительно отказался Папакристи. – Там у вас дела свои, семейные. Как-нибудь потом…

Арджан кивнул и быстро вошёл в подъезд. Возле дверей их квартиры стоял незнакомый угрюмый парень. Заступив дорогу Хайдараге, он хрипло осведомился:

– Куда?

– Домой… – растерялся Арджан и зачем-то робко пояснил: – Живу я здесь.

– Проходи, – парень отстранился, освобождая проход.

Дядя сидел за столом в комнате. Первым, что бросилось в глаза Арджану, была бутылка дорогущего французского конька. На аккуратно расставленных тарелках теснилась снедь – и незнакомого вида, но тоже явно недешёвая, и привычная – явно мать расстаралась. Она словно помолодела и, забыв про изнуряющую боль в ногах, хлопотала возле стола.

Завидев племянника, дядя аккуратно положил в пепельницу длинную дымящуюся сигарету (Арджан мимоходом удивился – мать табачный запах на дух не переносила) и встал. Был он невысок ростом, но ладно сложен, лицо пересекали глубокие морщины, виски заметно серебрила седина – видно, пришлось дяде за свои неполных четыре десятка лет пережить немало.

– Ну, здравствуй, племянник! – улыбнулся он скупо, но Хайдарага заметил радостный блеск его глаз.

Арджан замялся, а дядя, заметив смущение парня, приказал:

– Иди сюда!

Хайдарага шагнул навстречу нежданному родственнику и попал в крепкие объятия. Почувствовал, что пахнет от дяди коньяком, хорошим табаком и незнакомым, но очень приятным одеколоном.

– Садись, – дядя по-хозяйски указал на стул, потом спросил: – Куришь?