Исуна Хасэкура - Волчица и пряности - Том 3

Несомненно, Бартоз оставался в Кумерсоне в течение недели до и недели после ярмарки, чтобы насладиться столь необходимым ему отдыхом.

- Однако, господин Лоуренс, ты интересуешься очень необычными вещами.

- Э?

- Я слышал, ты разыскиваешь летописца, чтобы найти какие-то северные легенды. Или это из каких-то торговых интересов?

- Нет, вовсе нет. Я бы сказал, мне это просто очень и очень любопытно.

- Ха-ха-ха-ха. В столь юном возрасте у тебя уже такие занятные интересы. Что до меня, то я старыми легендами заинтересовался недавно. Сначала я рассчитывал извлекать из них какую-никакую прибыль, но в конце концов увлекся самими историями.

Извлекать прибыль из старинных сказаний – до такого Лоуренс едва ли додумался бы; но, заинтересованный тем, о чем говорил Бартоз, перебивать его не стал.

- Я десятилетиями ходил взад-вперед по одним и тем же местам. В один прекрасный день меня словно стукнуло: ведь мир, который я знаю, совсем крошечный. А ведь даже много веков назад здесь уже были люди, которые ходили по тем же дорогам, что и я сейчас, а я совсем ничего не знаю о том, что тогда было.

Лоуренс подумал, что, пожалуй, он понимает чувства Бартоза.

Чем больше краев он посетил, тем сильнее чувствовал, как огромный мир разворачивается у него перед глазами.

Если знание Лоуренса о мире сравнить с шириной озера, то знание Бартоза будет его глубиной.

- Я постепенно старею, мне уже не хватает смелости идти куда-то далеко, а время вспять не повернешь. Именно поэтому, даже если это всего лишь легенды, я все равно хочу побольше узнать о мире, в котором я так и не смог побывать, и о древнем прошлом, вернуться в которое не суждено по злобе небес. Когда я был молод, я гнался лишь за прибылью, что была прямо передо мной, и не задумывался о таких вещах. Будь у меня сила и свободное время подумать об этом, возможно, вся моя жизнь сложилась бы по-другому... именно поэтому, когда я вижу, что тебя это интересует в столь юном возрасте, мне становится немного завидно. Ха-ха, я так все это говорю, должно быть, со стороны я выгляжу скрюченным старикашкой.

Бартоз говорил, посмеиваясь над самим собой, но Лоуренс был его словами глубоко впечатлен.

Лишь когда Бартоз сказал об этом, Лоуренс осознал, что, действительно, благодаря мифам и сказаниям человек может узнать то, что никогда не узнал бы на собственном опыте, и в этом было какое-то манящее очарование.

Наконец-то Лоуренс в полной мере понял те слова, что произнесла Хоро вскоре после их первой встречи.

«Ты и я живем в совершенно разных мирах».

Все люди, родившиеся в одну эпоху с Хоро, давным-давно уже покинули этот мир; практически все те года, через которые прошла Хоро, покрылись мраком неизвестности.

И кроме того, Хоро была волчицей, не человеком.

Если подумать так, начинаешь чувствовать, что в определенном смысле само существование Хоро было чем-то совершенно особенным.

Что довелось повидать Хоро за время всех ее странствий? Что довелось услышать?

Лоуренс решил, что, когда вернется на постоялый двор, обязательно расспросит Хоро о ее предыдущих путешествиях.

- Однако с точки зрения Церкви все эти легенды – не более чем суеверия и языческие байки, - продолжил тем временем Бартоз. – Если Церковь уделяет какому-то краю пристальное внимание, собрать там много легенд очень трудно. Хайрам – горная страна, там есть множество интересных историй. Но, увы, там велика власть Церкви. А вот у Кумерсона этого недостатка нет.

Именно из-за того, что в таких странах, как Проания, приверженцы Церкви и язычники мирно сосуществовали, Церковь и следила так сурово за соблюдением своих законов в краях, где имела влияние.

С другой стороны, любой языческий город, не поддающийся влиянию Церкви, всегда должен был быть готов к битве. Кумерсон, которому удалось найти золотую середину и избежать подобных трудностей, был, вероятно, редким исключением.

Однако утверждать, что проблем с противостояниями между отдельными группами людей в Кумерсоне не было, также не стоило.

Для встречи с летописцем Лоуренс и Бартоз направились в северную часть Кумерсона.

Кумерсон изначально возводился с расчетом на то, что будет расширяться впоследствии, и его стены строились из отдельных деревянных рам, чтобы их легко было разбирать при нужде. Именно поэтому улицы и дома здесь были довольно просторные.

И тем не менее, в Кумерсоне, строящемся таким образом, существовала каменная стена высотой больше роста человека.

В части города, огороженной этой стеной, жили все, кто нашел здесь убежище от преследований Церкви на юге или в других городах Проании.

Само то, что место их проживания было обнесено каменной стеной, было железным доказательством существования трений между ними и остальными горожанами. Конечно, в Кумерсоне на них не смотрели как на преступников; но, например, в Рубинхейгене они, несомненно, считались преступниками, подлежащими обезглавливанию. Вполне понятно, что соседство с ними внушало беспокойство.

Впрочем, мнение Лоуренса тут же изменилось.

Возможно, стена была возведена не просто чтобы отделить этих людей, возможно, она была здесь необходима , подумал он.

- Это... запах серы?

- Ха-ха, ты тоже продавал лекарские камни? – ответил Бартоз.

В Хайраме было несколько шахт, в которых добывались самые разнообразные руды. Бартоз, посещавший те места постоянно, вероятно, привык уже к запаху серы; Лоуренс же, вдохнув необычный запах, невольно сморщил нос.

Едва они с Бартозом прошли через деревянную дверь в стене, в нос Лоуренсу шибануло такой вонью, что он мгновенно понял, что за люди здесь живут.

Величайшие враги Церкви – алхимики.

- Нет... но знаю о них немного, - сказал Лоуренс.

- Знание – оружие торговца. Ты хороший торговец.

- ...Я польщен.

Едва пройдя через дверь, Лоуренс заметил, что уровень земли в этой части города заметно ниже, чем везде.

Дома тоже стояли теснее. Вообще-то здесь проулки между домами были вполне похожи на те, что встречались в обычных городах, но кое-что было странным.

В первую очередь, идя проулком, Лоуренс обратил внимание, что то тут, то там на земле валялись птичьи перья.

- Ведь ядовитый ветер не всегда несет запах, потому они здесь и держат пташек. Если пташки начнут внезапно дохнуть, значит, пора поостеречься, - пояснил Бартоз.

Вообще-то Лоуренс слыхал прежде, что в некоторых местах, особенно в рудниках, подобные меры частенько используются; но от того, что он сам попал в такое место, по спине его пробежал холодок.

Выражение «ядовитый ветер» было довольно красивым, но Лоуренсу казалось, что используемое Церковью название «рука Смерти» подходит больше: когда человек обнаруживал, что воздух вокруг него необычайно похолодел, и тут же осознавал, что все его тело недвижимо, словно замерзло – говорили, что такие ощущения сродни касанию руки Смерти.