Марианна Алферова - Хрустальный лабиринт

После этого фирме-производительнице унитазов всучили многомиллионные иски… Унитазники сопротивлялись и предлагали пожертвовать несколько кредитов на поиск антибиотика против «венериных зубок». Средство от той болезни нашли, а мода на «умные» толчки прошла. Но на Райском уголке почему-то решили унитазы-шпионы оставить. У миллиардеров свои причуды. Однако Корман перепрограммировал свой так, что, получив отрицательный результат анализа на беременность, разумный унитаз сообщал: «Вы беременны» трагическим голосом. У Кормана всегда было специфическое чувство юмора.

Оценив шутку, Платон решил, что пора отправиться в столовую и выпить. Ужин накануне был очень неплох, но не столь поразителен, как великолепные чертоги. Блюда лишь назывались изысканно. Мясо оказалось суховатым, паштет грубоват, салат — пересолен. С кухней ресторанов Ройка не шло ни в какое сравнение. Но выбор вин был отменным. Хотя Платон, как всегда, отдавал предпочтение текиле. А что, если остаться здесь недельки на две и отдохнуть под видом свидетеля на великолепных пляжах, в роскошном номере, за который неведомо кто заплатил — не Корман же с его двенадцатью кредитами. И главное, в обществе суперкрасотки Елены.

Теорию новую не создашь, но черт с ней, с теорией. Разве Платон не заслужил отдых?..

Он вошел в столовую. Сказал: «Свет!»

Свет загорелся. За столом сидел гость. Маленький старичок с растрепанной седой шевелюрой, темными очень умными глазами. Нос картофелиной выделялся на загорелом морщинистом лице. Перед гостем стояла тарелка с жареным цыпленком. Платон сразу узнал старика — за те годы, что они не виделись, доктор Ежевикин почти не изменился. Даже манера одеваться была прежней: белая рубашка, пиджак или куртка непременно с броским рисунком. Сейчас добавилась лишь одна деталь: желтый лимон-пропуск на цепочке. Ежевикин, как и Платон, не был членом клуба. Старик уплетал цыпленка за обе щеки. Увидев Платона, он энергично замахал руками, приглашая профессора к столу, и продолжал обгладывать куриную ножку. Атлантида достал из бара бутылку текилы. Общество Ежевикина его не особенно радовало: более приставучего типа он не встречал во всей Галактике.

— Хочешь предложить мне выпить? — спросил старик, промакивая салфеткой губы. — Так вот, дружок, кажется, ты забыл, что я давно не пью ничего, кроме минеральной воды.

— Но появилась привычка есть в темноте?

— Да… так как-то спокойнее. Бедняга Фред…

Платон уселся за стол.

— Да, я помню — вы сохранили Альфреду ногу, когда того завалило в обломках.

— К сожалению, теперь Фреду я уже ничем не могу помочь, — вздохнул Ежевикин. — Хотя он прожил дольше, чем эта бедная птичка. Говорят, есть целые планеты-птичники. Там слой спрессованного навоза толщиной несколько метров.

— Ерунда. Вымысел Гринписа. Теперь повсюду умеют хозяйствовать. Ныне предпочитают сбалансированную сельскохозяйственную схему.

— Ты бывал на таких планетах? — взглянул на Платона Ежевикин.

— Нет… на них обычно нечего раскапывать.

— Вот и не говори, пока не увидишь! — Ежевикин строго повел пальцем из стороны в сторону перед носом Платона.

— Как погиб Фред? — спросил Атлантида. Тема спрессованного птичьего дерьма его не очень волновала.

— Умер. Его нашли в спальне. На собственной постели. Не на той, на которой ты трахал эту шлюшку Ленку. Есть вторая спальня. Ее опечатали, и несколько раз просматривали, просвечивали, разбирали по молекулам. Но ничего не нашли, кроме следов самого Кормана, и естественно, его супруги. И ничего криминального. Никаких орудий убийства. Его наверняка прикончили в другом месте, а труп перетащили.

— Жаль парня. Но я думаю, что загадки должен разгадывать Дерпфельд. Он справится.

— Он? Если ты потеряешь лимончик, что болтается у тебя на шее, даже его этот осел Дерпфельд не отыщет. Заказать тебе цыпленка? Жестковат и немного подсох. Но есть можно. Принесут через пятнадцать минут.

— Нет…

— А зачем тогда сюда прибыл, если есть не хочешь? Тебя вызвал Фред?

— Ну, вроде того.

— Были новые планы насчет раскопок?

— Возможно. Но ими Фред не успел поделиться.

— У парня было много планов. Не удивительно, что его убили. Надеюсь, у тебя есть подходящая версия? Ну, ты понимаешь… — Ежевикин подался вперед и шепнул: — Кто убил Кормана?

— Не знаю. А вы… знаете?

— Версия есть. И у Дерпфельда есть. И у тебя она скоро появится. Вся сложность не в версии, а в том, как поймать убийцу. Как взять его за жопу. Сомневаюсь, что у Дерпфельда это получится. Эти твари очень хитры. Я пару раз с ними сталкивался… — Ежевикин загадочно улыбнулся. — Уж если они Фреда завалили, то тебя, наверняка, обведут вокруг пальца. И Дерпфельда тоже. Я бы на вашем месте был очень осторожен. Впрочем, Фред осторожничал, а что толку? И охрана не помогла. Скажу по секрету: охрана — видимость. Я всегда говорил, что все охранники на всех планетах зря хлеб едят!

Платон поднялся. В болтовне Ежевикина, как всегда, практически не было никакой информации. Он болтал ради того, чтобы болтать, и каждый раз — обычно на одну и ту же тему. Неэффективность охраны, людская глупость, экскременты — вот его любимые темы. В разговоре Ежевикин непременно затрагивал все три, а, исчерпав, опять шел по кругу. И так до тех пор, пока собеседник не отваживался на бегство.

До рассвета еще далеко, но спать не хотелось. Вернуться в спальню и разбудить Елену и… Нет, лучше отложить венерины забавы до утра, когда над изумрудным морем начнет вставать солнце Рая. Профессор Рассольников направился в кабинет Кормана. Комнату не опечатали.

Свет в кабинете загорался автоматически. И оглядывая совершенно голые стены, полупустой книжный шкаф и стеллажи, а также совершенно чистый стол, Платон понял, что недооценил местную полицию. На всякий случай он зачем-то открыл по очереди все ящики. Но мало что нашел. В верхнем сохранились две пачки визитных карточек с эмблемой «Эдема» на настоящей плотной бумаге. Одна, упакованная в пластик. Другая — распечатанная. Именно на такой Корман написал свое послание. Все карточки были чистые, кроме одной — в середине пачки. На ней рукой Кормана был записан стих:

Видимо, полицейские не подумали, что в блоке чистых карточек может лежать одна с надписью. Платон положил исписанную карточку в карман. Корман обожал цитаты из Гомера, когда они с чем-то соотносились. С каким-то событием или… Наверняка, Альфред планировал загадать еще кому-нибудь хитрую головоломку, да не успел.