Марианна Алферова - Хрустальный лабиринт

Со скоростью черепахи он перебирался с планеты на планету, наполняя свои трюмы преступниками, сбежавшими из-под залога подследственными и безденежными, начинающими карьеру копами. Молодые копы все были необыкновенно жирные, с одышкой, и во время болтанки, когда генераторы искусственной гравитации работали в переходном режиме, блевали все разом, будто по команде.

Шланг сборника «блевантина» у одного из кресел лопнул. И тут как раз напрочь вырубились все генераторы гравитации. Комья густой желто-рыжей массы закружили в воздухе…

— Я сейчас кончу… — завопил один из арестованных в обезьяннике.

Генераторы включились, причем с тройной перегрузкой, и комья блевотины градом обрушились на будущих копов.

А из-за решеток клеток неслись однообразные реплики насчет задниц охранников и таящегося в них наслаждения. Из Рая профессор Рассольников сразу же попал в ад.

Документ 3

Островитянин 7 — центру.

(Совершенно секретно)

Объект готовится к каким-то действиям, несомненно, связанным с Джи-джиду. Веду наблюдения. Срочно требуется помощь. Прибытие гостей лишь осложнит положение. Им все равно ничего не добиться. Будут только мешать.

Фирма «Гибрид» вела добычу полезных ископаемых на старом шельфе. Здание космопорта в стиле космомодерна на острове Каменном украшали ее рекламные щиты. Посередине просторного холла высилась трехметровая голограмма, изображавшая главу филиала Ганса Брегена в обнимку с императором Эгеиды. Человек и эгеец были одного роста. Эгеец опирался на раздвоенный хвост и обнимал главу филиала человеческими руками и изображал человеческую улыбку на человеческом лице.

— Разве эгейцы… — начал было Платон.

— Не здесь и не сейчас, — остерег его сержант. — Улыбайся. Галактика обожает, когда люди улыбаются. И мы улыбаемся. Даже когда хотим блевать.

«Но ведь эгейцы не гуманоиды. Рук у них нет, а голова, скорее, похожа на морду нерпы», — закончил про себя фразу Атлантида. Он был упрям и собственные мысли, как и собственные дела, любил доводить до конца.

Две милые девушки гуманоидного вида, а на самом деле амфибии с планеты Тритон, внимательно изучили пропуска с эмблемой Лиги Миров, снабженные голограммами Службы безопасности, и мило защебетали о том, что рады, счастливы, надеются… А главное, представитель филиала фирмы «Гибрид» уже ожидает гостей. Девицы щебетали и щебетали, и почти с нежностью касались гостей. Жужжал какой-то агрегат под потолком. И археолога охватило странное беспокойство. Будто он не в холле космопорта, а в пчелином улье. Он обернулся. С просторного, как брачная постель, дивана поднялся молодой человек в безупречно белом костюме. Профессор Рассольников растерянно моргнул — не свое ли отражение он видит? И нервно поправил цветок кактуса в петлице. «Отражение» поправлять цветок в петлице не стало. А цветок у сотрудника был, хотя и не «mamillaria blossfeldiana».

— Я здесь по поручению Ганса Брегена, — сообщил молодой человек. — Андрей Королев. Заведующий отделом по внешним контактам. Прошу за мной. Ганс Бреген вас уже ждет.

У зав. отделом по внешним контактам было красивое, явно откорректированное лицо, очень светлые волосы и ослепительная улыбка. Профессору Рассольникову Андрей показался чем-то схожим с новеньким андроидом. Чем именно — сразу не понять. Но что-то общее было.

— Господин Бреген ждет? — переспросил Вил Дерпфельд и огляделся. — Где именно?

— На своей базе. Он прислал за вами личный глайдер.

Как видно, Бреген был самой важной персоной на планете, важнее императора и его свиты. Но это гостей не удивило.

Серебристый глайдер с голограммой «Гибрида» на борту взмыл в небо. Внизу вокруг расположенного на высоком плато космодрома тянулась мелкая лагуна, на поверхности изумрудной воды сверкали крупные серебряные чешуины.

— Что это? — спросил Платон у зав. отдела по внешним контактам.

— Солнечные батареи. Увеличить! — последовал приказ чипу на прозрачной боковине. — Ну, как, здорово? Последняя модель глайдеров, как вы успели заметить. Наш филиал располагает двенадцатью такими машинами.

Сразу вместо крупных чешуинок перед глазами археолога возникли блюдца солнечных батарей. У берега на мелководье они стояли почти вплотную друг другу. А дальше, мористее, все реже и реже, ловя уже не только прямой, но и отраженный свет. Подвижные опоры поворачивали блюдца вслед за светилом, как чашечки огромных цветов.

— Кстати, у нас есть свой пассажирский космический челнок. Если понадобится, он к вашим услугам, — продолжал фанфаронить зав. по внешним сношениям.

Глайдер взял выше: за солнечными батареями сразу шли ряды волновых ловушек. Проходя сквозь силовые неводы, волны уже не дыбились, а лишь тихо поплескивали, отдав свою энергию жадным поглотителям. Никогда Океан не сможет здесь побуйствовать всласть — стоит волнам подняться чуть выше, и вскормленные энергией самих волн ловушки накроют их и заставят смириться. Наблюдателен был создатель волновых неводов— ничего не скажешь. Приметил, что в жизни всегда так: тяжкой дланью давят нас те, кого мы сами и вскормили.

Ганс Бреген возглавлял филиал фирмы «Гибрид» на планете Эгейское море уже девять лет и три месяца. Сам он непосредственно на планете не проживал. На высоте около двух километров его станция медленно дрейфовала над поверхностью единого Океана, счастливо минуя на своем пути тайфуны и шторма. Из прозрачной кабины станции Бреген мог часами любоваться волнующимся внизу виноцветным морем, находя некоторое очарование в однообразии морской планеты. Да, господин Бреген любил Океан и редко появлялся на многочисленных архипелагах.

Когда на экране его компа возникла физиономия Вила Дерпфельда, Бреген невольно раздражился. Приезд нынешней экспедиции Брегена несколько озадачил. Во-первых, союз полицейского с археологом был замечателен сам по себе (Дерпфельд не считал нужным скрывать от почти всемогущего господина Брегена свою профессию — все равно тот узнает). Во-вторых, эти двое собирались заняться на планете раскопками на новом шельфе, не сообщив заранее, что планируют найти. В-третьих, они не просили их спонсировать. И это было самым странным. Ибо у Брегена все просили денег. Даже император Эгеиды. Всему странному нельзя доверять. Бреген и не доверял, подозревая не слишком умелую ловушку.

Однако с гостями представитель фирмы был любезен. Улыбка, как лакированная наклейка, скупые жесты, спокойный тон. Такой же спокойный, как расцветка пластика на стенах, обивка мебели или узор его просторного халата. Ибо на провинциальной планете Бреген с утра до вечера ходил в халате и даже представителей Лиги Миров встречал непременно в нем. Халат был символом уюта и удобства. Бреген обожал уют.