Борис Пармузин - Искатель. 1979. Выпуск №5

— Ты слышал что-нибудь об Оразе? — спросил Аскарали.

— Главарь банды. Он вместе с Махмудбеком сидит в тюрьме.

— А банда?

— Банда ждет его, прячется…

— Большая?

— Страшная… — ответил Шамсутдин.

Он допил чай, поставил пиалу и вопросительно посмотрел на Аскарали.

— Что-нибудь случилось с Махмудбеком?

— С ним все в порядке… — Аскарали невольно улыбнулся. — Махмудбек — удивительный человек. И с ним все хорошо.

— Кто-нибудь ночью был?

— Был… И я узнал, что с Махмудбеком все хорошо.

Шамсутдин безжалостно гнал коня через пустыню. Здесь было тихо и прохладно. Таяли неспешно звезды и лениво сползали за барханы, за щетинистые зигзаги саксаульных кустов.

Шамсутдин помогал коню выбрать хорошую дорогу, направлял на мелкие кустарники, от которых тянулись, скрепляя песок, длинные корни. К полудню, когда солнце уже повисло над головой, когда заметался горячий ветер, Шамсутдин добрался до маленького поселка. В первой же кибитке он спросил о своем друге туркмене Саидназаре.

— Здесь много туркмен, — сказал сонный старик. — Но такого нет.

Шамсутдин обошел несколько кибиток, тесных, грязноватых, в которых люди, казалось, остановились только на час-два. Сейчас они отдохнули и снова двинутся в дорогу. Хозяин одного, более основательного дома, в комнате которого была и посуда, и старый ковер, привлек внимание Шамсутдина. В доме стоял сладковатый запах анаши.

Поговорив о своем друге Саидназаре, которого, к сожалению, и этот человек не знал, Шамсутдин попросился остаться на ночь.

— Оставайся! — щедро разрешил туркмен. — И вообще оставайся с нами.

Поздно вечером хозяин, не смущаясь присутствием чужого человека, снова разжег чилим, ловко размял в ладони комочек анаши, смешал его с крошками табака.

— Скучно здесь. Тихо… — сказал Шамсутдин.

— Тихо? — хмыкнул туркмен.

Он был краснолицый, здоровый. Но пальцы уже дрожали, как туркмен ни старался это скрыть, крепко сжимая трубку чилима.

— Хочешь? — предложил хозяин.

— Можно…

Хозяин полой халата вытер мундштук и повернул чилим к гостю.

— Говоришь, тихо? А мы на пустыню похожи. Видел ее спокойную? Поднимется ветер, все перевернет… Так говорит наш вождь.

Он приблизил красное лицо к Шамсутдину и зло, хрипло зашептал:

— Мы тоже все перевернем. Наш сотник в пятницу едет к Ишану Халифе. И мы пойдем на Советы. У тебя где дом?

— В долине Сурхана.

— Пойдем… Будешь дома… Оставайся у нас.

Кружилась голова. Надо было переждать ночь. Дать возможность отдохнуть коню. Лишь бы не подвел конь. Лишь бы он не подвел…

Премьер-министр принял советского посла по его просьбе. Посол доложил о готовящейся вылазке банд Ишана Халифы на территорию Советского Союза.

— Мы дали приют мусульманам, — вздохнул премьер-министр. — Но действия некоторых из них враждебны не толь ко по отношению к нашей стране, но и к нашему народу.

— Вы правы… Один из них — Ишан Халифа.

— К сожалению, в отношении этой святой особы мало доказательств.

— Завтра, — продолжал посол, — Ишан Халифа собирает своих сотников. Вероятно, там будет присутствовать немецкий разведчик Расмус.

— За ним установлено наблюдение…

— Он встречается с Ишаном Халифой на квартире. Вот их последняя встреча.

Посол раскрыл папку и положил перед премьер-министром фотографию.

— Во избежание конфликта на границе, — сказал посол, — мы просим вас принять соответствующие меры.

— Разумеется, господин посол… — пообещал премьер-министр. — Мы не допустим, чтобы еще один авантюрист поколебал дружеские отношения между нашими странами.

Многие годы в странах Востока действовали разведки некоторых капиталистических государств. Особенно старалась гитлеровская разведка.

Я встречал немецких агрономов, врачей, ветеринаров, строителей, великолепно знавших страну, в которой приходилось им работать. Эти «специалисты» не только создавали незримый фронт борьбы против нас. Они подрывали основы жизни, строй государства, где жили. Готовились перевороты, осуществлялись террористические акты…

Известно, например, в какой крупный плацдарм для нападения на Советский Союз гитлеровцы превращали Иран. В поселках и городах, расположенных вдоль советской границы, создавались склады оружия и боеприпасов. Под видом туристов приехало много немецких офицеров.

С тайными службами мне довелось познакомиться сразу же, как я прибыл за рубеж.

Турецкий консул Эсондол торжественно вручил мне и муфтию Садретдинхану паспорта своей страны.

Позже нами заинтересовались японские дипломаты и разведчики. Они щедро платили за подготовку агентов, шпионов, диверсантов, которых мы отбирали из среды туркестанской эмиграции.

Я делал все возможное, чтобы отыскать злейших врагов Родины и передать их в руки советского правосудия.

Но в первую очередь надо было убрать с арены политической борьбы руководителей эмиграции.

Мы разработали и выполнили операцию по провалу муфтия Садретдинхана. Правительство страны, где он нашел приют, выслало этого фанатика, опасного врага, в маленький городок.

Мы добивались, чтобы основная масса эмиграции, обманутых людей, узнала настоящие планы своих руководителей — баев, недобитых курбаши, представителей реакционного духовенства.

Когда гитлеровские разведчики начали готовить десантные группы для высадки в районы Советской Средней Азии, когда гитлеровские дипломаты начали формировать очередное правительство из главарей туркестанской эмиграции, я пошел на крайность: сообщил местным властям о подготовке переворота. В результате вместе с «членами будущего правительства» был арестован.

Неожиданно в тюрьме я познакомился с людьми, располагавшими информацией о положении на советский границе, об оставшихся бандах.

Началась другая, необычная для меня работа…

Мне не довелось участвовать в погонях… Да и куда убежишь, например, из тесного караван-сарая от фанатиков?

Я всегда знал, что за каждым моим шагом следят разведчики — турецкие, японские, немецкие, руководители туркестанской эмиграции. С ними шла ежедневная борьба. Но не было случая, чтобы наша борьба была направлена против правительства и народов соседних стран. Когда же нависала опасность со стороны иностранных разведок над жизнью эмигрантов из Средней Азии, над режимом государства, где они нашли приют, мы делали все возможное, чтобы сорвать планы врагов.

Глинобитный серый город лежал в стороне от больших дорог. Он не славился шумными базарами. Редкие караваны сворачивали на его улочки. Верблюды осторожно вышагивали вдоль низких дувалов, безучастно поглядывая на тесные дворики.