Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]

Но он долго не дает о себе знать. В газетах поднят такой шум, словно похитили не какого-нибудь там зулуса, а кинозвезду. Все всех обвиняют, мечут друг в друга гром и молнии, задаются вопросом, кто похитители, куда дели Бер Банка. К счастью, про “Черный эскадрон” не упоминают, даже про Дора с его разоблачениями забыли, тем лучше.

Между тем мы под тихую свое дело продолжаем.

Время от времени где-то в пустынных уголках находят трупы преступников или подозреваемых в том, что они преступники.

И вот здесь на безоблачном небе нашей деятельности появляется тучка. Собственно, она не появляется, а разрастается. Это Джон-маленький. Чем ближе окончание срока его стажировки, а следовательно, повышение в чине, тем увереннее он себя чувствует, тем тверже отстаивает свою точку зрения.

А точка зрения у него не всегда совпадает с нашей. Для Джона-маленького существует один бог — закон и его апостолы — всякие там инструкции и указания. И так же, как недопустимо обмануть господа, так нельзя и нарушать законы. Такие общепринятые истины, как “цель оправдывает средства”, “с преступником поступай преступно”, “око за око, зуб за зуб”, которыми мы объясняем друг другу наши действия, для этого святого не существуют. Для людей приходится иной раз покривить душой, разыграть маленький спектакль, кое-что представить в ином свете. Тут уж ничего не поделаешь. Ведь все эти крикуны и зануды, которых убивают, грабят и насилуют, жаждут крови преступников, но в то же время требуют соблюдения закона! С чего бы? Хотите, я вам объясню? Да потому, что где-то в тайниках души они не зарекаются сами оказаться в шкуре преступников, ну, может, не убийц и насильников, а скажем, махинаторов, растратчиков, неплательщиков налогов, короче, авторов, как мы выражаемся, “противоправных деяний”. Вот тут-то они и не хотят, чтобы их вешали, гильотинировали, сажали на электрический стул или пристреливали во время арестов. Э, нет! Тут все должно быть по закону. Штраф там, небольшой срок, адвокаты-спасители…

Так что, уж извините, если мы управляемся сами. Не надо только нам мешать.

Еще понятно, если мешает какой-нибудь законопослушный дурак, или трусливый судья, или лентяй-прокурор. Но когда наш же товарищ, полицейский — это уж никуда не годится!

Идешь на обыск — бери ордер, допрашиваешь — пальцем не тронь, вынул пистолет — давай предупредительный выстрел… Если б мы все так действовали, то из любой полицейской операции преступники устраивали бы себе вечера смеха.

Так как быть? Посоветовались и решили, что я с ним поговорю. Гонсалес для Джона-маленького не авторитет — он считает его старым болтуном (в чем, в общем-то, прав), с О’Нилом у них отношения натянутые, да и какой О’Нил собеседник! Остаюсь я.

И, пригласив моего тезку как-то в ресторанчик (за свой счет я заказываю скромный ужин, но солидную выпивку), начинаю деликатный разговор.

— Слушай, Джон, — говорю я тонко, — тебе что, больше всех надо?

Он удивленно смотрит на меня. Я разъясняю.

— Мы где работаем? В полиции. Мы имеем дело с подонками и мерзавцами. Нас убивают, калечат, нам мало платят, а газеты поливают нас помоями. Преступники, если им повезет, купаются в деньгах, живут в камерах с телевизорами и холодильниками и пишут мемуары. А ты их защищаешь!

— Я? — Он таращит глаза.

— А кто же? Ну, попортили мы кому-то физиономию во время допроса, ну, пристрелили парочку сгоряча. Так ведь это все для пользы дела. Закон есть закон, мы все его уважаем, но нельзя же без конца заниматься всей этой формалистикой. Если соблюдать все правила уголовного кодекса, некогда будет ловить гангстеров.

— А если не соблюдать, — приходит, наконец, в себя и начинает петушиться Джон-маленький, — так можно отправить на кладбище и за решетку полстраны.

— Ну и что, — говорю (тут даю промашку), — нас-то не отправят…

— Ах, вот как ты рассуждаешь! Кто прав, кто виноват, значит, полицейские будут определять? Не нужны ни прокуратура, ни суд, ни присяжные, ни кодексы, ничего… Вот украли у господина Икс машину, приходит Леруа и говорит: украл Игрек. Игрека хватают и сажают в тюрьму. Так, по-твоему?

— Ну, не так, конечно, — стараюсь исправить оплошность, — но нам-то лучше видно…

— Что вам, то есть нам (поправляется все-таки), видно? Кому больше в карман сунут, тому меньше и видно.

— Ну, знаешь! — теперь я начинаю кипятиться (терпеть не могу, когда тот, с кем я спорю, прав). — Конечно, есть и среди нас не ангелы, уроды всюду есть. Хорошо, у тебя вот такой характер, у других — другой. Так не мешай им жить.

— Нет уж! — смотри-ка, завелся Джон-маленький, раньше за ним такого не замечал. — Нет уж! И знаешь, что я тебе скажу. Я вот подожду-подожду, а потом напишу рапорт об о’ниловских делишках, пусть не считает меня за дурачка!

— Смотри, — говорю с угрозой, — как бы ты не подавился своим рапортом. Учти, когда офицер шагает правой, а рота левой, значит, рота не умеет ходить, а когда и офицер и рота с правой идут и только один паршивый новобранец с левой, то на него быстро управу найдут!

— Ну, что ж, посмотрим. — Джон-маленький встает и смотрит на меня с сожалением. — Я-то думал, хоть ты настоящий парень. А оказывается… Ладно, ты еще увидишь, кто прав. Не может в нашей стране не восторжествовать справедливость! — и он уходит. (Ах, ах, где это он так красиво научился говорить?)

Не вышел разговор. Я сам виноват, не с того конца подошел. Надо было деликатно, конечно, объяснить ему, намекнуть, словом, что с нашей службы можно кое-что иметь. Это, знаете ли, такой аргумент, перед которым пока никто устоять не может.

Рассказываю о разговоре О’Нилу. Тот, конечно, становится пунцовым.

— Рапорт? — шипит. — Пусть подает. Даже лучше, чтобы подал. Ему тогда все ясно станет,

Не знаю, как для других, но для меня эти слова моего друга звучат туманно. Туманно, но зловеще.

Живем, служим.

И вдруг объявляется наш исчезнувший неофициальный шеф. Высокий чин. Он вызывает нас по телефону уже в другой, но такой же занюханный ресторанчик и начинает разговор как ни в чем не бывало, словно не было той акции с Бер Банка, когда он нас обманул, и всех последующих событий. Он не дает себе труда что-либо объяснить, оправдаться, а главное, мы-то хороши — хоть один бы вопрос ему задали. Сидим как пай-мальчики, внимательно слушаем.

— Вы, наверное, читаете в газетах, что иной раз бесследно исчезают враги порядка и государства, — важно разглагольствует. — Это преступники почище любого убийцы и гангстера. И справляться с ними законным путем потрудней. Тут такой шум поднимется, не дай бог. Могут поставить в парламенте вопрос о доверии. Могут министру юстиции, а то и премьеру разные дурацкие вопросы задать. Вы знаете, как мы других обвиняем в нарушении прав человека, и вдруг сами… Не годится А так исчез тихо человек. Ну, тоже, конечно, пошумят, но конкретных виновников-то нет Будут друг на друга валить — белые на черных, черные на белых, левые на правых, правые на левых… Поди разберись. Поручать такие дела можно только высококвалифицированным профессионалам и к тому же абсолютно надежным. Как вы! Мы вам верим (кто “мы”, интересно?).