Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]

— То, что уехал, верно. А вот насчет похорон… — Следователь махнул рукой. — Оттягивают время. Видимо, Воронцов и его дружки надеются за эту неделю что-нибудь придумать.

— Не знаю, не знаю, Владимир Гордеевич… Во всяком случае, постарайтесь тщательно проверить показания ребят. А то, чего доброго, нафантазируют…

— Сейчас не зима, — улыбнулся Фадеев. — Следы протекторов на земле наверняка сохранились. — Он посмотрел на часы. — Вот-вот подъедет эксперт. Отправимся на место с ребятами и Бабаевым…

Фадеев оказался прав: никто из родственников Пикуля не умирал.

Через два дня сам Пикуль был обнаружен у приятеля в деревне Курихино, что неподалеку от Зорянска. Там шофер пьянствовал с дружком, схоронившись в баньке. Работники милиции подождали, пока он проспится, придет в себя, а потом доставили его на допрос к следователю приводом: Пикуль демонстративно не хотел принимать повестку.

Я попросил Фадеева зайти ко мне сразу же после допроса, но неожиданно Владимир Гордеевич позвонил мне из своего кабинета.

— Захар Петрович, вот тут допрашиваемый хочет высказать вам свою жалобу на меня…

— Хорошо, сейчас зайду, — ответил я и направился в комнату следователя.

Заросший щетиной, синий от долгой пьянки, шофер сидел напротив Фадеева с мрачным лицом, скрестив руки на груди. Я представился и спросил, какие у Пикуля претензии.

— Протестую, потому что меня затащили сюда незаконно, — начал он с гонором. — Имею право не являться. А на меня милицию напустили…

— На каком основании вы хотели уклониться от явки к следователю? — задал я вопрос.

— Горе у меня, товарищ прокурор.

— Какое? — спросил я.

— Только что с похорон, — хрипло произнес шофер, глядя куда-то в угол комнаты.

— Кого хоронили?

Пикуль молчал, видимо почувствовав ловушку.

— Ну, Роман Егорович, — поторопил его Фадеев.

— Двоюродного брата… В Ростове…

— Нехорошо хоронить живого человека, — покачал головой следователь. — Мы звонили в Ростов. Ваш двоюродный брат жив-здоров, чего и вам желает…

Водитель некоторое время не мог произнести ни слова. Ждали и мы. Наконец он признался:

— В общем, заправлял я вам мозги. Каюсь…

— Солгали? — уточнил Фадеев.

— Уж как есть, — развел руками Пикуль.

— Для чего? — спросил Фадеев.

Пикуль стал объяснять, что, мол, поссорился с женой, причем серьезно, и вот придумал повод смыться на неделю из дому. Так, мол, было тошно, что надо было душу отвести. Вот и закатился он к приятелю в Курихино.

— А другой причины не было? — спросил следователь.

— Говорю то, что было, — ответил Пикуль, изобразив на своем лице искренность и покаяние.

— Ладно, это объяснение оставим пока на вашей совести, — сказал Фадеев. — А теперь, Роман Егорович, расскажите, пожалуйста, что произошло с вами в минувший четверг возле деревни Желудево в седьмом часу вечера.

— В седьмом часу? Возле Желудева? — переспросил шофер. Он посмотрел в потолок, хмыкнул. — Да вроде бы ничего…

— Но вы были там в это время? — спросил Фадеев.

— Проезжал мимо.

— Не останавливались? Не сворачивали никуда?

— Может, и останавливался. Разве упомнишь… Я по той дороге несколько раз в день мотаюсь туда-обратно. Такая работа…

— Хорошо, я вам напомню, — сказал Фадеев. — Вы свернули в рощу за старой церквушкой… Было?

— Господи, действительно было, — вдруг открыто признался шофер. — Точно, возвращался с последнего рейса…

— Для чего свернули?

Пикуль засмущался. Владимир Гордеевич повторил вопрос.

— Нужду справить, — ответил наконец шофер. — Приспичило, понимаете ли…

— А горючее вы там не сливали? — спросил следователь. Пикуль взвился:

— Да что я, чокнутый? Мы в бригаде, понимаешь, боремся за экономию! Каждый грамм бережем!..

Фадеев молча протянул ему показания дозорных Голубого патруля. Пикуль, к нашему удивлению, спокойно прочел их и вернул следователю. То, что показали ребята, он в основном подтвердил. Кроме факта слива дизельного топлива. Тут Пикуль стоял, как говорится, насмерть: почудилось школьникам насчет горючего, и все! А то, что не сдержался и дал тумака одному пацану, — так вывел он его из себя. Намаялся за день за баранкой, спешил домой, а они пристали ни с того ни с сего…

Пикуль не без гордости заявил, что в тот день, в четверг, перевыполнил норму. Не посрамил свою передовую бригаду.

Насчет бригады и ее успехов он говорил минут пять. Это, видимо, был его козырь.

Фадеев выслушал шофера и, как бы между прочим, спросил:

— На каком объекте сейчас работаете?

— Только что кончили возить грунт из котлована для больницы на улице Космонавтов. Переводят на другой объект…

— А куда грунт возили? — так же ненавязчиво, будто невзначай, задал вопрос следователь.

Но именно этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.

— А чего? — спросил он.

— Просто интересуюсь, — сказал Фадеев. — Так куда?

— Ну, в этот… Как его… Карьер, — ответил шофер, нервно потирая колени ладонями. — Под Матрешками…

— Карьер? — переспросил следователь и в упор посмотрел на Пикуля.

Шофер еще больше растерялся.

— Словом, овраг там… Такой глубокий… — пробормотал он.

— Карьер от оврага отличить не можете, — усмехнулся Фадеев.

— Овраг, карьер — один шут, — отмахнулся Пикуль. — Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров и обратно столько же. Как в аптеке! — Он нервно засмеялся.

— И сколько ездок за день? — спросил следователь.

— Это смотря какая дорога, какая погода, — ответил Пикуль. — Да еще от строителей зависит. Иной раз ждешь погрузки, ждешь…

— И все-таки сколько?

— Две минимум, — сказал шофер. — Желательно три. А как же иначе — обязательство взяли! Бывает и четыре…

— А пять ездок? — не унимался Фадеев. — Делаете?

Они словно играли в какую-то мне непонятную игру. Я внимательно следил за ними, стараясь вникнуть в ее смысл.

Судя по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.

— Пять — это поднатужиться надо…

— А шесть? — серьезно продолжал Фадеев.

— Это уж вкалывать от зари до зари, — сказал шофер.

— Не случалось по шесть ездок? — настаивал Фадеев.

— Странный у нас разговор получается, — с натянутой улыбкой произнес Пикуль. — Если бы да кабы…

— Вовсе не странный, Роман Егорович… Для Воронцова шесть ездок, судя по документам, — раз плюнуть.

— Герман Степанович — ас!

— Шесть ездок — это четыреста восемьдесят километров, — быстро набросал на бумаге следователь. — Так?

— Ну? — невинно посмотрел на него шофер.

— С какой средней скоростью вы ездите?

— Это кто как, — ушел от прямого ответа Пикуль.

— Хорошо, — кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку. — Берем пятьдесят километров в час… Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?.. Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь… Верно я говорю?