Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]

— Очень просто. Герман придирался по всяким пустякам. Добился, что Шамиля перевели на полгода в слесаря. А у него трое детишек. Потом и вовсе такую пакость отмочили… — Шофер вздохнул, покрутил головой. — Подсыпали в бак с бензином сахару. Бедняга Шамиль столько времени провозился с мотором, пока докопался, в чем дело…

— И вы, зная об этом, молчали? — покачал головой следователь.

— Нет, об этом я узнал совсем недавно. Шамиль скрывал. Боялся, наверное…

— Чего?

— Могли избить. Ромка Пикуль в этом деле мастак…

— Были случаи? — продолжал спрашивать Фадеев.

— Ага, — кивнул шофер.

Мы с Фадеевым невольно переглянулись: подумали, видимо, об одном и том же.

— Знаете конкретно, кого и где он избил? — спросил следователь.

Кочегаров опустил голову, медлил с ответом.

— Ну, договаривайте, Сергей Васильевич, — поторопил его Фадеев.

— Николая Дорохина, например, — тихо ответил шофер. — Так сказать, провел работу…

— Почему именно его?

— Не соглашался химичить. Возил грунт, как положено, в Матрешки. И солярку не хотел сливать…

— Значит, ту небольшую часть земли из котлована больницы с улицы Космонавтов завез в Матрешки Дорохин? — уточнил Владимир Гордеевич.

— Он, — подтвердил Кочегаров. — Николай — правильный мужик… Тихоня тихоней, а плясать под дудку Германа отказался наотрез!

Фадеев попросил Кочегарова рассказать подробнее о драке Пикуля с Николаем Дорохиным. Но шофер сказал, что только слышал разговор Воронцова и Пикуля: надо, мол, проучить охламона, если не понимает нормального языка… А потом Дорохин появился на работе с синяками.

Еще Кочегаров показал, что после аварии, в которую попал Николай, Пикуль якобы обмолвился: так, мол, Дорохину и надо, в другой раз будет сговорчивей…

Фадеев заканчивал допрос Кочегарова без меня. Я отправился в суд, где поддерживал обвинение по уголовному делу.

Два дня я был занят в судебном заседании. Дело слушали с утра до позднего вечера, так что в прокуратуру я забегал буквально на несколько минут.

На третий день Фадеев караулил меня с утра.

По его серьезному виду я понял, что в ходе следствия произошли важные события.

— Начну по порядку. — Владимир Гордеевич прочно устроился на стуле, положив перед собой папку с делом. — Вслед за Кочегаровым признался и Шавырин.

— Это который был в бригаде еще до Воронцова? — уточнил я.

— Да, так сказать, ветеран… Интересную вещь он сообщил. Как Воронцов спихнул прежнего бригадира Александра Никодимова… Ну и подлец же этот Герман! Провокатор…

— Провокатор? — удивился я несколько как бы устаревшему слову.

— Ну да. Как при царе Горохе… Воронцов, оказывается, все время искал случая скомпрометировать Никодимова. Но случай все не представлялся. Тогда Воронцов сам организовал его. Помогал ему Пикуль… Понимаете, как-то Герман уговорил Никодимова зайти в кафе. Есть такая неказистая забегаловка возле кинотеатра “Салют”…

— Знаю, — кивнул я.

— Так вот, они возвращались вечером из рейса. Дело было зимой. До автобазы буквально пятьсот метров, через три улочки… Воронцов достал бутылку портвейна, мол, для сугрева. Никодимов сначала отказывался. Так Герман выдумал, что двоюродный брат помер…

— Опять двоюродный брат, — заметил я. — Как с Пикулем…

— Ну да, ничего умнее придумать не могут… В общем, упросил бригадира выпить стакан. А пока бригадир закусывал, Пикуль позвонил в ГАИ… Вышел Никодимов из кафе, сел за руль, отъехал. Тут его и остановили. Ну, сами понимаете, какие были последствия…

— Действительно провокатор… — согласился я.

— Лукин тут же приказом освободил Никодимова от бригадирства, а вместо него назначил Воронцова.

— Но почему именно его? Он же тогда всего ничего проработал в автохозяйстве. Не было, что ли, других, достойных?

— Тестюшка позаботился, Назаров. Главный редактор нашей газеты. Сам звонил Лукину…

— А что, у Лукина своей головы нет?

— Семен Вахрамеевич уж очень прессу уважает. Я специально просмотрел подшивку “Знамя Зорянска” за то время. Буквально через месяц — хвалебная статья об их автобазе, потом заметка о Воронцове. Потом, глядишь, в областной газете его имя начинает мелькать. Тоже небось Колобок постарался. — Фадеев вздохнул. — В общем, у кого какой рычаг в руке, тот им и шурует… Под всю эту шумиху Воронцов принялся обделывать свои делишки. И все ему сходило с рук. Вконец распоясался…

— Я вот о чем думаю, Владимир Гордеевич. Почему он оставил двух прежних шоферов в бригаде — Кочегарова и Шавырина?

— Их, я думаю, Воронцов соблазнил длинным рублем. Шавырин признался, что как только Воронцов стал бригадиром, то заявил: при мне, мол, братцы, будете жить припеваючи. Работать — как на курорте у Черного моря, а получать — как на Севере, с солидной надбавкой… Надбавку Воронцов имел и в самом деле весомую. Только на одном бензине…

— Что-нибудь удалось установить? — поинтересовался я.

— Можно сказать, частная бензоколонка, — усмехнулся следователь.

Он открыл папку с делом, полистал бумаги.

— Орлов поработал? — спросил я.

— Точно, Анатолий Васильевич, — кивнул Фадеев. — А за что ухватился, знаете? Что-то в последнее время на улицу Корнейчука зачастили владельцы “Москвичей” и “Волг”. По вечерам, в сумерки.

— Это в Вербном поселке?

— Ну да. Окраина, тихо… Живет там некая старуха Байгарова. К ней и повадились на своих машинах частники. Соседи жаловались: улочка узкая, ребятишки бегают, а машины одна за другой… Нагрянули мы вчера к этой Байгаровой и ахнули. В сарае все емкости заполнены бензином. Даже корыто… Бензинчик семьдесят шестой марки, на нем работают грузовые ЗИЛы. Подходит он и для двигателей “Москвича” и “Волги”.

— А “Жигули”?

— Нет. Вазовские автомобили работают на высокооктановом горючем. Бензин А-93… Вот Орлов и подумал: раз “Москвичи” и “Волги”, значит… Начали беседовать со старухой. Она вначале притворилась глухой. Анатолий Васильевич говорит ей: “Ты что, бабушка, намереваешься весь поселок спалить? Одна спичка — и нет улицы! Сама взлетишь на воздух да еще столько людей погубишь!” Байгарова перепугалась, бух на колени. И в мыслях, мол, не было никого губить. Это родственник в грех ввел… И пошла причитать.

— Какой родственник? — спросил я.

— Коростылев. Он Байгаровой племянником доводится.

— Ясно, ближайший сподручный Воронцова, — сказал я.

— Вот именно, сподручный. И не только в приписках и разбазаривании бензина. — При этих словах по лицу Фадеева пробежала тень. — Но об этом потом… Призналась бабка, что Коростылев привозил бензин и заставлял продавать. Двадцать копеек за литр. Государственная цена, как вы знаете, в два раза больше… Пока мы беседовали в доме, подъехала “Волга”. Заправляться.