Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]

Закончив свой фантастический доклад, О’Нил внимательно смотрит в глаза Джону-маленькому и Гонсалесу и веско роняет:

— Ясно? — потом добавляет: — А все, что он нам рассказал, узнали от осведомителей и кое-что им за это отвалили, за счет конторы, конечно.

Он коротко смеется, а остальные молчат. Так, молча, мы добираемся до управления. Моемся, бреемся — уже утро — пьем кофе в ближайшем кафе и расходимся по домам. Ночь была бурная, мы здорово поработали, и начальник, довольный нами, разрешил весь день отдыхать.

Мы с О’Нилом идем вместе.

День чудесный, небо голубое, зелень изумрудная… Ах, я уже говорил это. Иду и продолжаю свой монолог.

— Слушай, — говорю О’Нилу, — может, займемся теперь оптовиком? Представляешь, какую мы, благодаря этому поставщику, цепь раскрыли. Как думаешь, наградят нас? — мечтаю.

Наконец О’Нил раскрывает рот.

— Кто? — спрашивает.

Теперь рот раскрываю я, от удивления.

— Как кто? Начальство.

Он пожимает плечами и молчит.

— В конце концов, — говорю я, — мы же какую работу сделали? Притон тот накрыли, не наша вина, что там одни покойники были. Раз. Поставщика тоже накрыли. И он нам все… — Тут я спохватываюсь и торопливо добавляю: — И не наша вина, что он тоже покойником оказался. А какие сведения добыли — всю клиентуру этого поставщика, небось человек тридцать. Ну и, главное, оптовик. Хотя пока мы этот наш козырь начальству и не выкладывали. Ну, как?

— За что ж награждать? — в свою очередь спрашивает О’Нил. — За покойников? Так их на кладбище пруд пруди. Вот дали день отдыха, и радуйся.

Действительно, не за что нас награждать получается. Молчу.

— А вот кое-кто другой может и впрямь премию отвалит. Жирную, — неожиданно произносит О’Нил и так же неожиданно сворачивает к подвернувшемуся кафе.

Садимся за столик, заказываем пиво. (В баре кофе пили, в кафе — пиво, так и живем.)

— Сегодня ночью нанесем визит тому оптовику, — говорит — О’Нил. — Частный. Деловой. Так и так, мол: “Не хотите ли вознаградить нас за усердную работу?” Что скажешь?

Что я скажу? Скажу, что с О’Нилом не пропадешь. Он еще умней, чем я думал. Ну, ладно, не умней — хитрей, ловчей, короче говоря, такие, как он, умеют устраиваться. И я за ним в кильватер.

— Поехали, — говорю и встаю.

Он усмехается:

— Поехали по домам, выспимся, а вечером — за премией, — и он подмигивает.

Продираю глаза, когда на дворе уже темно. Бреюсь, надеваю хороший костюм, красивый галстук — все-таки не куда-нибудь идем, а в гости к солидному человеку. Когда я спускаюсь вниз, у подъезда уже ждет О’Нил в своем новеньком “форде”. Этот “форд” он купил недавно (наверное, на такие вот премии, за какой мы сейчас направляемся). В управлении никто об этом не знает, так что, показав мне свое приобретение, О’Нил тем самым оказал мне большое доверие.

Мы едем молча. Сосредоточены. Все же оптовик с размахом это не поставщик, тем более не какие-то там жалкие мальчишки-наркоманы. Это человек со связями, у него могут быть телохранители, и его голыми руками не возьмешь. Одно дело, если б мы были в мундирах, с полицейским эскортом, с сиренами, с ордерами на обыск, на арест, по заданию начальства… А так он может взять да и пристрелить нас за милую душу, скажет: двое неизвестных вооруженных вломились в квартиру, стали угрожать. У нас ведь на лбу не написано, что мы полицейские! Он, может быть, фокусник не хуже О’Нила, такую инсценировку устроит, что хоть в Голливуд приглашай.

Так что мы в напряжении.

Подъезжаем. Дом роскошный. Вернее, не дом, а вилла, довольно уединенная. К нашему изумлению, ни сторожей, ни собак, ворота раскрыты, над подъездом фонарь.

Звоним. Дверь открывает молоденькая служанка в фартучке.

— Кого? — спрашивает.

— Хозяина, — говорим и, оттеснив ее, вваливаемся.

Хозяин выходит в холл. В халате, ночных туфлях. Ему лет шестьдесят, он носит очки, почти лысый, с брюшком — вид коммерсанта, удалившегося от дел, или доброго дедушки, отправившего детей и внуков в кино и отдыхающего у телевизора. Но вот внуки вернулись, и он спешит их радостно встретить.

Но мы на его внуков не похожи, он это сразу понимает и меняется в лице. Нет, на лице этом возникает выражение не страха, а просто недовольства, какой-то брезгливости, словно мы пришли продавать пылесос или принесли счет за газ.

— Что вам нужно? — спрашивает.

— Поговорить, — отвечаю.

Он смотрит на служанку, потом открывает дверь в кабинет н жестом приглашает пройти.

Входим. Да, живет он неплохо, кабинетик что надо.

— Садитесь, — говорит сухо, — я вас слушаю. Вы откуда?

— Мы из полиции, — отвечаю.

На его лице читаю выражение явного облегчения. Мне даже кажется, что на губах его промелькнула ироническая улыбка.

— Из полиции? Чем обязан?

— Видите ли, — начинаю я, — сегодня ночью мы задержали некоего (я называю имя) и имели с ним долгую беседу.

— Да? — Он вскидывает брови. — А я слышал, что когда вы явились к нему, он уже преставился.

Ничего не скажешь — информирован он неплохо, знает то, что не знает даже наш начальник. Откуда?

Но я не показываю вида.

— Вас неправильно информировали, — говорю, — он действительно скончался, но перед этим рассказал нам много интересного. Иначе, — добавляю, — мы бы здесь не были.

— Значит, это вы его прикончили, — говорит он задумчиво, — ну что ж, это неплохо. По крайней мере этот болван никому, кроме вас, не проболтается. А ваш начальник в курсе?

Ага, он начинает понимать.

— В том-то и дело, что нет, — отвечаю, — кроме нас, никто до его прискорбной кончины с преступником не беседовал.

— Ну, так что? — неожиданно спрашивает он, и на губах его мне снова чудится ироническая усмешка.

— Если начальство узнает, — объясняю (может быть, он не такой понятливый, как я думал), — у вас могут быть большие неприятности, как вы догадываетесь. А мы получим награду. Так вот… — Я делаю паузу, но он тоже молчит, — так вот, нам безразлично, от кого получать награду, нам важен ее размер, — и я вопросительно смотрю на него.

Он встает, направляется к комнатному бару. О’Нил вынимает пистолет.

Старик усмехается, открывает бар, наливает рюмку коньяка и залпом выпивает ее. Нам не предлагает. Потом возвращается к своему креслу.

— Если я вас правильно понял, — говорит он и смотрит на нас не мигая, — вы решили сделать свой маленький личный бизнес? Так? Вы забываете мое имя, а я выдаю вам за это премию. Сколько, позвольте узнать?

— Десять тысяч монет! — выпаливает О’Нил.

Теперь в глазах нашего собеседника я читаю откровенную жалость.

— Да, — произносит он задумчиво, — мелко плаваете, без размаха. Десять тысяч монет! За это и машины приличной не купишь. Наверное, только начинаете?