Сергей Другаль - Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

Олле и Гром прошли по бесконечной анфиладе комнат, приготовленных к приему гостей. Олле снова и снова дивился какой-то нежилой, нечеловеческой роскоши обстановки и убранства этого дворца. Казалось, этот и предыдущие Джольфы умудрились ограбить лучшие музеи Земли и стащить награбленное к себе в гнездо. Олле знал, что и должность и дворец Джольф Четвертый унаследовал от предшественника, Джольфа Третьего, и что объединенное человечество научилось защищать себя от Джольфов, а потому злодействовать они могли только в пределах Джанатин. А много ли с нее возьмешь? Видимо, много, если умеючи брать.

По служебному ходу они прошли в диспетчерскую. По пути Гром обрычал литую чугунную мерзопакостную скульптуру “Спазм”. У входа в покои Джольфа было целых два “Спазма”.

В диспетчерской перед целым иконостасом экранов всех видов наблюдения и защиты сидели двое — дежурный анатом Джольфа и офицер охраны премьер-министра. Олле уже встречал этого здоровяка и запомнил его лицо. Они с демонстративным любопытством оглядели Олле и собаку, переглянулись.

— За что ты его там? — спросил офицер.

Олле пожал плечами:

— Угрожал.

На центральном экране были видны подъезжающие лимузины гостей, невозможно импозантный дворецкий, застывшие в картинных позах функционеры синдиката и суетящиеся слуги. Дважды на экране появлялся сам Джольф Четвертый, он лично встречал пророка и премьер-министра, выйдя за ворота. Резиденцию Джольфа отделяла от всего мира высокая гранитная стена, а ворота были врезаны в массивную приземистую башню. Когда-то вся эта фортификация могла играть защитную роль, а теперь выполняла чисто декоративные функции. В защите Джольф полностью полагался на автоматику.

— Значит, если я тебе стану угрожать?..

Офицер был могуч, под два метра ростом, неестественно развитые широчайшие мышцы спины, гипертрофированные бицепсы… и выучка. Чувствуется — это тебе не рыхлый, перекормленный агнец. И взгляд — наблюдающий, человеческий взгляд, хотелось улыбнуться ему в ответ. Олле сделал над собой усилие:

— Не советую. Я тебе не советую! — Взор Олле потерял осмысленность, он смотрел в переносицу офицеру пустыми глазами.

После паузы офицер принужденно рассмеялся:

— По-моему, вам пора идти, Олле!

— Да, благодарю вас. Пойдем, Гром.

— Ваш шеф умеет подбирать себе монстров, — сказал офицер, когда они вышли.

— Ваш тоже, — усмехнулся дежурный.

“Святые дриады, неужели только злая сила вызывает у них уважение? — думал Олле. — Миллионы книг написаны о добре и любви, благородстве и сострадании, но разве они читают книги? Зачем им книги? Странная жизнь в странных заботах ни о чем существенном, жизнь без просвета. Или мне это только так кажется, а каждый видит цель: приобщиться к власти, к богатству, иметь возможность унижать окружающих безопасным хамством или, хуже того, покровительством. Иметь тот самый миллион, о котором так часто говорит банкир Харисидис, и тогда можно владеть тем, что недоступно другим, что вызывает зависть. А что? В этом что-то есть: зависть окружающих — признание успеха. Для маленькой души это большой стимул к деятельности. Зависть порождает агрессивность, обусловливает утверждение собственного “я” через унижение слабого, зависимого. Люди, как говорит Нури, люди, что вы с собой делаете! Мне, конечно, легче, я привык с животными. Но сохранять маску воинствующего лоботряса, оберегать независимость ежедневными драками, как оберегает лидерство вожак в обезьяньем питомнике, — противно. Видели бы меня, озабоченного, вечно хмурого, драчливого и вздорного супермена, мои друзья — кто бы из них поверил? Что, собственно, сделал этот дурак охранник, что я так остро реагировал? Ну, велели ему спровоцировать драку; может быть, Чистейший-в-помыслах, тьфу, этот Джольф Четвертый хотел угостить пикантным зрелищем гостей? Видимо, так и есть.

А до чего быстро я вошел в роль! Нури все не. может привыкнуть к массовому озверению, к нравственному запустению. Или нет, это только верхний слой, это дерьмо видимое, ибо оно всегда плавает на поверхности. А люди, как говорит Нури, люди остаются людьми, и человеческое из них не вытравить. Может быть, только не здесь, не в этом дворце, не в окружении Джольфа Четвертого”.

Олле взглянул на часы. По расписанию уже пора было идти в зал приемов — Джольф Четвертый любил появляться в сопровождении рослых и красивых охранников.

Олле занял свое место в свите. Джольф Четвертый, а лет ему было около шестидесяти, среднего роста, спортивный, улыбчивый и обаятельный, с бокалом в руке обходил гостей, для каждого находя ласковое слово. Здесь все были свои, все знакомы, и никто не обратил внимания на то, что премьер-министр, пророк Джон, генерал Баргис и сам Джольф скрылись за малоприметной дубовой дверью служебного помещения. По обе стороны ее картинно вытянулись Олле и знакомый уже ему офицер охраны премьера. Браслет на левой опущенной руке Олле неприметно прижал к стене.

В зале лакеи разносили напитки. Гости — мужчины не моложе сорока, женщины не старше тридцати — группировались по трое — четверо. Приглушенный шум разговоров заполнял зал. Лица мужчин, схожие общим интимным выражением хорошо информированных чиновников — Олле встречал их постоянно в Джанатии, этих прохвостов с чувством собственной значительности, — были оживленны.

“Избранные, — думал Олле. — Из кого избранные? Для каких дел избранные?” Ему было скучно наблюдать за ними, прислушиваться к их беседам, надеясь поймать ниточку, за которую можно было бы зацепиться и выйти… на что? Информация, которой он снабжает Нури, мало отличается от того, что дает Слэнг. О том, что синдикат сотрудничает с верхушкой полиции и кое с кем из правительства, известно каждому. Может быть, сегодня повезет: впервые Олле воочию видел всех этих подонков, собравшихся в одном гнезде. Альянс уже не скрывают!

Олле рассматривал овальный зал с потолком, выложенным золотыми плитками, инкрустированными бирюзой и шпинелью. Это сочетание прозрачно-красных камней с голубой россыпью по золоту было очень красиво. На стенах розового мрамора были развешаны портреты предшественников Джольфа Четвертого, из которых только последний — Третий умер своей смертью. Пол был выложен мозаикой из драгоценных пород дерева, повсюду расставлены кресла и диваны.

Джольф Четвертый вышел об руку с пророком, обаятельно улыбаясь. Олле двигался следом в двух шагах, мысленно поторапливая их: Нури всегда на связи, пора бы начать передачу. Но сделать это можно только под открытым небом — передатчик, вмонтированный в браслет, имел слишком малую мощность, чтобы вести трансляцию из экранированного золотом дворца.