Виктор Егоров - На железном ветру

— При мне. Да ты скажи, в чем дело?

— Этот тип с бородой — поручик Лаврухин, брат Зины.

— Какой тип? Тот, что хромает?

— Ну да, я еще на совещании у Холодкова показывал. Белогвардейский эмиссар.

Внешне Поль не выразил удивления.

— Как узнал?

— Фотографии у сестры в альбоме. Понимаешь? А Колька, племяш, нарисовал ему бороду... Ну, я глянул... В общем, долго рассказывать. Давай возьмем его сейчас.

— Где?

— Дома.

— Откуда знаешь, что он дома?

— А где же ему еще быть?

Поль промолчал. Слушая лихорадочные объяснения друга, он время от времени бросал из-за угла взгляд в сторону лаврухинских ворот.

— Ну, берем? — нетерпеливо повторил Михаил. — Гасанка определенно его связной, недаром он зачастил сюда. Заодно и его накроем. Ты ведь за ним наблюдаешь?

— Да. Мы с Сафаровым.

— С Ибрушкой? Где он?

Михаил высунулся из-за угла, Поль потянул его назад.

— Не высовывайся. Он на той стороне, в подъезде.

— Чего же тянуть? Нас трое — берем. Вот это будет железный ветер! А?

В глазах Поля промелькнула ирония.

— Ветер у тебя в голове. Поставь себя на место Лаврухина, если, конечно, бородатый действительно Лаврухин, — ты ведь мог и ошибиться...

— Не мог.

— Пусть так. Стал бы ты на его месте скрываться дома? Тем более, зная, что твоя сестра встречается с чекистом? А уж это-то ему определенно известно. Соображаешь, Шерлок Холмс?

— Но тогда почему же?..

Михаил осекся на полуслове, поняв по обострившемуся взгляду Поля, что Гасанка вышел из ворот. Сказал, как о деле решенном.

— Я с тобой.

— Ладно, держись позади.

Шел седьмой час, на улицах начали появляться гуляющие. И трое молодых людей, что сошлись на углу Сураханской и Цициановской, не могли обратить на себя внимания. От угла хорошо была видна лавка Мешади Аббаса и ворота караван-сарая. Гасанка вошел в лавку.

— Кто из вас часто бывает у Мешади Аббаса? — спросил Поль, рассеянно поглядывая в сторону лавки.

— Я, — поспешил ответить Михаил. — Дней пять назад заходил, так он мне кучу довоенных папирос хотел задаром всучить.

— Задаром? Это интересно. Ибрагим, дуй до аптеки, позвони Холодкову или Мельникову, а то прямо дежурному. Скажи так: Донцов предполагает, что белогвардейский эмиссар — это поручик Лаврухин, сын Милия Ксенофонтовича. Мы, то есть Донцов и Велуа, зашли вслед за Нуралиевым в лавку Мешади Аббаса кое-чего купить. Понял?

— Понял. А, может, и я с вами?

— Быстро, быстро, потом подойдешь.

Ибрагим с разочарованным видом кивнул и затерялся среди прохожих.

— Пошли.

Спокойным шагом людей, у которых впереди целый свободный вечер, Поль и Михаил направились к лавке.

— А деньги? — спохватился Донцов. — У меня ни копья.

Поль порылся в кармане пиджака, сунул ему несколько сиреневых бумажек.

— На спички хватит.

— Как с Гасанкой? Задержим?

— Увидим по обстановке.

— А если там Рза-Кули и вся его шайка?

— Спокойно, Миша, спокойно. Мы идем купить спичек — только и всего.

Михаилу вдруг со всей очевидностью открылось, как мало он подготовлен к предстоявшему делу. В сущности он умел ориентироваться лишь в отчетливо выраженных, ситуациях: враг убегает — задержи, грозит оружием — стреляй. Но представить с оружием мирного толстяка Мешади Аббаса просто невозможно. Ну, продаст он им спичек, ну, Гасанка постоит в это время в сторонке, может, окинет их равнодушно-высокомерным взглядом и отвернется. Что дальше? Глупо...

Он нервничал, потому что все предстоящее ничем не напоминало боевую операцию, когда враг известен и когда мысленно представляешь свои будущие действия. Он завидовал спокойствию Поля, спокойствию, объяснить которое можно было только одним: Поль умел свободно и непринужденно чувствовать себя в любой среде, быстро оценить любую обстановку.

Перед дверью лавки Поль остановился, сделал Донцову знак войти первым. Михаил переступил порог, и ему сразу бросилась в глаза хмурая, озабоченная физиономия Мешади Аббаса. Но в следующее мгновение физиономия дрогнула, расплылась в улыбке, и на ней отразилась младенчески-простодушная радость.

— Пах-пах-пах! Кого мы выдым! Салам, салам! Курбан олум [11] Да буду вместо тебя жертвой (азерб.). , захады, пажалуста. Мой тавар — твой тавар! Бэры пажалуста!

Как и прошлый раз, Мешади Аббас воздел руки, призывая аллаха в свидетели собственной чистосердечной доброты. Вошедшего следом второго посетителя он, казалось, даже не заметил. Навалился животом на прилавок, доверительно подморгнул:

— Шито желает эффендим? Сахар, халва, папырос — все имэим...

Михаил растерянно оглянулся на Поля — Гасанки в лавке не было. Это уж черт знает что. Лавка имела только один вход. С того момента, как в нее вошел Гасанка, Михаил глаз не спускал с двери. Гасанка оставался в лавке. Но в лавке его не было. Не испарился же он.

— Почем коробок спичек? — поинтересовался Поль.

— Дэсяток сырэневых, — мельком взглянув на него, сказал Мешади Аббас.

Поль отсчитал десять двадцатипятитысячных ассигнаций, успев за это время внимательно осмотреть лавку. Задняя стена, вдоль которой тянулись полки, собственно, лавке не принадлежала. Это был глухой фасад караван-сарая, к которому Мешади Аббас пристроил три стены и кровлю. В правом углу за прилавком навалом лежали набитые чем-то сыпучим мешки. Правее стоял черный топорной работы шкаф. Остальная часть стены занята полками...

Мешади Аббас, не считая, сгреб деньги, бросил куда-то за прилавок, подал коробок спичек покупателю и уже готов был забыть о нем, как вдруг заметил в его руках удостоверение с отчетливо тисненными на обложке словами: «Азербайджанская Чрезвычайная Комиссия».

— Буюр, буюр [12] Буюр — пожалуйста (азерб.). , — Мешади Аббас ласково улыбнулся Полю и, скосив на Михаила с желтыми прожилками глаза, укоризненно покачал головой: — Зачим маячишь? Скажи — мой таварыш, скажи — балшой человэк, дадим харёш товар — бэры, нэ жалко.

— С вашего разрешения, Мешади, я сам выберу товар, — ослепив хозяина ответной улыбкой, сказал Поль и через низенькую дверцу вошел за прилавок.

Бесцеремонность его ошеломила Мешади Аббаса и привела в замешательство Михаила. Сам он не дрогнув сумел бы вступить с вооруженным врагом врукопашную, мог бы броситься навстречу пулям, но войти вот так запросто за прилавок в присутствии любезного хозяина, который его туда не приглашал, — на это он не отважился бы. Да и зачем? Неужели Поль думает, что Гасанка прячется под прилавком? Однако под прилавок Поль не заглянул даже для очистки совести. Он направился в угол, где стоял шкаф. Узкий проход между прилавком и полками преградил грузный Мешади Аббас.

— Шито нада, Чека?