Виктор Егоров - На железном ветру

Это важнейшее условие маскировки. В его положении оно так же обязательно, как обязателен второй выход из пансионата. О запасном выходе он позаботился сразу, почему же забыл о маскировке? Права Эмма Карловна и в другом. Конечно же, молодой польский эмигрант должен выглядеть более легкомысленным. Приударять за хозяйкой не следовало, она ведь могла и навстречу пойти. Но попытаться привести к себе хотя бы уличную женщину и заслужить от хозяйки выговор он мог бы. Ему же ничего подобного и в голову не пришло. Неосмотрительность, пренебрежение к мелочам — вот, пожалуй, главные его недостатки.

«Ну, ничего, — пытался успокоить себя Михаил, укладываясь в постель, — в конце концов я не напрасно потерял рождественский вечер. Я узнал очень важную вещь. В случае нужды на поддержку Эммы Карловны можно рассчитывать в гораздо большей степени, чем я предполагал».

Задержавшись на углу якобы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке, Михаил увидел, как Северцев вышел из дому, закурил и опять скрылся за дверью. Отлегло от сердца, — кажется, вое в порядке.

— Здравствуйте, Антон. Много ли пришлось курить на вечеринке? — входя в мансарду, спросил Донцов.

— Восемь сигарет, — улыбнулся Северцев и, сунув руку в карман, протянул маленький черный сверток.

Михаил сразу обратил внимание на то, что в комнате не видно никаких следов работы с фотографическими принадлежностями. Это его порадовало: как видно, парня не надо учить аккуратности в таких делах.

— Брал разную выдержку, — продолжал Северцев, пока Михаил развертывал черную бумагу, в которую были упакованы негативы. — Получилось три удачных кадра.

Михаил развернул куски пленки, просмотрел на свет. Негативы были достаточно четки. Три головы в одном кадре, две — в другом и две — в третьем. На каждом кадре процарапана римская цифра. Над каждой головой — арабская. На четвертом куске пленки — три группы фамилий с именем и отчеством, против каждой — год и место рождения. Записи получились очень мелкие, и без лупы их трудно было прочитать.

— Вы молодчина, Антон! — Одною рукою Михаил полуобнял Северцева со спины. — Интересовались ваши «друзья» зажигалкой?

— Не особенно. Шутили больше: вот, мол, Северцев уже вооружился против большевиков. Кстати, Жорж, есть новости: двое из нашей компании — Щербаков и Веселовский — уезжают в Германию завтра. Я должен был ехать в первых числах января.

— А остальные?

— Говорят, к десятому января Брандт отправит всех завербованных — что-то около тридцати человек.

— Та-ак. — Михаил остановился у окна, некоторое время смотрел на сглаженные слоем снега груды черепицы. Вернулся к столу, сел, жестом пригласил сесть Северцева.

Завернул в черную бумагу негативы, сунул во внутренний карман пиджака.

— Хотелось бы знать, Антон, на каком вы счету у ваших друзей в смысле антибольшевизма?

— На хорошем. Иначе меня и близко не подпустили бы к Брандту.

— Известно ли Юрию о вашей дружбе с Лорой, о том, что вы часто бывали у нее дома?

— Я ему об этом не говорил. Потом, мы здесь все-таки очень разобщены.

Михаил закурил, предложил сигарету Северцеву. Щурясь от дыма, внимательно изучал его лицо. Парень крепкий. Спокойный. Умный. Не робкого десятка. Какой великолепный нокаут можно было бы нанести с его помощью восточному отделу германской разведки!

— Вот вы сказали, Антон: «Я должен был ехать...» Вы что же, раздумали?

Антон раздавил в пепельнице сигарету, не отрывая ох нее взгляда, сказал:

— Не знаю... Теперь, когда вы... Мне казалось, я мог бы избежать...

— Антон... — Михаил положил ладонь на его руку, легонько сжал запястье. — Антон, именно теперь-то и надо ехать. Вы представляете, какую огромную пользу могли бы принести своей стране?

— Что я должен буду делать?

— Вы согласны?

— Да, — просто сказал Северцев.

Михаил помолчал, стараясь справиться с волнением, и опять легонько сжал запястье Антона.

— Спасибо, дружище.

По-товарищески открыто посмотрели они друг другу в глаза.

— Что вы должны делать? Прежде всего прилежно учиться в разведывательной школе, заслужить благосклонность начальства. Что касается другой стороны вашей деятельности, то ею будет руководить наш человек. Встретитесь вы с ним следующим образом. Все, что я сейчас скажу, Антон, вы должны запомнить, зазубрить, как «отче наш». Вы меня поняли?

— Говорите, запомню.

— На случай, если окажетесь в Берлине. Каждый первый и каждый третий вторник месяца ровно в 18.30 вы должны стоять у входа в Тиргартен-парк со стороны арки Бранденбургских ворот. У вас должен быть забинтован указательный палец левой руки. Именно указательный, именно на левой руке. К вам подойдет человек и скажет: «Ну и погода сегодня! Как во Флориде, не правда ли?» Вы ответите: «Нет, как на Бермудах». Остальное предоставьте ему. Скажет он по-немецки, ответить вы должны тоже по-немецки. Сколько-нибудь знаете немецкий язык?

— Так... общепринятые слова, ходовые фразы. Но узнать слова «погода», «сегодня» и тем более «Флорида» я смогу. И ответить «Nein, wie auf Bermuden» — тоже.

— Прекрасно. Если школа окажется вне Берлина, в провинции, напишете письмо по адресу: «Берлин, главпочтамт, Вольфгангу-Фридриху Ренке, до востребования». Из письма должно быть видно, что вы обращаетесь к другу, — несколько общих фраз, но непременно укажите городок, в котором вы живете. Или ближайший к месту вашего обитания пункт, в котором есть почта.

И опять с забинтованным пальцем левой руки, и опять ровно в 18.30, но теперь уже каждое 15-е и 25-е число месяца вы должны прохаживаться около почты. Слова пароля те же. А теперь, Антон, повторите сказанное.

К удивлению Михаила, Северцев повторил все слово в слово, без единой ошибки или запинки.

— У меня есть предложение, — сказал он. — Что, если захватить с собою зажигалку? Ведь в Москве не отказались бы иметь фотографии преподавателей школы.

— Давайте считать, Антон, — с юмором поглядывая на него, сказал Михаил, — что этим предложением вы и ограничите жажду самодеятельности. Вы забываете, что в разведывательной школе придется иметь дело не с малоискушенными юнцами, а с матерыми, многоопытными разведчиками. Они мигом раскусят ваш трюк с зажигалкой. Ну-ка, давайте ее сюда.

Северцев подошел к окну, запустил руку за батарею парового отопления и вытащил оттуда швейцарский «гибрид». Опустив его в карман, Михаил кивком указал на стул.

— Надо посоветоваться, Антон. Мне, видимо, придется встретиться с Юрием Ферро. Что вы об этом думаете?

— С Юрием? Вы что же, надеетесь получить через него портреты остальных? — Антон в раздумье покачал головою. — Не знаю.