Виктор Егоров - На железном ветру

— Влияние? — на подвижном лице Лоры отразилось ироническое недоумение. — Не слишком ли это, Жорж? Он никогда не был большим поэтом и не имел никакого влияния...

— Ему надо польстить, Лора. И не опасайтесь переборщить.

— Зачем?

— Но как же вы не понимаете? Ведь осознав себя столь значительной личностью, он будет обязан этим Лентовичу, то есть мне, и, значит, попадет ко мне в некоторую зависимость.

Михаил выдержал ее долгий испытующий взгляд.

— Ну и хитрец же вы, Жорж. Вы такой и вне деловых отношений?

— Помилуйте, Лора, что вы говорите? — смиренно вздохнул Михаил. — В частной жизни я редкостный простофиля.

— Вы хотите, чтобы я поверила вам?

— Очень хочу, — тихо сказал Михаил.

Она смешалась, зачем-то заглянула в свою сумочку и, не обнаружив там ничего достойного внимания, сказала, не поднимая глаз:

— Я поняла. Что дальше?

— Попросите назначить встречу сегодня. Со своей стороны предложите это кафе. Но именно сегодня, потому что Лентович скоро уезжает, а у него еще масса дел. Вообще попытайтесь создать о Лентовиче впечатление, как о достаточно крупном деятеле. Я полагаю, Юрий не заглядывает в польские газеты. Справитесь с такою задачей?

— Постараюсь.

— И последнее. Ни слова о том, что произошло на площади Ратуши. Но при случае с наивным видом выразите уверенность, что Юрий, по-видимому, уже порвал с германской разведкой. От этого зависит ваше к нему отношение...

— Вы хотите... — Она взглянула на него испытующе и строго. — Вы хотите, чтобы у меня с ним?..

— Нет, нет, не хочу!

В знакомо сузившихся глазах ее промелькнула ирония.

— Боюсь, общение с вами сделает из меня ужасную мистификаторшу.

— Не в частной жизни, надеюсь? — улыбнулся Михаил.

Она промолчала, и обоим стало немного неловко, потому что в недосказанном, да и в сказанном тоже, таилось нечто важное, но не имеющее никакого касательства к делу.

Не доезжая квартала до улицы Меркурий, Донцов отпустил такси.

— Желаю успеха, Лора. Я буду ждать вас в кафе напротив дома Ферро.

Когда она свернула за угол, он отправился следом. В кафе занял давно облюбованный столик с краю от окна. Отсюда можно было наблюдать за всем, что происходит за окном, оставаясь невидимым с улицы.

Михаил углубился в газету. Сейчас как никогда он был спокоен и уверен в себе.

Минут через двадцать появилась Лора. По ее улыбке Михаил понял, что все в порядке.

— Он согласен, — садясь к столу, сказала Лора. — Но у него «чертовски трещит голова» и он не хотел бы выходить из дому. Предложил встретиться у себя.

— Как он воспринял ваш визит?

— Был приятно удивлен. Предложил мартини. Мне кажется, высокая оценка поэтической деятельности несколько его смутила.

— Смутила, но не вызвала протеста?

— О нет, напротив. Вставила я словечко и насчет его связи с немцами. Он поторопился заверить меня, что понял, в какую попал клоаку, и при первой возможности выберется из нее, займется только стихами. Поинтересовался, не говорила ли я кому-нибудь о Брандте, и очень просил молчать, потому что, мол, иначе и ему и мне могут грозить большие неприятности.

— Так. Когда я должен у него быть?

— Он сказал — в любое время, хоть сейчас.

— В квартире есть еще кто-нибудь?

— Пожалуй, нет. Дверь мне открыл он сам.

«Ну, конечно, вчера он завтракал в кафе, значит, служанка отпущена на праздники, скорее всего, до понедельника», — подумал Михаил.

Теперь оставалось встать, перейти улицу и подняться на второй этаж в квартиру Ферро. Но что-то еще удерживало Донцова на месте. Что?

За время работы в разведке у него постепенно возникло и утвердилось некое шестое чувство, именуемое интуицией. Нюансы того или иного дела нередко так мало поддавались логическому анализу разума, что только подсознание, непостижимым образом взвесив на своих сверхчувствительных весах все не учтенные по своей мизерности «за» и «против», помогало принять правильное решение. Шестое чувство умело поощрять и предостерегать, хотя и не располагало логическими средствами для обоснования своей правоты. Но обоснование, как говорится, дело хозяйское.

Сейчас это чувство предостерегало. И Михаил, не желая ему подчиниться, искал логические причины необъяснимой тревоги. Конечно, нельзя предугадать, чем кончится его разговор с Юрием. Но ведь все зависит от того, насколько искусно он поведет дело. И потом: что ему грозит? Ничего. Даже в самом худшем случае Юрий мог только указать ему на дверь. Но почему же он не испытывал этой дурацкой тревоги, когда встреча мыслилась в кафе? В квартире-то Юрий один. Алекс Ферро в Канне. Какого же дьявола ты медлишь?

— Скажите, Лора, квартира имеет один выход?

— Нет, кажется, в кухне есть черный ход. Я ведь бывала здесь дважды.

«Ну вот, бывала... Бывала, бывала, бывала... О, черт, какая чепуха лезет в голову. Да, да, че-пу-ха».

Он не мог полностью пренебречь интуитивной тревогой. Он обязан был создать некоторый запас прочности.

— Лора, вам придется подождать меня. Вы не против?

— Конечно.

— Сидите и поглядывайте себе на улицу. Кстати, куда выходят окна из комнаты Юрия?

— Прямо перед нами. Два крайних слева.

— Ладно. Сейчас — половина второго. Если я не вернусь в течение двух часов — уходите.

— А что это будет означать, если вы не вернетесь?

— Откуда я знаю! Во всяком случае то, что ваша помощь мне не понадобится.

— Но у меня есть время. Почему бы мне не посидеть тут до вечера?

— Это бессмысленно и к тому же бросится в глаза.

— В таком случае, где мне вас ожидать?

— Ожидать? Можете не ожидать.

— Нет, не могу, — возразила она с неожиданным упрямством. — Я должна знать, что... словом, что все у вас благополучно.

Он отвернулся к окну.

— Будь по-вашему. Ждите меня на углу улиц Сен-Дени и Мазэт. У вас есть деньги на такси?

— Я могу добраться на автобусе.

— Все равно деньги потребуются. — Он взял со стола ее сумочку, сунул туда несколько купюр и в ответ на ее протестующий жест ворчливо проговорил: — Ну, полно, полно, вы же сами сказали, что мы товарищи. Между нами не может быть счетов. Слушайте дальше. На углу Сен-Дени и Мазэт долго задерживаться нет смысла — достаточно подождать час. Но вы должны непременно исполнить следующее. Я живу на улице Мазэт, дом 9, пансионат мадам Зингер. Вот ключ от моей комнаты — возьмите его. Завтра же отправитесь в пансионат и на неделю снимете комнату. Сейчас там свободно. В любой удобный момент, лучше всего завтра же, проникните в мою каморку — второй этаж, третья дверь налево от лестницы, окна со стороны фасада. У стены увидите секретер. Просуньте за него руку — найдете пачку денег — триста пятьдесят долларов — и зажигалку в форме браунинга, она же фотоаппарат. Все это заберите. Фотоаппарат продайте, его охотно купит мсье Буэ — лавчонка на улице Сен-Мартен. И постарайтесь переменить место работы.