Виктор Лавринайтис - Падь Золотая

— Э-э… Какой у нас хороший мастер был? А, Базыр? Почему я следов у крыльца не видел?

— Однако, Цыден, мастера вон лежат! — проговорил, горделиво усмехаясь, дедушка.

— О-о!.. — только и сказал старый бурят. — О-о!.. — повторил он и, склонившись над ребятами, вдруг ласково и тихо засмеялся. — А ну, однако, вылазь из-под одеяла! Вылазь, вылазь!.. Показывай головы… — Он стащил одеяла.

Смущенные ребята поднялись с подушек.

— Однако, я вчера немного неправду сказал. Расскажите, пожалуйста, как такими мастерами стали. Хочу знать, почему мой Базыр хуже.

И Женя рассказал.

— Так… — Старый Цыден долго молчал. — Придете домой, прошу зайти к Володе. Передайте, чабан Цыден Баржиев ему большое спасибо послал, что вас мастерами сделал. А вы в гости ко мне много раз приходите. Самыми дорогими гостями будете.

Ребята услыхали ясный голос: «Говорит Москва».

— Говорит Москва, — повторил старый Цыден, устремив раскосые глаза куда-то вдаль, за стены домика.

Женя долго не спал. Вспыхивал, раздвигая темноту, слабый огонек трубки — курил дедушка Цыден. Он все еще слушал радио.

И вдруг Женю осенила такая простая, неожиданная и вместе с тем долгожданная мысль, что он вскрикнул:

— Федька! Наташа!..

Но ребята спали.

Женя провел горячей рукой по лицу. Он вспомнил обидный упрек Феди: «Командир! По готовенькому только шел!» Вспомнил и свои слова Наташе: «Я найду!» И вот… нашел! Неужели нашел?

— Ребята! — повторил Женя. Опять никто не откликнулся.

Ладно. Хорошо, что они спят. Он сейчас никому ничего не скажет. Он проверит, обдумает. А скажет обо всем только в пади Золотой.

Ему приснился старенький, покосившийся домик на берегу Тихой. Над домиком пылала видимая всему Монгону, видимая и с хребта от дедушки Михеича, гордая красная звезда. Развевался на ветру новый флаг, ярко горели на вывеске слова: «Штаб монгонской тимуровской команды имени Аркадия Гайдара».

Около домика стоял папа и родной, неповторимой улыбкой улыбался ему, Жене.

На другой день экспедиция уходила из гостеприимного домика Базыра и старого Цыдена.

Ребята взяли путь на север к озеру, которое в «Описании» партизан называлось почему-то «Мертвым».

Дедушка Цыден щелкал бичом и кричал на баранов:

— Жек-к! Жек-к!

Базыр приветственно махал ребятам кепкой.

Глядя Феде вслед, тоскливо завыли цепники.

Федя шел, надвинув картуз на глаза.

Неторопливой и неслышной походкой шагал дедушка. За ним на поводу, раскачивая вьюками, тянулся Савраска. Губа у него отвисла, он ко всему равнодушен, но шагает себе и шагает, осторожно обходя попадающиеся валуны.

Паша озабоченно морщился и что-то нашептывал про себя. Сегодня он смело подал Феде команду:

— Курс на север! К Мертвому озеру!

А что скажет завтра? Куда идти? К какому «Кислому»?

По-обычному бодро и спокойно шел Женя. Ничем не обнаруживалась пришедшая ночью радостная и беспокойная мысль. Она не покидает его и сейчас.

Улыбалась, оглядываясь вокруг, Наташа. Как все хорошо! Зеленая степь, зеленый лес, голубое небо… Очень красива даже эта посеребренная росой паутина, протянувшаяся между кустами. Как легок и ясен звук капель, падающих с влажной листвы!

Боря с Аликом разговаривали. Боре новый помощник пришелся по душе. Дома почему-то был лодырь, а здесь совсем другой. Правда, мастер из него пока неважный, но зато старается. Слушает внимательно, выполняет беспрекословно и, главное, ни о каких планах даже не заикается. Можно не бояться, что в котле окажется какая-нибудь саранча… Одно плохо: цены продуктам не знает. Остаются куски хлеба — и он готов выбросить. Того не понимает, что такие кусочки можно на солнце подсушить и при нужде за хорошие сухари пойдут. Остатки вчерашнего ужина выбросить хотел, а не нести в котелке.

Боря поучал Алика практической жизни. Повара — люди самые скромные, их не замечают. Как обед, ужин — всё кто-нибудь да ворчит! То Федька, то Пашка, а бывает, и Наташа.

Но повара не только люди скромные, но и очень важные. И начальники, и разведчики, и другие специалисты четыре раза в день хотят есть. Их надо кормить. Конечно, о восьми блюдах пусть не мечтают. Так и Женя сказал. Ешь, что сварено; наелся — и уходи. Но только, если придется до пади Золотой месяц идти, — месяц надо кормить. Каждую корочку береги. Совсем мало продуктов останется — сам не доедай, а экспедиция должна быть сыта. На голодный желудок ни начальнику, ни разведчику — никому работа на ум не пойдет.

Мимо поваров, покосившись на них, пробежал Федя. У него еще звучал в ушах вой покинутых собак. Но работа не ждет. Где-то укрылось Мертвое озеро, надо его искать.

Скоро экспедиция опять вошла в тайгу.

— Мертвое озеро! Дедушка, Женя! Вот оно! Правильно идем, ребята! — кричал Федя, размахивая картузом.

Ребята бегом бросились к нему.

— Вот так озеро!

— В лесу!

— На самой горе!

— Как красиво!

Эти возгласы раздались одновременно.

Ребята стояли на берегу большого круглого озера, лежащего в обширной котловине на самой вершине горы. Со всех сторон его окружал лес. Стройные сосны и белые облака отражались на гладкой, неподвижной поверхности воды. Лучи вечернего солнца падали на лес сбоку, отчего каждое дерево, каждый сучочек вырисовывались особенно отчетливо. Стволы сосен казались позолоченными. Удивительно нарядный, веселый лес и холодная гладь озера, строго окаймленного темным камышом!

— А может, это не Мертвое озеро? — с сомнением спросил Паша, разворачивая «Описание».

Федя сидел на корточках, старательно выискивая на маршрутной карте место, куда следовало поместить озеро.

— Оно! — уверенно отозвался Федя. — Точно на север шли. Я уже все разведал. Не то что рыбы — ни одной пиявки в нем нету. Да и вид у него смотри какой!

Доводы Феди показались убедительными. Все ребята согласились, что это то самое озеро, которое указано партизанами в «Описании».

Название «Мертвое» в самом деле очень подходило к нему. Ни одной утки не плавало здесь. Ни одна волна, ни малейшая рябь не появлялись на его точно окованной невидимым льдом поверхности. Не плескалась, как обычно вечерами на других озерах, рыба.

— Только мне одно непонятно, — сказал Федя. — Какие-то зверьки около озера живут. По берегу всё норы и норы…

— Постой, постой, Федя, — недоверчиво проговорил дедушка. — Наверное, тебе показалось.

— Какое показалось! Много нор!

— Пошли-ка, пошли, посмотрим! — неожиданно заинтересовался дедушка. — Такое ты говоришь, что даже не верится.

На высоких берегах озера действительно виднелись многочисленные темные отверстия, уходящие почти отвесно вниз.

— Что, дедушка, показалось? Видите?