Вилли Майнк - Удивительные приключения Марко Поло

Хулагу [13] Xулагу, внук Чингисхана и родной брат Хубилай-хана, в 1256–1258 гг. завоевал Иран, часть Закавказья и Ирак. Багдад был взят Хулагу в 1258 году и превращен в груду развалин. Десятки тысяч жителей были истреблены и проданы в рабство. собрал огромную рать и двинулся на юг. Я не трус, мессер Поло, но поверьте, когда я впервые увидел татар, меня просто парализовал страх. С тех пор прошло тринадцать лет. Татары покорили все страны, которые лежали на их пути, и подошли к Багдаду. У них было не меньше ста тысяч всадников, не считая пешего войска. Хулагу решил действовать хитростью. Разделив войско, он укрыл большую часть воинов в лесу, а сам во главе маленькой рати подошел к воротам города.

Тогда халиф, видя такое малочисленное войско, поспешно вышел со своей стражей за городские стены, чтобы поскорее перебить эту жалкую кучку врагов. Теперь я вспоминаю об этом только с горькой усмешкой. Как можно было попасть в эту дурацкую ловушку? Хулагу стал нарочно отступать к лесу, завлек туда неприятеля, окружил его и полностью уничтожил, а самого халифа взял в плен. Так пал Багдад.

Когда Хулагу вошел в город, он, к своему великому изумлению, обнаружил там высокую башню, полную золота. Он велел привести халифа и сказал ему: «Я вижу здесь башню, полную золота. Почему же ты не употребил свои богатства на то, чтобы собрать сильное войско? Ты же знал, что я иду на тебя. Я накажу тебя за жадность!» И он приказал запереть халифа в этой башне и не давать ему ни есть, ни пить. Так и погиб халиф среди своих несметных богатств.

Хаджи-Мухаммед замолчал. Ничто, кроме плеска фонтана и сопения коней, доносившегося из конюшни, не нарушало ночной тишины. Воздух стал прохладней. Близилась полночь.

Хасан-бек вдруг словно очнулся, выпрямился и проговорил:

— Пора идти спать… Да хранит вас аллах.

Он встал и поклонился.

— Благодарю вас за ваш рассказ, Хаджи-Мухаммед, — сказал Марко.

— Ночью, когда светят звезды, раскрываются сердца, я уж вам это говорил. Доброй ночи, мессер Поло.

Марко отправился в свою комнатку, притворил дверь и улегся на топчан. Он устал и, размышляя о ночном разговоре, вскоре уснул.

Когда он проснулся, во дворе караван-сарая уже царило большое оживление. Пронзительно резко кричал осел, лаяли собаки, тихо блеяли козы, и среди всего этого шума то и дело раздавались возгласы слуг и конюхов. Матео был давно на ногах и командовал распределением вьюков.

Утро было туманное и сырое. Первые солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь дымку, озарили суетливую толчею последних сборов. Три верблюда стояли в углу: гордые и ко всему безучастные, они свысока смотрели на людей и животных.

Николо Поло вошел в комнату сына.

— Доброе утро, Марко. Мне надо с тобой поговорить.

Марко удивленно взглянул на отца.

— Не следует относиться с излишним доверием к малознакомым людям, — начал Николо Поло. — Я видел, что ты сегодня ночью разговаривал с чужими. Мне это не нравится.

— Отец, Хаджи-Мухаммед такой же купец, как и мы. Почему мне нельзя с ним разговаривать? — спросил Марко, и в его голосе прозвучали упрямые нотки.

— А кто был второй?

— Его зовут Хасан-бек. Вчера я его увидел впервые.

— Так, так, ты говоришь, его зовут Хасан-бек, — повторил Николо Поло. — Вдруг появляется какой-то незнакомец, и мой сын сидит с ним ночью у фонтана!..

Марко покраснел. Ему захотелось резко возразить, но он сдержался. С недавнего времени у него почему-то разладились отношения с отцом. Марко никак не мог найти этому объяснение. Отец стал скуп на слова, рассеянно отвечал на вопросы.

— Выходит, мне ни с кем нельзя разговаривать, кроме вас, дяди Маффео и капитана Матео? — спросил Марко.

Николо Поло поглядел на дверь и помедлил с ответом.

— Ты просто не хочешь меня понять, — сказал он наконец.

— Отец, мне ведь хочется узнать страну и здешних людей… — Марко произнес эти слова с мольбой в голосе. — Мы говорили ночью о Багдаде, о том, как татары завоевали эти земли…

— И ты им сказал, что мы направляемся к великому хану с миссией от папы?

— Нет. Об этом я и словом не обмолвился.

— Смотри никогда никому об этом не рассказывай, — строго сказал Николо, а затем продолжил уже более мягко — В этой стране стало неспокойно, а нам предстоит долгое, опасное путешествие. В горах здесь немало разбойников, они подсылают людей в караваны. Вот почему не следует болтать по ночам у фонтана с чужими. — Николо Поло поднялся. — Когда мы с Маффео ездили вдвоем, все было куда проще, — сказал он. — А теперь, когда ты с нами…

— Вам нечего за меня беспокоиться, отец! — воскликнул Марко. — Неужели вы думаете, что я не сумею за себя постоять?

— Конечно, — смеясь, согласился Николо Поло. — Ты сумеешь за себя постоять. Я хочу только сказать, что осторожность не помешает. Лучше всего молчать, когда люди ругают татар. Мы купцы и посланники папы. Если нам улыбнется счастье и мы будем вести себя умно, мы вернемся в Венецию богачами. Всегда помни, что мы прежде всего купцы.

Солнце зашло за тучи. Заморосил дождик.

Ранней весной здесь обычно стоит такая погода: теплые ночи, густой туман на рассвете, а потом на весь день заладит дождь.

Пока Марко, Николо и Маффео Поло ели пшеничные лепешки и горячий фасолевый суп, капитан Матео следил за тем, как навьючивают животных. Во дворе стояла жаровня, которую топили хворостом и сухим верблюжьим пометом. Дождь прибивал к земле серо-голубые струйки дыма. Погонщики, громко ругаясь и торопливо жуя лепешки, задавали мулам корм и прилаживали вьюки.

Караван сопровождал отряд из пятнадцати всадников, которые должны были защищать купцов в случае нападения. Восточные правители придавали большое значение торговле с далекими странами, лежащими у Великого моря или в краю Заходящего Солнца. Поэтому они приказали, чтобы караваны шли под охраной вооруженных отрядов, состоящих из надежных людей. Каждому из джигитов платили в зависимости от продолжительности пути по два или три гроша с мула.

Рядом с худыми, невзрачными слугами и конюхами Матео казался героем, вышедшим из персидских сказаний. Он носил кожаный костюм, который придавал его четким движениям и размашистой походке еще большую внушительность. Хотя Матео знал по-персидски всего несколько слов, он прекрасно со всеми объяснялся. Каждый старался вникнуть в указания, которые он давал не столько словами, сколько жестами и мимикой. На суше такая жизнь была Матео больше всего по душе.

Однако чем стремительней приближался час выхода каравана, тем больше у Матео портилось настроение: он ненавидел Джульетту, сильную выносливую лошадь, которую после длительных поисков удалось наконец найти для него. По всеобщему мнению, это смирное животное было для капитана, не умевшего ездить верхом, наиболее подходящим средством передвижения. Джульетта словно не чувствовала на себе грузного всадника, и не было еще человека, который мог бы похвастаться, что вывел кобылу из себя.