Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Хубилай спрашивает Марко: «Когда вернешься на Запад, повторишь ли ты своим то же, что рассказывал мне?»

«Я говорю и говорю, — отвечает Марко, — но слушатель слышит лишь то, чего ожидает. Описание мира, к которому ты благосклонно преклонил слух, — одно; описание, что услышат собравшиеся у моего дома в день моего возвращения портовые грузчики и гондольеры, — другое; иное же, быть может, продиктую я, если на склоне лет меня захватят генуэзские пираты и бросят в одну камеру с писателем удивительных историй. Не голос владеет рассказом, но ухо».

«…и я слышу в твоем голосе невидимую причину жизни городов, через которую они пройдут, и, погибнув, оживут вновь».

Марко Поло , венецианский купец

Никколо Поло , отец Марко

Маттео Поло , дядя Марко

Тъебалъдо Пьяченца, папский легат, впоследствии папа Григорий X

Рустичелло из Пизы, товарищ по заключению Марко в Генуе и его соавтор

Чингисхан , основатель монгольской империи

Угэдэй-хан , сын и наследник Чингисхана

Хубилай-хан, один из внуков Чингисхана

Соркактани-бэги, мать Мункэ, Хулагу и Хубилая

Чаби , главная жена Хубилая, буддистка

Ахмад , мусульманин, министр финансов Хубилая

Ариг-буга , младший брат Хубилай-хана

Кайду , один из двоюродных братьев Хубилая

Пагс-па , буддийский монах из Тибета, создатель монгольской письменности

Баян Стоглазый , доверенный военачальник Хубилай-хана

Летом 1298 года генуэзский флот, один из мощнейших в Европе, собирал силы для атаки на флот Светлейшей Республики Венеции. Несмотря на формальное перемирие, противники десятилетиями сталкивались в сражениях, соперничая за выгодные торговые пути на Восток. Искусные и отважные генуэзцы, как правило, одерживали верх в этих кровопролитных стычках. В 1294 году генуэзцы выиграли морское сражение, составив свои суда в огромный квадрат. При атаке венецианцев плавучая крепость отразила нападающих и обратила их в бегство. В следующем году генуэзцы снова доказали свое превосходство на море, потопив главный торговый флот Венеции. Поразив всех противников на воде, они продолжили преследование на суше. В 1296 году генуэзцы перерезали соперников в Константинополе, подтвердив тем свою репутацию жестоких и беспощадных врагов.

Венеция медленно набирала силу. Под руководством смелых капитанов узкие венецианские галеры отгоняли генуэзцев по всему Средиземному морю до самой Сицилии, подготавливая декорации для битвы при Курзоле, получившей название по островку у скалистого побережья Далмации, на который предъявляли права оба надменных города-государства.

Громадный генуэзский флот, в общей сложности восемьдесят восемь кораблей, вышел в море под уверенным командованием недавно назначенного адмирала Ламбы Дориа. Тот применил выжидательную стратегию, скрываясь за островами, затем вышел в теплые воды у тунисского побережья в надежде заманить нетерпеливых венецианцев в ловушку. Венецианцы не попались на приманку, и генуэзскому флоту пришлось удовлетвориться мелкими стычками. Наконец терпение Дориа истощилось, и он двинул флот на север, к Венецианскому заливу. Корабли, проплывавшие мимо городов и замков, находившихся под номинальной властью Венеции, не встретили значительного сопротивления. За отсутствием врага они бросили якорь у берега Курзолы в четырехстах милях юго-восточнее Венеции. В этот момент свирепый шторм потопил шесть из восьмидесяти восьми кораблей, когда же он стих, уцелевшие занялись разграблением острова, рассчитывая, что этого затаившиеся венецианцы уже не смогут стерпеть.

Утром 6 сентября 1298 года в наплывающем влажном зное из тумана внезапно возник венецианский флот: девяносто шесть галер под командованием Андреа Дандоло, отпрыска знатного рода. Венецианские галеры, прославленные своей быстроходностью, представляли собой стройные изящные суда, похожие на гондолы. Их приводили в движение попарно расположенные гребцы. Г&леры могли разрезать надвигающуюся волну или с той же уверенностью вонзить выдающийся на носу шип тарана в корабль противника. Выполнив этот маневр, венецианцы немедленно бросались на штурм вражеского судна.

Весла действуют наиболее эффективно, когда входят в воду под небольшим углом, поэтому эти суда выдавались над водой менее чем на три фута. (Галеры могли ходить и под парусом, но для парусного хода они были плохо снаряжены.) Люди на борту венецианских галер влачили жалкое существование. Сто человек команды теснились в узкой щели, запас воды и провианта был очень мал. На борту умещался всего недельный запас провизии: голод для измученных гребцов был скорее нормой, чем исключением. Кроме того, ночью венецианские галеры становились на якорь. Они выходили в плавание не более чем на четыре-пять дней и держались у берега — эти смертоносные, но на редкость легкоуязвимые суда предпочитали подстерегать врага в засаде.

Одним из этих кораблей командовал Марко Поло, купец, три года назад вернувшийся из Китая. В свои сорок четыре года он превосходил других участников сражения по возрасту и опыту, приобретенному в длительных путешествиях. Он участвовал в битве как венецианский аристократ, снарядивший корабль на собственные деньги и доверивший управление судном опытному лоцману. Этот человек, с семнадцати лет странствовавший по дальним краям, чувствовал себя на борту как дома. Осада была его стихией, он неизменно оставался собранным и уверенным в себе. Сражение при Курзоле давало ему шанс прославиться в глазах сограждан, скептически принимавших его рассказы о Китае.

Андреа Дандоло вывел Марко и остальных венецианцев к дальнему берегу Курзолы, где они высадились — и немедленно попрятались в укрытиях. Тем временем Ламба Дориа разведал положение вражеского флота и пришел к ошибочному выводу, что противник оттягивает сражение из страха. Однако на следующее утро — в воскресенье 8 сентября — венецианцы пересекли остров и напали на генуэзский лагерь. Дориа, которому не терпелось наконец встретиться с венецианцами, повел своих людей в бой, разгоревшийся на море и на суше. Над землей небо потемнело от стрел, на море галеры таранили и поджигали друг друга. Дориа озирал сражение с мостика. Рядом стоял его сын Оттавио. Венецианская стрела пронзила грудь юноши. Дориа отказался принять сочувствие бывших вместе с ним на корабле людей. «Бросьте моего сына за борт, — приказал он. — Где найдет он лучший покой?»