Олег Говда - Геном бессмертия

— В любом случае, рисковать придется. Без света что мы тут увидим?.. Темно, хоть глаз выколи.

Майор присел и осторожно чиркнул зажигалкой.

Крохотный огонек выхватил кусок длинных стеллажей, тянущихся вдоль стен и уставленных разнокалиберными ящиками и коробками. Отдельно складировались большие мешки.

— Снаружи помещение меньше кажется… — пробормотал Корнеев и прочитал на ближайшей к себе коробке. — Kerzen… Свечи…

— Parafinкerzen… — добавил Петров, отошел чуть в сторону и прочитал надпись на упаковках, стоящих на противоположном стеллаже, благо буквы были сантиметров по пять. — А здесь: Stearinкerzen… Что значит…

— Знаю…

— Ах, да… — кивнул Петров, припоминая, что майор владеет немецким языком лучше него. — Собственно, терминология простая. Парафин — он везде парафин. Как, впрочем, и стеарин.

— Kirchenkerzen… — обнаружил майор новую надпись, красиво выведенную готическим шрифтом на небольшом ящике из гладко оструганных и хорошо пригнанных досок, и удивленно заметил. — Надо же… Гляди, Виктор, они для церквей свечи отдельно изготавливают. Дурман, наверно, в воск добавляют, чтобы лучше народ оболванивать. Опиум для народа, блин…

— Нам их никогда не понять… Богу молятся, а детей, вместе с матерями, в газовых печах сжигают…

— Не надо сейчас об этом, — зло дернул щекой Корнеев, вспомнив застреленную снайпером беременную жену Малышева. — Ярость ум затуманит — глупостей наделаем. Обо всем об этом, мы с ними потом, после победы потолкуем. Обстоятельно, с чувством и расстановкой…

— Извини, командир.

— Ладно, проехали… А ты чего застыл, капитан? Чай не на экскурсии, вскрываем.

Оба офицера аккуратно поддели ножами крышки ближайших ящиков. Внутри, ровненько, как снаряды к сорокапятке, лежали жирные на ощупь свечи. Вернули досточки обратно, вскрыли еще по одному — результат оказался тот же. Третья и четвертая попытка обнаружить нечто, не имеющее отношение к производству свечей, тоже ничего не дали.

— Ну, что же… Как поговаривают ученые мужи: отрицательный результат — тоже результат. Верно?

— Точно так, командир… Особенно, если он укладывается в общую схему и приближает экспериментатора к достижению намеченной цели.

— Ну и славно. Давай, сапер, — кивнул Корнеев. — Устанавливай свой сюрприз и будем уходить. Остался только монастырь…

— Минировать свечи? — чуть растеряно произнес Петров.

— А что такое?

— Как тебе сказать, Николай… Война и так все испоганила да перекалечила. Бог весть сколько всего придется восстанавливать и раны зализывать. Так пусть, хоть не впотьмах… А?

— Больше ж нечего…

— Почему? Вон, вход в административное здание рвануть можно… — предложил сапер. — Опять же, я заметил: трактор там какой-то в боксе стоял. С большими колесами.

— Да? Ну, хорошо, если тебе так больше нравиться.

— Спасибо…

— Ишь ты, — усмехнулся майор Корнеев, — какие у нас саперы, оказывается, привередливые да разборчивые?

Потом помолчал немного и продолжил задумчиво.

— Хотя, в чем-то ты, Виктор, прав… Война не навсегда, и кому как не нам, о будущем подумать? Особенно сейчас, когда все что угодно на боевые потери списать можно. Молодец, капитан, уважаю. Действуй, как наметил. А я еще парочку ящиков осмотрю, для полной уверенности и буду ждать тебя у забора… Только не копошись. Нам еще к монастырю поспеть надо, пока не рассвело.

Согбенную старческую фигуру, неуверенной шаркающей походкой вышедшую из Дубовиц, первой заметила Лейла. Благо и луна как раз пробилась одним краешком сквозь оккупировавшие небо облака… И что-то настолько знакомое почудилось в приближающемся человеке сержанту Мамедовой, что глазастая девушка больше не выпускала его из виду. С каждым последующим шагом, сокращающим расстояние, все больше убеждаясь в собственной правоте. И когда к группе присоединился Корнеев с товарищами, она уже без тени сомнения, указала на него майору.

— Смотрите, это же Степаныч?..

В отличие от Лейлы Корнеев слишком давно знал своего неизменного ординарца, чтоб не суметь распознать ефрейтора с одного взгляда, в любом обличии, не смотря на все еще довольно густую предрассветную тьму.

Пристально оглядев местность, выискивая не видит ли одинокого путника, кроме них еще кто-нибудь, Корнеев приложил ладони к губам и подал Семеняку условный знак.

"Старик" чуть сбился с шага, но вскоре, все так же неторопливо, потопал дальше. И только отойдя достаточно далеко от села, он, буквально на полушаге, резко присел, почти пропадая с поля зрения, а потом — одним прыжком метнулся в сторону и исчез окончательно. Как растаял… Чтобы, спустя полминуты, вынырнуть рядом со своими товарищами.

— Здравия желаю…

— Здравствуй и ты, — Корнеев радушно обнял ординарца. — Что-то случилось?! Наши все живы?

— Целехонькие, командир, чего с ними случиться… — устало присел на землю Семеняк. — Оказывается, трудное это дело — изображать хромого. Устал, аж ноги гудят… А новости у меня серьезные.

— Тогда, докладывай… Только, постарайся уложиться в пятнадцать минут. Спешить надо.

— Хорошо, — кивнул ефрейтор. — Мы обнаружили секретный аэродром с готовым к взлету транспортным самолетом… А теперь, Коля, ты сам решай: докладывать подробно, или второпях.

— Аэродром с самолетом? — задумался майор. — Где именно?

— Разверни карту, покажу.

— Показывай, — Корнеев открыл планшет. — "Лесная сторожка". Двенадцать километров, — и забормотал под нос. — М-да, как любил поговаривать английский поэт Киплинг в переводе Маршака: "Все страньше и страньше…". Так, что там у нас на часах?

Корнеев поднес к лицу светящийся циферблат.

— Угу, половина четвертого. Рассветет через два часа… Успеваем в обе стороны. Знать бы только с какого конца за эту ниточку дергать. Давай, Степаныч, подробнее.

— К объекту "Сторожка" мы вышли вместе с сумерками. По характерному запаху и иных признаках, Колесников предположил, что поле перед сторожкой, не что иное, как полевой аэродром. Тогда Малышев приказал ждать рассвета, отправив Кузьмича осмотреться. Вскоре старшина вернулся и доложил, что обнаружил неподалеку замаскированный самолет. Тот же Колесников, по описанию, со слов старшины Телегина, опознал Ю-52. Но самая важная деталь: в кабине самолета постоянно дежурит летчик.

— Дело ясное, что дело темное… — пробормотал Корнеев. — Все?

— В общих чертах.

— Теперь скажи, что по этому поводу думает Андрей. Не зря ж он погнал тебя к нам?

— Малышев уверен, что немцы будут брать вашу группу сразу, после выхода в эфир. Не дожидаясь налета и подтверждения результатов бомбометания. Он думает, Коля…

— Ясно, Андрей считает, — продолжил вместо Степаныча Корнеев, — что сырье уже погружено на машины, и как только мы радируем в штаб, фрицы немедля перевезут его в безопасное место, давая возможность нашей авиации отработать по пустому месту. Верно?