Picaro - Шанхайский регтайм

За ночь мы проехали ее до конца и начали подъем в горы. Одна за другой пали загнанные лошади. Пришлось идти пешком: утро и день, пока вечером не свалились от усталости замертво. Если бы в то мгновение появились преследователи, то у нас не хватило бы сил даже покончить с собой. Никогда так не уставал. Думал, что усну и не проснусь: умру во сне.

Но человеческое существо выносливее любого животного. Прижимаясь друг к другу, мы проспали до утра. Проснулись с большим трудом, едва не замерзнув насмерть так как костер мы не жгли из-за страха, а наши бурки стали добычей горцев. Кроме оружия и небольшого количества патронов, одежды, у нас с собой ничего нет. Нет воды, нет провианта.

Я проснулся одним из первых и все время думаю, как спасти своих людей. Казаки почти не разговаривают друг с другом и на мои вопросы отвечают односложно. Вынужден признать, что настроение в отряде хуже некуда. Надежда спастись пешком от преследователей равна нулю. Думаю этим днем погоня настигнет нас и тогда придется либо подороже продать наши жизни, или сдаться. У меня есть маленькая надежда, что в случае плена удастся выторговать жизнь своим людям в обмен на спрятанное капитаном золото. Конечно, если патаны не нашли деньги сами, но это маловероятно, так как двое драгун, прятавшие золото, были с нами в гостевом доме муллы и геройски погибли. Разве что в плен попали Понятовский, или Еремеев.

Кстати, просматривая бумаги из капитанской сумки, обнаружил среди них кроки долины с нанесенным крестиком — значком обозначавшим тайник. Рядом проставлены географическая широта и долгота. Запомнить их не составило труда. Потом я сжег бумаги так как хорошо помню место, поэтому положусь на память.

Светает. Пора продолжить наше бегство."

"14 июля 1883 года

Наконец-то Господь сжалился над нами и послал надежду на спасение!

Позавчера мы продолжили путь пешком, но через несколько часов все устали, и мы забились в расщелину передохнуть. Всеми продолжало владеть мрачное настроение. Голод и жажда измучили наши тела. Даже плен представлялся не таким уж страшным в сравнении с нынешним положением.

Неожиданно донесшийся с дороги звон колокольчиков вырвал нас из оцепенения. Со стороны Афганистана приближался караван. Я и казаки выползли из укрытия и спрятались за валунами. Ждать пришлось недолго через несколько минут на тропе показались четверо всадников и десяток навьюченных ишаков. Мы переглянулись и я шепнул "вперед". Молча, с отчаянием погибающих казаки напали на сидевших верхом афганцев. Стрелять не стали. В ход пошли кинжалы, и через несколько минут все было кончено. Четверо убитых врагов и ни одной царапины на моих людях.

Мы проверили поклажу и собрали все, что могло пригодиться. Теплую одежду, еду и оружие. Остальное: ковры, ткани и медная посуда следом за трупами полетели в ущелье.

Верхом на захваченных лошадях и ослах мы возобновили наше бегство. Казаки повеселели: маленькая, но такая важная победа пробудила в них надежду. Может быть, теперь удастся оторваться от погони, которую за нами наверняка отправил коварный Абдурахман.

Я плохо помню дорогу, по которой шли из Афганистана, но надеюсь, мы не заблудимся в этих проклятых горах."

Но это была не последняя запись канувшего в лету поручика. Имелась еще короткая приписка, сообщавшая географические координаты спрятанного в ущелье золота. То ли Бек решил, что память может подвести, то ли ему пришлось доверить информацию о тайнике вместе с дневником кому-то из своих людей. Как бы то ни было, но пожелтевшие страницы неожиданно поведали Юсуфу не только о трагической судьбе миссии в коварный Пуштунистан, но и тайну местонахождения спрятанных соверенов.

Закончив читать, не закрывая книги, Юсуф надолго задумался. Скорее всего покойный Бек так и не добрался до границ империи, но записки благополучно пережили человека, который их вел. Почти пятьдесят лет кочевали из одних равнодушных рук в другие, пока не осели в доме покойного Рустама…

Он подумал, что, наверное, поручик так и остался лежать в горах со своими казаками. Почти невероятно, чтобы горстке беглецов посчастливилось добраться хотя бы в Кабул. Тогда почему же дневник лежал у старика в сундуке?

Тут были возможны несколько вариантов. Например, все сложилось невероятно удачно и кто-то из русских все-таки спасся и по крайней мере, попал в Кабул. Где и сгинул. От болезни, пули, или ножа.

Он попытался вспомнить, что читал о мулле Абдурахмане. Британцы вполне справедливо писали о нем, как о злодее и бандите. Ссылались на его связи с русскими, но ничего конкретного. Теперь, после прочтения дневника все подтвердилось. Впрочем, какое это имеет сейчас значение? Еще со времен Виткевича и даже ранее за влияние на умы афганских правителей шла постоянная борьба. Англичане и русские обхаживали, как умели, эмиров, шейхов и беспрестанно плели интриги. Объявляли войны, хитростью и силой оружия возводили и свергали падишахов. Давали патанам оружие и золото…

Золото. Вот о чем стоило подумать! Сто сорок тысяч рублей в английских соверенах, десятки килограммов почти чистого золота! Юсуф сел. Ему захотелось курить и он вытащил папиросу с зажигалкой. Он закурил, затянулся и, медленно выпуская дым, уставился перед собой невидящими глазами. В голову пришла мысль о том, что после гибели экспедиции все могло случиться и таким вот образом…

Возможно деньги привезенные русскими так и не попали в руки коварного шейха. Остались лежать в тайнике, в горной долине. Абдурахману было известно о золоте и он распорядился захватить пленных, но тех кто знал о тайнике было всего несколько человек. Все они, без сомнений, погибли, а остальных пытай не пытай — не поможет: человек не скажет то, чего не знает. И мертвый не может, а вот равнодушная бумага — вполне. Кстати, это могло объяснить и то, что дневник оказался в Кабуле. Возможно его туда привезли не спасшиеся русские, а люди муллы. Знатоков русского в тех местах не было и нет. Наверняка, все бумаги, найденные в лагере и при убитых кафирах, были тщательно собраны и переданы достопочтенному шейху. Только толку от них там в горах никакого, поэтому и отправили в Кабул. Он вспомнил, как тогда ночью, в доме Мухаммадзаи турок выбросил из сундука целый ворох бумаг. Может быть и они имели отношение к экспедиции? Теперь уже не узнать.

Юсуф взялся за книжку и несколько раз, слово за словом перечитал последние записи в дневнике поручика. Карту с координатами тайника Бек уничтожил, но побоявшись целиком положиться на память, оставил себе подсказку даже не удосужившись зашифровать. А зачем? Все равно патаны не поняли бы без переводчика. Да и с переводчиком не обязательно догадались бы о значение записи. Криво усмехаясь, молодой человек подчеркнул ногтем с траурной каемкой цифры в дневнике — широту и долготу.