Станислав Жейнов - Другой

Руки Сергея мелькали, как лопасти вертолета. Если кто-то не успевал увернуться — отлетает на несколько метров и уже не вставал. Ребята, затеявшие драку, уже на полу, но к эпицентру подтягивались свежие силы.

От меня толку мало, но не принимать участия в битве, не мог. Попробовал пробиться к друзьям, но — никак, их окружили плотным кольцом. Какой-то бойкий кинулся Сергею в ноги, еще трое вцепились в руки и шею, повалили на пол, принялись бить ногами.

Метрах в пяти, с дребезгом разлетелась зеркальная плита: Это белорус схватил не самого верткого бойца, поднял над собой и швырнул в стену. Кроме зеркала, со стены слетело несколько портретов. Осколок стекла больно полоснул меня по щеке. Схватился за рассечение — очень вовремя. В лицо въехал острый носок чьего-то ботинка. Рука амортизировала удар.

Сергей смог подняться, свернул еще несколько скул, чьей-то головой сорвал с петель оконные створки, но не успел увернуться от цветочного горшка. Удар пришелся прямо в весок. Гигант, рухнул, сильно ударился затылком. Лицо мгновенно залило кровью, глаза закатились. Огромные белки глаз, на красном от крови лице — в этом было что-то завораживающее.

Наконец, я смог пробиться в центр, упал на Сергея, стараясь закрыть голову друга от ударов. Сверху, будто посыпался град. Били по всему. На теле, казалось, не осталось живого места.

Игорь не сдавался. Дрался отчаянно, до конца.

Когда получалось поднять голову — видел его перекошенное от злости лицо, видел как падают люди, еще одна тумба пролетела мимо, дубинка взмыла к потолку… И опять удар, опять закрылся.

На время все стихло. Открыл глаза, посмотрел через дыру согнутой в локте руки. Игорь — в полуметре. Полусогнутый, остервенелый — я бы не рискнул, к такому вот, сейчас…

Вокруг мелькали тени. Кольцо сужалось. Белорус как-то странно мотал головой. Ааа… — я понял — он на звуки ориентировался, он не видел совсем: кровь запеклась, как пластилин слепила волосы, приклеила к левому глазу. А правый — гематома закрыла: большая черная.

Снова все закричало, задребезжало.

Перед тем как потерять сознание, я услышал глухую автоматную очередь, за шиворот посыпалась побелка, и по голове чем-то тупым…

8

"…и день рождения", " Что?" — говорю, " — Когда Вы родились?", " — Когда я выродился?.. Хм… Но это очень личное… День вырождения — дата которую не афишируют. Я всегда отмечаю этот день один, при свечах…"

— Ха-ха-ха… Смешно… "У самих рыльце в паху" — смешнее, но это тоже ничего.

— Ну ладно, а ты?

— Я. У меня не так весело. Проснулся. Тишина. Куда попал? Машины какие-то. Вышел. Темень кругом. Сделал шагов пять. Сзади топ-топ. Оглянулся — никого. Иду дальше — опять: топ-топ. "Кто здесь?" Молчание. Жутко блин. И тут за ногу, что-то — хвать!

— Медведь?

— Почти. Собака. Но здоровая, точно как… и сзади, слышу, еще одна. Ужас. Испугался блин… Первую пнул — вроде отцепилась, но штанину порвала — видишь?

— Ага. Джинсам твоим "пипец". У вас товар — у нас "пипец" хе-хе… Ну-ну?..

— Когда одного из представителей "правохоронительных" органов пнул, — по швам разошлись. И, похоже, не только джинсы… В паху очень больно, — может, связки разорвал?.. С непривычки, оно знаешь?..

— Не отвлекайся. Откусили тебе ногу, что дальше?

— Еле добежал до машины. Повезло. Кавказцы. Два огромных таких… Ты фильм — "Куджо" — смотрел?

— Нет. Я смотрел про "Белого Бима", думаю, там то же самое?

— "Куджо" ел людей. Но в целом, сюжет похожий. Стал я сигналить. Кстати, аккумулятор надо зарядить. Пришли… Я всегда думал, штраф площадки менты сами охраняют, а тут боровички — "разкудряхленькие" такие. Эти еще Вещего Олега на гуслях учили играть…

— И что дальше?..

— В себя приходит, веки дергаются…

— Показалось.

— Точно, точно, смотри.

— Глеб, Глеб как ты?

— О! Очнулся, наконец…

С трудом разглядел два темных силуэта, — склонились надомной…

…Игорь и Сергей, но узнал не сразу. Пока вернулось только зрение, мозг, до последнего сопротивлялся пробуждению, но…

— Как ты, друг?! — радостно приветствовал Сергей.

— Не кричи, не в бане…

— А в бане сильно кричат?

— Я еще… я еще не пришел в себя, и сразу столько идиотских вопросов…

— Ты смотри — живой! — удивился Игорь. — А ты говорил — кома. Придется вернуть обувь.

Я приподнялся, огляделся по сторонам: комната уже знакомая.

— Какой кошмар. Сейчас закрою глаза, а когда проснусь по настоящему… вы все исчезните — хорошо?

— Смотри. Ты можешь проснуться кем угодно. Открываешь глаза, а ты — в Мавзолее. Выползаешь оттуда… — все в рассыпную, а ты за ними… Жрать-то хочется…

— Игорь, что он такое городит? — Опять лег, закрыл глаза. — Не знаю, как Вы, но я не привык… Думаю, вождь пролетариата, чувствует сейчас себя получше, вашего покорного… Больно!.. Вам трепанацию и вскрытие делали, или только мне?..

— Пока ты спал, приходили люди в белых халатах, спросили, не будем ли мы против, если у тебя вырежут некоторые лишние органы… И, пока мы думали…

— Сколько мы здесь?

— Часа полтора, два, — ответил Игорь.

— А если считать как военным в Забайкалье, — добавил Сергей. — У них год — за два, то было бы три-четыре часа.

— А чего вы такие веселые?

Приподнялся на локоть. Только сейчас заметил, что сокамерники, сидят с голыми торсами:

— Нет. Сначала скажите, чего вы такие раздетые?

— Оставь одежду, всяк сюда входящий, — ответил белорус.

Ответ мне понравился, хотя и не давал ответов. Но и сам уже заметил — скомканные рубашки, лежали, под моей головой. Вернул им.

— Оденьтесь. — говорю. — Вы похожи на далматинцев.

— Я же говорил: "А вдруг он не любит эту породу?" — пожаловался Игорь, показал рукой на Сергея — а этот: "Еще как любит! Поедем по "Мурманской…", сделаем парню сюрприз".

— Игорь, почему у тебя полосы от дубинок синие, а у Серого — фиолетовые?

— Мы болеем за разные футбольные клубы.

— А я не люблю футбол, — Присел на корточки, попробовал разобраться в ощущениях, понять: где сильнее болит.

— А я хочу к Вике, — не понятно к чему, сказал Сергей.

— А я хочу, есть, — предложил еще одну тему, белорус.

Подошел к железной двери, стал долбить по ней кулаком: — Я требую присутствия авокадо!

Успокоился не скоро. Откуда столько энергии?

Я не спеша, держась за стенку, поднялся. Встал в полный рост. Прошелся. Ноги целы, но когда переношу тяжесть на левую, колкая боль пронизывает колено, стопу схватывает судорогой. Когда наклоняюсь — больно дышать, слышал, такое бывает при переломах ребер. И эта штука — сверху, — тоже болит. Голова, самый болезненный отросток в человеческом организме. Несколько легких прикосновений дубинкой, и голова покрывается шишками, гематомами, ссадинами. И это не самое страшное. Опасный поразит проник под череп. Похмелье. Поменяло местами полушария, надгрызло мозжечок, выпарило серое вещество и цинично куражась, заложив руки за спину, животом, выпихивало остатки мозга, наружу.