Юрий Яровой - Высщей категории трудности

Это было похоже на издевательство, и я решил, что терять мне больше нечего. Письмо у меня получилось довольно злое. Во всяком случае я ему высказал все, что думаю о его «заключении», и еще раз, в более официальном тоне, попросил найти способ предоставить в мое распоряжение дневники или их копии. Ответ не замедлил ждать: «Прокуратура г. Кожара предоставить в ваше распоряжение вещественные доказательства не может».

И вот как повернулось… Хоть и через полтора года, но эти дневники и копии протоколов все — таки у меня в руках,

Протоколы были длинные, с подробными юридическими преамбулами: кто, где, когда, и только на второй, а то и третьей странице начиналось то, что более всего интересовало меня. Я читал их в том порядке, в каком они были сложены прокурором.

Из протокола допроса Люси Коломийцевой

Коломийцева: Все это так и произошло. Когда нас, всех шестерых, сбросило ураганом на камни, конечно, мы сначала не могли ориентироваться. Ведь было темно.

У кого — то, кажется, у Васи Постыря, в кармане оказался фонарик. Мы бросились на свет. Нелю пришлось разыскивать. Еле нашли ее между камней.

Прокурор: Что же вы предприняли потом? В каком направлении пошли?

Коломийцева: Вряд ли мы шли сознательно. Ураган гнал нас, бросал на камни, перекатывал по наледям, мы теряли друг друга, кричали что есть силы, снова собирались вместе, а через несколько шагов очередной удар ветра нас опять разбрасывал на камнях. Глеб кричал, что лес левее, а ветер гнал нас вниз по склону, и мы не могли свернуть ни вправо, ни влево.

Там, на одной из последних каменных гряд, сильно разбился Вася Постырь. Наверное, он упал на острый камень грудью и сломал ребро. Его сначала поддерживали под руки, а потом буквально несли. Где — то отстал Коля Норкин, ему кричали…

Нелю с самого начала вел Глеб. Она, вероятно, ударилась о камень виском и была почти в бессознательном состоянии.

Прокурор: Как вы не обморозились при спуске?

Коломийцева: Мы все время падали и бегали. Согревались. Я одета была лучше всех. Я всегда спала в трех свитерах, шапке, меховых варежках, так и выскочила из палатки.

Прокурор: Когда же вы собрались всей группой?

Коломийцева: У костра. Коля Норкин нашел нас по костру. Разводить огонь на ветру, почти на открытом месте, было настоящим истязанием, но иного выхода не было. Где — то в метели бродил потерявшийся Коля, и только костер мог указать ему путь к нам.

Коля совсем окоченел, прыгал у костра и все пытался засунуть обмороженные руки в огонь. Вадим с Глебом оттирали ему щеки, потом стянули обледеневшие носки и растерли ноги.

Я перевязала Нелю. Отодрала кусок ковбойки, в кармане у меня нашелся почти чистый носовой платок и забинтовала им голову. Мы копошились у костра, ребята своими телами и рубашками защищали огонь, топтались и плясали на снегу.

Больше всех пострадал Вася Постырь. Когда в затишье, в ложбинке Васю забинтовали все той же ковбойкой и стянули ему грудь ремнем, ему стало лучше, но все равно идти ему было тяжело, и он не столько шел сам, сколько висел на плечах у Вадима и Толи. Ему чаще других оттирали руки, сдирали обледеневшие нос — ки>и отогревали ступни руками. А потом я приноровилась греть ребятам руки у себя под мышками, под курткой. Сама до сих пор удивляюсь, откуда во мне в ту ночь было столько тепла.

Спасла нас находчивость Вадима Шакунова. Когда Глеб с Толей разжигали костер, он нарезал из березовой коры широкие ленты, отогрел ленты над огнем и завернул себе и ребятам ноги в эти березовые онучи. Онучи плохо держались на ногах, ломались, но все же защищали ноги от снега.

Здесь у костра Глеб сказал, что он пойдет к лабазу, а мы должны идти к охотничьей избушке. Он подробно объяснил Вадиму, как пройти к этой избушке. Все ее приметы описал.

Прокурор: Вы сказали, что Сосновский пошел к лабазу?

Коломийцева: Да, это я точно помню. Вот потом, как мы добрели до избушки, не помню. Последние километры мы шли в каком — то полусне. Ясный рассудок сохранил только Вадим. Во всяком случае у него хватило силы воли орать на нас, когда мы пытались свалиться в снег. Он останавливал всех через каждые полчаса и заставлял оттирать друг другу обмороженные места. Он тащил на себе последние несколько километров Васю Постыря.

Из протокола допроса А. Броневского

Прокурор: Значит, вы не знали, что Сосновский пошел к палатке?

Броневский: Он ушел к лабазу.

Прокурор: Да нет же, его нашли по пути к палатке! Вот посмотрите на схему. Вот палатка, вот лабаз, а вот здесь нашли Сосновского.

Броневский: Это так неожиданно. Я не знал. Но Глеб не мог так ошибиться. Он шел к палатке. Да и остальные ребята, видимо, не знают. Как — то так получилось…

Прокурор: Вы верили, что он догонит вас?

Броневский: Мы верили, что он спасет нас. Он всегда приходил нам на выручку в трудные минуты. Приходил на помощь, не задумываясь, насколько это было трудно и сложно. Там, на Соронге, мы об этом говорили часто. Представляли, как он пробирается к лабазу, находит лыжи, продукты, запасные ботинки. В лабазе мы оставили не только продукты, но и мешок, который можно приспособить под рюкзак. А спать у костра, у таежного костра, который Глеб не раз складывал из сухих бревен, он отлично умел. Спать на хвойной подстилке, прямо у огня, рядом с горящими бревнами, которые тлеют внутри, знаете, нодья называется, он не раз учил меня во время похода и по Саянам и по Алтаю. Мы не допускали мысли, что все на самом деле хуже. У меня, знаете, в голове даже не возникало таких опасений, что пройти одному без товарищей сто двадцать километров по дикой местности даже такому закаленному туристу просто невозможно. Ведь ходят же охотники в одиночку…

Прокурор: Сто двадцать километров?

Броневский: Ему нужно было дойти хотя бы до Ловани. Он же знал, что нам нужна помощь, нужен врач. Он не мог не знать об этом, потому что сам растирал обмороженные ноги Васе Постырю и Коле Норкину. А если бы он добрался до людей, то, конечно, стал бы разыскивать нас на вертолете.

Прокурор: Вы все знали, что он уходит?

Броневский: Да, мы отдали ему все, что могли. Он оказался одетым хуже всех. Люся отдала ему варежки, а Неля курточку на заячьем меху. Она вышла из палатки, натянув телогрейку на курточку. Курточка была с капюшоном, и она очень пригодилась Глебу, так как он сам оказался даже без шапочки. Глеб всегда спал без шапочки… Знаете, мы просто не могли допустить мысли, что он не дойдет…

Прокурор: Что происходило у костра, под сосной? Кто с ним разговаривал последним?

Броневский: Не знаю. Я был в ельнике, возле Васи Постыря, накладывал ему на сломанное ребро повязку. Я мельком слышал, как Глеб разговаривал с Вадимом, объяснял ему путь к избушке. Прокурор: Вадим его не удерживал? Броневский: Вадим, кажется, его отговаривал. Потом за Глебом бросился Коля Норкин. Наверное, хотел удержать. Но знаете, если уж Глеб решился на что, так никто не смог бы его отговорить. И Глеб из всей нашей семерки лучше всех ориентировался на местности. У него была феноменальная способность выходить точно к месту, куда надо. Он всегда получал высший балл на соревнованиях по закрытому маршруту… Может быть, если бы мы все запротестовали, Глеб не ушел бы. Но мы, наверное, растерялись. Двое раненых… Все почти раздеты…