Леонид Млечин - Поединок (сборник). Выпуск 14

Адмирал Симомура был болен и знал, что ему отпущено не больше двух лет жизни. Почти все, что он мог сделать для японского военно-морского флота, он сделал. Тэрада получит неплохое наследство. Последние месяцы, занимаясь текущими делами, Симомура ловил себя на том, что часто отвлекается, размышляя о мемуарах, которые он надеялся написать. Не то чтобы им двигало тщеславное желание запечатлеть собственные деяния на благо флота, — он хотел оставить после себя что-то вроде духовного завещания молодым, офицерам флота.

Четыре военных года Симомура провел на борту подводной лодки. К концу войны подводный флот Японии был полностью уничтожен. Лодка, на которой плавал Симомура, спаслась чудом. Низкое качество японских лодок, конструктивные дефекты, отсутствие гидролокаторов (они начали поступать только в 1944 году — в период боев за остров Сайпан), плохое вооружение — все это поставило японских подводников в невыгодное положение. Более совершенные американские лодки, оснащенные гидролокаторами, потопили две трети японских подводных кораблей. Симомура считал, что задача, поставленная перед подводниками, была изначально неправильной.

Японских подводников следовало, по примеру немецких, нацелить на борьбу с торговым флотом союзников. Охотиться за невооруженными судами безопаснее, а нарушение транспортных коммуникаций американцев снизило бы боеспособность их войск. Однако, подчиняясь приказу, подводники атаковали крупные военные корабли и гибли.

Симомура не любил гадать, что было бы, если бы японское командование не допустило столько ошибок, — прошлое не изменишь. Но, занимая все более ответственные посты в «силах самообороны», а затем и возглавив флот, он старался извлечь уроки из просчетов своих предшественников. Проклятая конституция, запрещающая Японии иметь вооруженные силы, мешала ему создать флот, о котором он мечтал и который превратил бы Японию во владычицу Тихого океана. Но теперь, когда близка была к осуществлению его блестящая идея, адмиралу казалось, что недалек тот день, когда красное солнце с расходящимися лучами на белом фоне — флаг военно-морского флота — вновь будет внушать страх и уважение всему миру.

Начальник штаба военно-морских «сил самообороны» уже вернулся домой, когда ему позвонил дежурный офицер и доложил, что специальный самолет, который должен был переправить экипаж американской подводной лодки «Эндрю Макферсон» в Соединенные Штаты, потерпел аварию, в воздухе и рухнул в море.

Адмирал Симомура не проявил, видимо, интереса к сообщению, которое живо комментировали все офицеры в штабе; к удивлению дежурного, он пробурчал что-то вроде «ладно» и повесил трубку. Дежурный офицер подумал, что Симомура и в самом деле пора в отставку.

Кадзуо и Сэйсаку не могли долго задерживаться дома. Старшего Яманэ подгонял срочный заказ, в выполнении которого участвовала его лаборатория, младшего снедало нетерпение. Он надеялся, что ведущееся полным ходом расследование обстоятельств гибели «Никко-мару» что-нибудь прояснит.

Братьям не удалось, как и предполагал Сэйсаку, уговорить мать переехать к ним в Токио. Пока что с ней осталась жена Сэйсаку: у них уже большие дети, заканчивают школу, могут неделю-другую пожить самостоятельно, тем более что молодежь всегда к этому стремится.

Билеты на «Синкансэн» братья достали с трудом — поезд был переполнен. Кадзуо с облегчением стащил с себя пиджак, ослабил узел галстука, сбросил туфли и вытянул ноги в белых носках. Сэйсаку охотно последовал его примеру. Пожив некоторое время в Америке, он теперь с удовольствием наблюдал, как свободно и уютно располагаются японцы в дороге.

Мальчишки-официанты наперебой предлагали бэнто — стандартный завтрак в картонной коробке, состоящий из хорошо отваренного и остуженного риса, маринованных овощей, кусочков рыбы.

Уже в Токио Яманэ узнали, что самолет с экипажем «Эндрю Макферсон» потерпел катастрофу. Такого оборота событий никто не мог предположить. С одной стороны, гибель людей всегда трагична, с другой, забеспокоился Кадзуо, катастрофа может свести на нет расследование гибели «Никко-мару».

— Да, теперь все это приобретает несколько иной характер, — согласился Сэйсаку. — Общественное мнение будет уже не так враждебно к американским морякам: ведь и они погибли.

— Ну и что? — взволнованно сказал Кадзуо. — Произошла авиакатастрофа, такие бывают каждый месяц, если не чаще. В ней никто не виноват или виноват какой-нибудь механик. Но нашего-то отца убили! Нельзя, чтобы убийцы ушли от ответственности. Пусть даже от моральной ответственности, поскольку на скамью подсудимых, похоже, сажать некого, — добавил он уже потише.

Сэйсаку укоризненно посмотрел на него.

— Ты слишком несдержан, младший брат, — заметил он сухо.

Инспектор Акидзуки подъехал к району Нагата в половине шестого вечера, через тринадцать минут после того, как премьер-министр покинул здание парламента и вернулся в свою официальную резиденцию. Она находилась совсем рядом с парламентом. По обе стороны улицы, разделявшей парламентский комплекс и резиденцию, Акидзуки увидел черные автобусы с решетками на окнах и радиоантеннами. Возле них разгуливали полицейские в белых перчатках и черных очках. Теоретически они несли охрану резиденции, практически же вся их работа заключалась в том, чтобы по радиосигналу мгновенно перекрыть доступ к резиденции премьер-министра пропагандистским автобусам ультраправых, которые время от времени делали попытки немного покричать под окнами у главы правительства. И хотя коммунисты и социалисты утверждали, что лозунги ультраправых со временем превращаются в программу правящей консервативной партии, горлопанов к премьеру не допускали. Во-первых, нечего шуметь, во-вторых, в правительстве сами знают, что делать.

Акидзуки специально дождался окончания совместного заседания обеих палат парламента, на котором выступал премьер-министр, чтобы иметь возможность без помех поговорить с секретарями Нирадзаки.

Здание парламента расположилось на холме, рядом с императорским дворцом, и возвышалось над комплексом правительственных особняков в районе Касумигасэки, где находились почти все министерства — строительства, иностранных дел, образования, внешней торговли и промышленности, сельского хозяйства и лесоводства, внутренних дел, а также здания Верховного суда и главного полицейского управления.

Секретарь Нирадзаки встретил инспектора у входа.

— Вы здесь в первый раз? — любезно осведомился он.

Они находились в левом четырехэтажном крыле здания, принадлежавшем палате представителей. Правое крыло занимала палата советников. В соединяющей их пирамидальной башне находился зал, который использовали только в дни посещения парламента императором, а также для знакомства с законодателями-новичками. Акидзуки с интересом осматривал внутреннюю отделку — резьбу по дереву ценных пород. Здание парламента строили семнадцать лет и закончили незадолго до начала войны. По старой конституции парламент имел немного прав (император был полным и единовластным самодержцем), но для постройки здания законодательного органа белого гранита и мрамора архитекторы не пожалели.