Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)

— Да! Да, да… — залопотал водитель, но Нэфри уже забыла и о нем, и о своих «финальных аккордах прощания» — она гнала автомобиль к морю, где в доме Сэна Дэсвери теплилась жизнь Ноиро Сотиса.

Когда взошла луна, девушка увидела знакомый по мыслям Учителя квартал, смятые сады, разоренные жилища. Это было так похоже на деревню Птичников после нападения племени Улаха… Нет, с обретением благ цивилизации люди не меняют своей сути…

Она подкатила к дому телеведущего, бросила машину, побежала через двор, и неожиданно для себя за поворотом увидела Всполоха, а возле него нескольких мужчин. На спине коня, крепко вцепившись в узду и гриву, ничком лежал какой-то человек.

— Я Нэфри, — сказала она, приближаясь.

Мужчины оглянулись. Она узнала Йвара Лада, Клива Матиуса, ребят-музыкантов, своего дядю Ноиро и Сэна Дэсвери.

— Нэфри! — обрадовался Ноиро Гиадо. — Святой Доэтерий, какая же это радость!

— Кто это? — она указала на странного всадника. — Что случилось?

Дядя пожал плечами.

Девушка подошла ко Всполоху, и тот покосился на нее большим маслянистым глазом, будто спрашивая: «Сама не видишь?» Если бы они не попрощались с Гатаро Форгосом несколько часов назад во Франтире, Нэфри подумала бы, что это он сам бессильно лежит сейчас на своенравном коне.

— Учитель!

— Не трогай меня, Нэфри, — попросил Та-Дюлатар, не раскрывая глаз. — Никто не прикасайтесь голыми руками…

— Живой! — с облегчением вздохнул Матиус. — Что с ним?

Нэфри ощутила на себе чей-то пристальный взгляд и увидела юношу, который показался ей смутно знакомым. Парень слегка походил на Араго-Ястреба, и девушка поняла, что он из племени Птичников. Но тут было что-то еще — то, что она для себя звала отпечатком души…

Собравшись с силами, Та-Дюлатар съехал со спины Всполоха. Его тут же подхватили под руки крепыш-Камро и юный Птичник.

— Что с ним? — спросил уже дядя Нэфри.

— Радиация, — ответила девушка. — Он попал в зону облучения…

Ту-Эл Эгмон опустил глаза, так и не осмелившись подойти к ней и поздороваться.

— Идем, обрадуем Агатти! — Гиадо взял ее за руку.

Вслед за Та-Дюлатаром, Камро и Птичником они устремились к дому, где на веранде стояли встревоженные Агатти Иссет и незнакомый седой бородач.

— Мама! — Нэфри обогнала всех и бросилась к госпоже Иссет. — Не плачь, все хорошо, я вернулась, я вернулась!

— Нэфри! Ой!

— Что?

— Ноги не держат… Прости…

— Мам, ну что ты… — девушка крепче прижала ее к себе и стала целовать мокрые горячие щеки.

— Я уже не верила…

— А ведь Ту-Эл вам говорил! — бодро ввернул, проходя мимо них, Камро.

И тут Нэфри снова встретилась взглядом с юным дикарем из сельвы. Озарение окатило ее волной, а юноша слегка подмигнул — как тогда, у ТДМ в Пирамиде Путешествий.

— Эфий… — обомлев, прошептала она, но юноша и Камро уже уводили Учителя в дом.

— А ты, девонька, часом, ничего не забыла? — спросил седой бородатый старик, щурясь на нее. — Наверху твой Ноиро.

— Хаммон, — Эфий остановился в дверях и быстро что-то добавил на языке Птичников.

— Вот и я пригодился, — сказал старик. — А с Кристи что?

Эфий произнес что-то еще. Нэфри с тревогой посмотрела на свесившего голову Та-Дюлатара, который теперь даже не переставлял ноги, а просто волочил их за собой, и на Хаммона с вытянувшимся помрачневшим лицом. Так вот он кто, тот самый легендарный Фараон!

— Я могу помочь? — шепнула она юноше, но тот сначала приложил палец к губам, а потом указал им куда-то наверх. — Поняла.

Девушка взбежала на второй этаж. Горничная-блондинка показала ей нужную дверь и не без любопытства оглядела с головы до ног, прежде чем уйти.

Ноиро казался мертвым. Тело его было, как лед.

Нэфри и плакала, и гладила его по светлым волосам, и что-то шептала, сама не ведая что — оно приходило само, такими же волнами озарения, как она вспомнила Эфия. И казалось в приглушенном свете ночника, что кровь снова побежала по жилам Ноиро, озаряя лицо его жизнью, что вот-вот он раскроет глаза и улыбнется ей со словами: «Я разыграл тебя!»

Но так лишь казалось — она хотела видеть это.

«Явись!» — тихонько позвала девушка, однако ничего не произошло.

— Сначала я, теперь ты… Но я не отпущу тебя.

Нэфри заперла дверь и протянулась рядом с ним. Серая пустошь приняла ее в свое извечное безмолвие.

— Только ты, — сказал Айят, глядя на Хаммона. — Больше никто.

Тревожно поглядывая на лежащего Элинора, все вышли из комнаты, оставив их втроем. Кожа на лице и на руках лекаря была покрыта мелкой сыпью ожогов, глаза словно выцвели.

— Альфа и Омега, — юноша придвинул кресла к постели умирающего. — Альфа и Омега вместе.

— Что ты там несешь? — вслушался Хаммон. — Он же помирает.

— Он умрет. Тело умрет, — кивнул Айят. — Сядь там, бери его руку.

— А делать чего?

— Ничего. Просто сидеть и держать.

Элинор пришел в себя и повел зрачками. Кровь снова выступила из носа и на губах:

— Кто тут?

— Кристи! Мы это! Не дури! Мы здесь!

— Ничего не вижу, темно и холодно.

— Давай включу отоп…

Айят резко перебил его:

— Хаммон! Не двигайся, держи его!

— Да ты же видишь, руки как лед. Он помирает!

— Да, я же сказал!

— Нэфри вернулась, или мне почудилось? — через силу спросил Элинор, и темно-багровая струйка покатилась на подушку из угла рта. — Вы тут?

— Вернулась. Мы тут, мы ведь держим тебя за руки, Кристи!

— Да я уже не чувствую рук, — пробормотал он, пытаясь улыбнуться. — Только болит все внутри… Но это не…

Тело его вдруг сжалось, стало каменным, и, не выдержав дикой боли, он сдавленно закричал.

— Святой Доэтерий! — едва не рыдая, простонал Хаммон. — Что я наделал?!

— Кри! — вдруг воскликнул Айят на кванторлингве. — Кри, ты слышишь меня?

— Эфий? Где ты? — но судорога снова сдавила задыхающегося Элинора пыточными обручами. — Я брежу? Это бред?

— Кри, уходи из тела, уходи сейчас же! Ты нужен Нэфри и Ноиро там — иди к ним, иди за мной, я веду!

Слушая их крики, старик не выдержал и завопил:

— Да что вы делаете?!

Но Элинор и Айят одновременно лишились сознания.

И перед Междумирьем Нэфри призвала все свое самообладание, чтобы выполнить то, чему учил ее Форгос, и то, от чего отказался отец, решив, будто бы это невозможно.

Она чувствовала, как становится черной дырой и как гаснет, растворяясь в мнимой сингулярности, ее золотисто-огненная сущность. Но — Святой Доэтерий! — это было так больно! Нэфри никогда не думала, что быть не тем, кто ты есть на самом деле — это такая невыносимая пытка.

Истошно закричав, она разломала реальность и вылетела в промежуток между мирами. Здесь, в синей мгле, высились гигантские пылевые колонны с тусклыми фонариками зарождающихся звезд внутри. Здесь было еще страшнее, чем в серебристых небесах над вращавшейся воронкой.