Сергей Гомонов - Душехранитель

Но…

Молодой северянин молча проверил документы кулаптра и указал крыло сектора, куда нужно было пройти для отправки в Аст-Гару, столицу страны.

Паском огляделся. Как давно он здесь не был! Столько светловолосых, белокожих людей! Да, на Ариноре остались, по большей части, лишь ортодоксы. Половина, если не более, северян переселилась на Юг, в города Оритана, сразу после того катаклизма. Прошло всего четыреста лет, сменив меньше пяти поколений — а люди уже совсем иные… Дело идет к войне, но здравый рассудок древних «куарт» пока одерживает верх. Как все это шатко, о, Природа!

Оритан оказался более надежной землей, чем полуостров Аринора. Все-таки, Оритан — это большой материк. А на картах Аринора уже обозначается как «остров». Разорвалась пуповина , связывавшая полуостров с огромной сушей под названием Олумэару. Разорвалась, когда передернуло земную кору. С каждым годом Аринора и Оритан приближались к критической точке. Во всех смыслах — и в географическом, и в нравственном. Не последнюю роль играли в этом сами люди…

У кулаптра Паскома была своя цель в Аст-Гару. Он уже очень долго не покидал родину, однако сейчас ситуация сложилась так, что его присутствие потребовалось здесь, у враждебно настроенных северян. Его последний, тринадцатый, ученик не успел «взойти» во время Потрясения. Самый близкий, самый лучший ученик. Его судьба оказалась очень тяжелой. При всей своей прозорливости Паском не ожидал такого поворота событий. И кулаптру приходилось длить и длить свое земное существование…

Вся беда в том, что таков закон Природы: «взошедший» учитель ответственен за каждого из тринадцати своих последователей. Те, в свою очередь, в ответе за каждого из своих будущих учеников. И так — до бесконечности. Как смена дня и ночи, как чередование времен года, как перерождение Солнечных Эр. Учитель и ученики — единое целое. Это больше, чем привязанность, взаимозависимость, дружба, любовь. Это данность. Это судьба. На Оритане и на Ариноре с древних времен говорили: «Человек волен в выборе всего, кроме своего «куарт», учеников и родителей».

И все-таки этот ученик был Паскому чуть ближе, чуть любимее тех двенадцати, которым удалось «взойти» еще четыреста лет назад, накануне катаклизма. Возможно, любимее оттого, что он сильнее похож на самого Паскома, нежели те, другие. Точно так же, как и Паском, прежде чем прийти к своему выбору, к Учителю, он был чересчур противоречив, его швыряло и бросало в жизнях, словно песчинку в урагане. Путь этого ученика и поныне извилист, неопределенен…

Кулаптр никогда не раздумывал над велением своих сердца и духа. Он давно жил в единении с собой. И каждый раз в течение этих четырехсот лет, глядя в личики вновьпришедших, он надеялся: «Ну, быть может, теперь? Быть может, в этот раз?» И — ничего…

Учитель и ученики — единое целое. Но когда нет единства в самом ученике, о чем тут можно говорить?..

Паском ехал в большой просторной машине, в точности такой же, какие перевозили пассажиров на Оритане, смотрел в окно на сумрачные поля, покоящиеся под белоснежными крыльями зимы, и думал о неотвратимости войны. А она будет. Причем — уже на веку этого воплощения ученика. Что означает дополнительные препятствия на их Пути. Если бы можно было пройти чужую дорогу самому — со своими знаниями, со своими умениями! Ирония в том, что «туда» уже не вернешься. Пока ты чего-то хочешь, пока ты горишь и алчешь, ты не получишь этого. Когда же ты готов принять то, к чему так стремился, твоя душа совершенно спокойна. Ты не чувствуешь восторга. Ты получаешь должное — и не более того. А посему — как заменить горящего и алчущего, который еще не готов? Ему даже и помогать нельзя… Лишь направлять, отслеживая событийную путаницу, выверяя возможные дороги и подталкивая к нужной тропинке — не рукой, не волею своей, но его, ученика, собственной энергией.

«Куарт» был уже рядом. Он звал Паскома, как звал всегда. И не было теснее той связи. Не выбирают «куарт», учеников и родителей…

Целитель прибыл в Аст-Гару затемно. Крупными хлопьями валил снег, усиливался ветер. Ночью будет вьюга…

Аст-Гару и в теплое время года не был самым красивым городом Земли. Нет, Паском оценивал его вовсе не с патриотическим чувством превосходства. Он давно уже видел этот мир совсем иначе. Но так получилось, что столица Оритана, Эйсетти, была красивее всех нынешних городов. В том числе — столицы Северной Ариноры…

Под покровом снега шары зданий Аст-Гару почти исчезали из вида. Все окна, как и положено, были закрыты шорами, постройки подсвечивались только снаружи. Не захватывало дух при виде всего этого, хотя местная архитектура почти не отличалась от архитектуры ори. Наверное, виной тому — равнинный ландшафт этой части острова. Увы, но ландшафт играет решающую роль. От вида раскинувшегося на горах Эйсетти голова кружится даже у самого бесстрастного наблюдателя…

Людей почти не было. Попутчики кулаптра — трое северян в одинаковых темно-синих теплых плащах с меховой оторочкой — остались в машине и не обратили внимания на выходящего Паскома. Просто в самом начале путешествия, ощутив волну негодования: «Как это так?! Южанин, зима его покарай, в одном с нами помещении?! Куда все катится?!» — целитель закрылся от них плотной завесой. Его потеряли , к удовлетворению обеих сторон.

Паском чувствовал направление, но все же дорогу к аст-гарскому кулапторию ему пришлось узнать у припозднившегося прохожего. Тот оказался человеком лояльным, даже, насколько успел разглядеть целитель, наполовину южанином, и показал ему путь.

— Я по предписанию Объединенного Ведомства, — коротко бросил он при входе, на ходу снимая и перебрасывая через руку свой широкий черный плащ-накидку.

Ему не хотелось слишком долго объясняться с низшим персоналом, но ведь и младшие кулаптры имели свои амбиции и национальные предрассудки — тем более, в отношении бывших друзей-южан. Сейчас Объединенное Ведомство было чем-то вроде фикции. Департамент, номинально существующий, но мало кого способный напугать громким названием…

— Вы с Оритана? — тут же вопросил молодой целитель, занимающийся, как видно, учетом посетителей и обращений.

Целитель остановился, плавно развернулся на каблуках, нарочно окинул юношу взглядом с головы до пят, хотя и без того знал о нем уже все. Молодого кулаптра это смутило, и он слегка подался назад, чтобы сесть на место.

Паском слегка улыбнулся. В черных глазах мелькнула хитринка, но обманчива была та хитринка, обманчиво было приветливое выражение. Потому что южанин был по-прежнему закрыт .