Сергей Гомонов - Душехранитель

Гроссман вопросительно двинула бровкой. Что у нее не отнимешь, так это красоты. Но что красота, когда поведение неадекватно? Жаль, нет закона, запрещающего ненормальным рожать детей… А ведь было бы куда гуманнее, если бы всех таких вот свезли в одну колонию, с глаз подальше, и стерилизовали.

Ирина Васильевна тяжело вздохнула. Это давняя история. Она уже давно присматривалась к Саше Гроссману, и малыш вызывал у нее тревогу. Теперь его необычность заметили и родители, а потому стали требовать исключения мальчишки из группы.

При поступлении в ясли он казался перспективным ребенком: очень самостоятельный, совсем не шкодливый, в меру активный… Маленький мужичок. Причем в два года он уже очень хорошо разговаривал, почти не коверкая слов. Просто золото. Но чуть позже Ирина Васильевна поняла смысл поговорки «Золото — из-под цыганского молота».

Еще до появления в садике Саши у ребятишек частенько пропадали из ящиков игрушки, вещи. Дети жаловались — конечно, в меру своих способностей говорить. Поначалу воспитатели не принимали этого всерьез. Малыши любят фантазировать: потеряют игрушку, а потом пытаются спихнуть ответственность на Бабайку или Карабаса Барабаса. Но однажды по весне получилось так, что у Саши исчезли резиновые сапожки. Все группы уже ушли на прогулку, а мальчику не во что было переобуться. Одетые «ясельники» взмокли, многие принялись плакать. Ирине Васильевне пришлось звать помощницу и отправлять детей на улицу под ее присмотром, чтобы ребята не простудились, перегревшись в помещении.

— Куда ты мог их бросить, Саша? — допытывалась воспитательница, находя отраду хотя бы в том, что с этим ребенком можно составить какой-то диалог: многие из ее подопечных не могли связать и двух слов. Искать потерю с такими — это вообще караул.

— В ящик! — мальчик показывал на свой отсек, но тот был пуст.

— Тогда тебе придется посидеть в группе. Ты не можешь гулять в босоножках. Понимаешь? Вспоминай, где ты их оставил…

— Я хочу гулять… — помрачнел мальчик.

Ирина Васильевна знала: Саша очень любит гулять. Вот если бы застенчивой Валечке сказали «посиди в группе», она посчитала бы это подарком судьбы. А Гроссман, не расплескав во дворе свою буйную энергию, потом, в «сон-час», не сможет спать. «Ох и намаемся мы с ним сегодня!» — подумала воспитательница, но тут заметила, что мальчик замер и слегка прикрыл глаза.

— Саша, ты что?

Он не отвечал. Ирина Васильевна испугалась. Она знала многих детей, которым в семье ни в чем не было отказа и которые, впервые столкнувшись с каким-либо запретом, впадали в истерику или в ступор. Она хотела встряхнуть мальчишку, чтобы привести его в чувство, но Саша распахнул глаза, почесал ладошку и указал на ящик маленького Яшеньки:

— Там.

— Что — там?

— Сапоги.

— Твои?

— Да.

— Как же, по-твоему, они там очутились?

Мальчик пожал плечами — в точности так же, как пожимала плечами его бессловесная мать. Торопясь проверить, правду ли он говорит, Ирина Васильевна кинулась к Яшиному шкафчику.

Заваленные вещами (ни Яша, ни его родители не были аккуратистами), в углу стояли нарядные сапожки Саши. Воспитательница странно посмотрела на малыша:

— Это твои?

Он радостно кивнул и тут же переобулся. На все вопросы, связанные с тем, как он узнал об этом, ответить более или менее внятно Саша не смог. Говорил какие-то глупости, будто сунул руку в Яшин отсек и почувствовал, что ладошка зачесалась, когда он дотронулся до сапожек. Но Ирина-то Васильевна видела: мальчишка стоял на месте и никуда руки не совал. Что чесал ладошку — было. Но с места не сходил! И что за глупые фантазии?

Яшенька был как раз из той категории детишек, которые толком еще не научились говорить. На вопрос воспитательницы о Сашиных сапожках он ответил диким ревом. И только через две недели, после исчезновения у робкой Валечки и обнаружения в его ящичке куклы Барби, по которой так убивалась маленькая хохяйка, Ирина Васильевна поняла: нужно срочно беседовать с матерью малолетнего клептомана. Существуют детские психологи, наконец! Не все ведь тяготы влачить на себе педагогам, да еще и за нищенскую зарплату!

А вот мать Яшеньки оказалась дамой с гонором. Мало того, что она, устроив нешуточный скандал, перевела сына в другие ясли, так еще и основательно потрепала нервы самой Ирине Васильевне, которой в связи с этим пришлось дважды бегать по повесткам в суд. Мамаша пыталась обвинить ее в «травмировании детской психики» и, хотя ей не удалось доказать свою правоту, воспитательница содрогалась, вспоминая те малоприятные минуты перед судебными исполнителями. А началось-то все с Саши…

Через полгода, осенью, уже в младшей группе, с этим мальчишкой снова случилась неприятная история. И точно так же — напрямую Сашу не обвинишь. А если бы Ирина Васильевна не видела все собственными глазами, то не поверила бы ни за что, расскажи ей об этом кто-то другой.

После урока лепки воспитательница выделила ребятишкам свободный час — поиграть, побегать. Валечка сидела рядом: Ирина Васильевна помогала ей лепить ежика. Малыши шумели. Разбившись на группки по интересам, все нашли себе занятие.

Но в какой-то момент занятая своими мыслями воспитательница услышала обрывок фразы:

— …твоя мама — больная!..

Ирина Васильевна вздрогнула и подняла голову. Эти слова задира-Вадик, который был старше всех ребят почти на год, адресовал Саше. Было непонятно, с чего началась их перепалка, потому что Саша играл с машинкой, причем в одиночестве, а Вадик стоял над ним, как будто только что подошел. «Подраться ему захотелось? — мелькнуло в голове у воспитательницы. — Родителей наслушался, сами они еще малы, чтобы до таких тем дойти!»

Саша застыл — как тогда, в холле, у кабинок. Ирина Васильевна вскочила, ожидая, что сейчас он ударит обидчика тяжелой игрушкой, и намереваясь пресечь драку.

В этот момент из кухни донесся громкий хлопок, во всем здании погас свет, а воспитательница ощутила жар и ломоту в затылке, словно у нее внезапно подскочило давление. И еще… было достаточно светло, чтобы разглядеть: глаза Саши потемнели, а сам он что есть сил сжимал кулаки и слегка дрожал от напряжения. Вадик отступил, хотя не понял ничего. Но с того момента он обходил Сашу стороной.

Ирина Васильевна вывела Вадима в коридор, попросила подождать и заглянула в кухню.

— Что у вас хлопнуло, Вера Петровна?

Повариха озадаченно вытирала руки о фартук:

— О то ж мабудь пробки повышибло! От, аж конхорка полетела…

— Надо вызвать электриков, — и воспитательница вернулась к Вадиму, который колупал краску на двери и переминался с ноги на ногу. — Вадик, ты уже большой мальчик! Разве можно так говорить? Я поставлю тебя в угол, а потом ты извинишься перед Сашей.