Сергей Гомонов - Душехранитель

— Думаете, здесь он будет в большей безопасности, чем на Рэйсатру? — вступил в спор с отцом Дрэян. — Еще пара лет — и война полностью перекинется на Оритан.

— И вот тебе бы самое место было здесь, со своим народом! — отец гордо отвернулся. В душе он считал, что старший сын предает свою страну, уезжая с эмигрантами, и хотел, чтобы хоть Фирэ постоял за честь их семьи.

— Ну уж нет! Мой «куарт» никогда не был безумен! Я не хочу принимать участие во всей этой затее с войной!

— Дезертиры! Вы, все, кто сейчас уезжает отсюда — дезертиры! Вы позорите ори! Но Фирэ я тебе не отдам. Вот будет ему шестнадцать — и пусть решает, как быть. А покуда и не думайте!

Рассорившись таким образом с отцом, Дрэян отыскал брата в горной части Эйсетти, среди ледников, и сообщил ему родительское решение. Фирэ пригорюнился.

— Давай сбежишь? — предложил старший брат.

Мальчик покачал головой:

— Решение отца — закон. Я не стану нарушать его. Когда я выучусь, то приеду к вам.

— Когда то будет!

— Будет, — твердо, совсем не по-детски, ответил Фирэ.

Дрэян плохо помнил его ребенком. Ему казалось, что даже в младенчестве Фирэ держался как взрослый. Все поступки братишки, все его действия говорили о том, что «куарт» подростка — очень древнему «куарт»! — осталось всего ничего до Восхождения. И, скорее всего, это его последнее воплощение. Куда до него Дрэяну. А с какой легкостью Фирэ год назад отыскал свою Попутчицу, Саэти! Казалось, мальчишка не делает ни одного лишнего движения, и всюду его ведет сердце. Однажды — Фирэ было восемь или девять лет — Дрэян и его друзья увидели жуткую картину.

Для них горы были местом для развлечения. Братишка же изучал их, это была его будущая — и любимая — работа. И вот пока старшие ребята болтали, расположившись на полянке, Фирэ подошел к пропасти. С одного берега разлома на другой ураганом повалило дерево. Ствол был довольно тонким — быть может, в обхвате таков же, как талия Фирэ. По крайней мере, Дрэян своими глазами видел, как покачивается дерево даже при несильном ветре.

— Смотри! — вдруг шепнул ему приятель, не сводя округлившихся от ужаса глаз с чего-то за спиной у Дрэяна.

Ребята стали оглядываться, и все замирали. Дрэяна прошиб ледяной пот.

Завязав глаза шарфом и взяв в руки палку, Фирэ неторопливо и уверенно шел по раскачивавшемуся стволу. Он ни на мгновение не приостановился. Когда его ступня коснулась земли противоположного берега, Дрэян и его приятели одновременно выпустили из легких воздух.

— Что ты делаешь? — долго орал потом Дрэян с одного берега на другой, боясь даже смотреть в сторону дерева. — Вот вернешься ты, я тебя проучу!

А Фирэ тем временем со спокойной деловитостью затачивал свою палку в виде кола.

— Зачем ты это сделал? А?!

Мальчик поднялся с камня и по извилистой дорожке направился ко входу в ближайшую пещеру.

— Фирэ!!! — Дрэян даже подпрыгнул от ярости, а потом швырнул в брата обломком кварца. — Фирэ!!! Отвечай, когда я тебя спрашиваю!

Фирэ повернулся, развел руками и тихо сказал:

— Я проверить хотел…

— Кого проверить?! Кого?! Нас?! Мы чуть не обгадились, пока ты это делал, безумный мальчишка!

— Себя проверить… — мальчик ткнул палкой в землю, подтянулся и забрался в пещеру.

— А ну-ка вернись — вон там, через двести шагов, есть перекидной мостик! Живо! Фирэ!!! Ты слышал?!

Фирэ слегка помахал ему рукой и скрылся в пещере.

К его возвращению Дрэян успел остыть, но это не спасло младшего братишку от распеканий.

— Ты не доверяешь своему сердцу, о чем нам с тобой говорить? Ты все равно не поймешь… — сообщил усталый Фирэ, и у Дрэяна, как всегда, не поднялась рука, чтобы отвесить ему подзатыльник.

Став чуть постарше, Фирэ рассказывал брату, которому доверял целиком и полностью, удивительные вещи. Он помнил, каким был Оритан четыреста с лишним лет назад. Помнил! Так же отчетливо, как проживший все эти годы в одном воплощении легендарный кулаптр Паском, духовный советник Объединенного Ведомства. В устах Фирэ все это звучало как сказка. Но позднее то же самое слышал Дрэян и от кулаптра…

Еще полтысячелетия назад люди уважали друг друга. Не потому, что так предписано правилами этикета. Не для того, чтобы что-то заполучить от соседа. Просто это была данность. Люди не разделяли себя на «я» и «ты». И, уважая себя, непременно уважали другого. Так было. К этому шли очень долго, это был невероятно трудный Путь целой цивилизации, но цель была достигнута… почти достигнута. А потом случилось то, что должно было случиться. Погиб почти весь цвет обоих государств. Оставшихся в живых отшвырнуло далеко назад. Видя смерть, царившую повсюду, люди стали бояться за себя. В первую очередь — за себя. За другого — все меньше и меньше. И появилось «мое» — «твое». И запетляла Дорога к вершине вселенской пирамиды. И не могли уже сущности прибегнуть к помощи Радуги, дабы вспомнить . Ибо замутились их сердца, а разум стал диктовать условия выживания. Тела выживали, но души дробились… А Храм в Эйсетти, почти в самом центре материка, медленно разрушался, не нужный более никому…

И вот теперь, плывя на корабле в компании двадцати пьяных курсантов, Дрэян задумчиво смотрел в пол и вспоминал брата и других людей, оставшихся на Оритане. Нет, нельзя, нельзя было вступать в эту войну. Все гибнет. Бороться больше не за что. Спасать больше нечего. Люди обезумели. Вот и пусть за горстку снега дерутся те, кому не лень это делать. Лучше — опасность на новых территориях… Отец не прав. Фирэ считает по-другому, Фирэ не пойдет сражаться за мираж. Проскочит пара лет — и он приедет на Рэйсатру…

— А северяночка-то ничего! — услышал Дрэян: видимо, Саткрон говорил о жене одного из организаторов переселения, высокого и очень сильного ори. Этот мужчина был еще сильнее Фирэ. По крайней мере, насколько мог оценить это Дрэян. — Не люблю я аринорок, но сейчас любая подошла бы…

Курсанты снова расхохотались, некоторые — борясь с тошнотой. Да и Саткрон храбрился: нежно-зеленый цвет его кожи и темные круги под глазами показывали, что сейчас не только с женщинами, но и с застежками на собственном мундире он справился бы с преогромным трудом.

Дрэян поморщился. Кулаптр Паском, его ученик и жена ученика ему нравились. А потому всякие пьяные разговоры вокруг солнышка-северянки (так мысленно прозвал ее молодой командир) были ему неприятны.

— Курсант! Кажется, я велел вам вести себя пристойно!

— А… слушаюсь, командир, — и Саткрон, уловив едкий взгляд Дрэяна, который тот бросил поверх его головы, как подкошенный, рухнул ничком на свою койку, захрапев еще на лету.

Дрэян поднялся на палубу подышать свежим воздухом.

Ночной океан таил в себе неведомую опасность. Молодой человек родился и все девятнадцать лет прожил в Эйсетти, удаленном от побережья. Столицу Оритана окружала большая судоходная река, но с одного ее берега всегда можно было узреть другой. А здесь — никакой уверенности. Ночью невозможно увидеть даже горизонт, только смутная дымка соединяет черное небо с еще более черной водной поверхностью…