Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

– Нет, не знаю.

– Ну, хорошо. Потом все будет понятно. Ты что хотел мне рассказать? Я по глазам вижу.

– Видишь ли, Ваня,- начал я, стараясь как можно осторожней предупредить его об опасности.- Скоро,- я постучал по настилу,- скоро наша шхуна утонет.

– Это очень хорошо! Прямо прикрасно!

– Ты не боишься?

– Я?! – Он презрительно фыркнул.- Если можно, я сам дырка делай, пускай вода бежит.

– Дырка скоро будет,- пообещал я.- Большая дырка.

– Большая дырка – это хорошо.- В голосе его послышалась легкая неуверенность.

Я сжал ему руку.

– Когда будет тонуть, нам надо всем быть вместе. У тебя есть пояс?

– Зачем пояс?

– Чтобы не утонуть.

– Пробка пояс?

– Пробочный пояс или буй.

– Надо поискать.- Он стал пристально глядеть мне в лицо.

– Надо будет взять и вот это,- я снял со стены два ножа, похожие на самурайские мечи,- от акул отбиваться, и если хунхузы нападут.

Он усмехнулся, подмигнул, толкнул меня в плечо.

– Ты хочешь немножко испугнуть? Да?

– Нет, Ваня, дело серьезное. У тебя есть пистолет? Или лучше автомат? Тр-р-р,- я приставил поварешку к животу и повел ею по сторонам.

– Зачем стрелять?

– Если полезут. У них же автоматы, а у нас…- я показал ладони рук,- или найдется всего какой-то один пистолет.

– Пистолет? Ты хочешь войну делать?

– Нет, зачем же, мы только будем отбиваться, если они нападут.

– Ты смешной мальчишка. Здесь нельзя играть. Посмотри! Кругом вода, кусуча рыба, акула. Сразу буль-буль. Надо подождать, когда будет земля, порт. Тогда можно потихоньку уходить.

– Мы не дойдем до порта. Сегодня к вечеру, а может, сейчас, пойдем ко дну.

Поняв, что я не шучу, он прошептал, заметно бледнея:

– Где хочешь ломать дырку?

– В машинном отделении.

– Машину ломать – это плохо,- сказал он со вздохом, вытер пот с лица,- шибко плохо, прямо неприятности.- Он смотрел на меня испуганными глазами, силясь улыбнуться.

Надо было как-то выходить из неприятного положения, и я сказал первое, что пришло в голову:

– Паруса останутся, дырку заткнем и доберемся до какого-нибудь острова.

Он покачал головой:

– Зачем паруса, когда большая дырка? Тогда наша фангули перевернется, все мы буль-буль. Хунхузы буль-буль. Ты, я – буль-буль. Жак – все пропадут. Это нехорошо,- он прищурился и потряс толстыми щеками,- даже совсем плохо. Надо капитану говорить.

Я испугался и стал его успокаивать.

– Зачем идти к капитану? Ведь дырки еще нет, а если будет, то заткнут чем-нибудь.

– Ты шибко хитрый, ты сказал большая дырка!

Какая большая? Эта кастрюлька? – Он показал на жерло котла, в котором варил еду для всей команды.

– Не бойся, Ваня, это я сам хотел пробить дырку.

– Ты! – он просиял.- Тогда ничего. Я сразу подумал – ты немножко обманываешь. Даже просто шанго, по-русски – хорошо, когда так обманывают. Только пока,- он лукаво подмигнул,- пока давай не надо. Когда будем в порту, тогда будем думать. Шибко думать. Поспешать давай не надо. Ух ты! – спохватился он, снимая кастрюлю, в которой что-то подгорело.- Чуть совсем не пропади мясо. Тогда неприятности. Капитан любит такое мясо.

Я смотрел на кока и думал с облегчением, что не раскрыл ему нашу тайну: как видно, бедняга оказался не храброго десятка.

«Лолита» легко бежала по лазурному океану. На горизонте показался из воды островок и скрылся. Я стоял у фальшборта, вспоминая дни беззаботного житья на атолле. С какой бы радостью я вернулся туда и даже на этот, тоже, наверное, пустынный клочок земли, что мелькнул только сейчас вдали.

Затем я стал думать о преимуществах людей, которые не знают, что с ними случится через минуту, через час, через день. Кок Ван Фу, добродушно посмеиваясь, разговаривал по-китайски с сиамским котом и рубил овощи. Возле фок-мачты негр и малаец боролись. С бака доносилась разухабистая песня под аккомпанемент банджо, удары в ладоши и стук пяток о палубу.

В воде возле борта я увидел несколько акул, они плыли, как привязанные к борту, ожидая, когда Ван Фу выбросит за борт что-нибудь из съестного. Внезапно акулы исчезли, и я увидел веселую стаю дельфинов, они на огромной скорости стали выпрыгивать высоко из воды, несколько пристроились в пенистых волнах возле форштевня и купались в них, поворачиваясь с боку на бок. Неожиданно хлопнул выстрел, другой, автоматная очередь ударила в уши. Стреляли в дельфинов с мостика – старший помощник, широкоплечий, высокий, похожий на сильно загорелого англичанина, и еще один из штурманов, кажется третий помощник, по виду тораджа.

Дельфины скрылись, скоро опять акулы заняли свое место возле борта.

Настоящие моряки никогда не делают вреда дельфинам, они относятся к ним с любовной почтительностью, как к существам безобидным и веселым. Дельфины радуют глаз моряка в пустынном однообразии моря. Существует много легенд о дружбе дельфинов с людьми, о спасении дельфинами погибающих моряков; дельфины отгоняют акул от потерпевших кораблекрушение. Как же человек, жизнь которого связана с морем, еще полным загадок, может посягать на жизнь его хозяев, может быть таких же разумных существ, как и человек, и потому питающих к людям нескрываемую симпатию. Как можно платить злом за добро?

Дельфины немного отвлекли меня от безрадостных мыслей о неминуемой катастрофе, акулы вернули к действительности. Я стал изыскивать способы, чтобы избавиться от посещения капитанской каюты.

Не сказаться ли мне больным! Упаду и схвачусь за живот. Или порежу руку так, чтобы нельзя было носить поднос. Пока «все не уладится». Нет, все это не годится. Я не смогу притворяться. Ни Ван Фу, ни тем более Симаду с Ласковым Питером не провести, а рука мне еще так может пригодиться. Порез в тропиках очень опасен, даже царапина может свалить

надолго в постель. И даже если мне удастся их всех провести, то тогда Ван Фу придется за меня прислуживать в капитанской каюте. Я не могу послать на смерть человека, который так хорошо встретил меня. Это будет предательством».- Мои невеселые мысли прервал голос кока:

– Фо-му, давай поспешать!

На этот раз я помогал старшему стюарду-негру сервировать стол и подавать блюда в кают-компании.

Кают-компания помещалась в палубной надстройке, слева по борту, под штурманской комнатой, и на довольно большом расстоянии от машинного отделения. В случае взрыва, если не разнесет всю корму, можно было выбежать на палубу. Я надеялся, судя по величине мины, что она не нанесет сразу таких серьезных повреждений.

За длинным столом кают-компании, как и на всех кораблях, сидели по строгому, раз навсегда заведенному порядку. Капитан – во главе стола, остальные – по старшинству. На другом конце восседал старший механик и его штат. Как матросы «Лолиты», так и ее командный состав представляли самую пеструю смесь национальностей: китайцы, японцы, индийцы, негры, малайцы. Старший механик был французом, и, мне кажется, подчеркивал свои хорошие манеры среди остального сброда. Ели много и молча. Только капитан и Ласковый Питер перебрасывались короткими фразами. Я менял тарелки, по знаку стюарда ставил бутылки с вином, уносил грязную посуду. Уносил на камбуз очень быстро, а возвращался как можно медленней, за что получил затрещину от стюарда.