Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

Увидав меня, он скривил в улыбке тонкие губы.

– Поздравляю. Теперь твоим хозяином опять стала эта желтая обезьяна. Он убил мою карту двадцать раз подряд. Ты не находишь, что твой новый хозяин шулер? Как я не завидую тебе, Фома!

Не ответив, я стал хватать с подноса и расставлять по столу, свободному от денег, принесенные блюда, чтобы поскорей вырваться из каюты.

Симада-сан поднял голову и сказал на довольно чистом немецком языке, обращаясь ко мне:

– Бой! Твой бывший хозяин настолько взволнован проигрышем, что высказывает вслух недозрелые мысли. Нам остается только сожалеть об этом.

Ласковый Питер, выронив изо рта сигару и сосредоточенно помолчав, промямлил:

– Я не предполагал, что вы так хорошо знаете мой язык.

– Что вы, совсем плохо. Но не настолько, чтобы не понять, когда меня оскорбляют.

– Должен заметить, что нечестно скрывать знание языка от друга.

– Так же, как говорить гадости о друге, думая, что он не понимает, о чем идет речь. Тем более о хозяине дома, чьим гостеприимством друг пользуется…

Я не стал дожидаться конца ссоры, опрометью бросился вон из каюты.

Ночь мы с Жаком провели на баке, расстелив на палубе два матраса, набитые пробковой крошкой. В кубрике было душно, и почти все матросы вышли на палубу, так что на нас никто не обратил внимания. К счастью, рядом с нами разлегся негр, с трудом говоривший на пиратском жаргоне, так что нам с Жаком удалось излить друг перед другом душу. Жак пришел к выводу, что, видимо, он поставил на мину плохой запал и надо раздобыть другую мину. Если завтра его назначат на работу в первый трюм, где лежат боеприпасы, то он попытается стянуть еще одну мину. Мы оба пожалели, что на атолле не припрятали вторую мину.

– Я растерялся, когда заметил, что ты все видишь,- сказал Жак.- Трудно сразу довериться незнакомому человеку. Завтра я попытаюсь, ждать больше нельзя. Рулевой сказал, что мы должны встретить «Мельбурн» – австралийский транспорт. Надо не допустить встречу. Я, кажется, понял, как теперь надо устанавливать взрыватель.

– Как же мы ее поставим на ходу?

– Так же, как они поставили в джонку. Я брошу ее в водяную цистерну.

О ссоре в салоне он заметил:

– Подрались два шакала. Очень хорошо! Вражда в лагере врага всегда на пользу. Ты не огорчайся, что перешел опять в руки японца, скоро мы будем свободны. Даже если мы вместе с пиратами высадимся на остров или нас подберут, что мало вероятно, и доставят в один из портов, то мы убежим вдвоем. Но скорее всего, нам придется добираться вплавь, вокруг довольно много мелких островов…

Поведение кока его вначале насторожило, затем он сказал:

– Ван Фу хороший человек. Он не выдаст.

– А если?

– Прошло уже больше семи часов. Предатель так долго не раздумывает. Нам надо выспаться, скоро полночь, а завтра у нас должно быть много сил.

Пошла крупная зыбь. В темноте вспыхивали барашки на гребнях волн. Нос «Лолиты» высоко взлетал и гулко шлепался, подымая фонтаны брызг.- Ночь была жаркая и душная, только приятно освежал «душ». Я стал думать о стае акул, которые, наверное, и сейчас плывут возле борта. Неприятная штука – полететь за борт в кромешной тьме, вдали от земли. Жак думал о том же, потому что толкнул меня в бок и сунул в руку пакетик, на ощупь – из прорезиненной ткани.

– От акул, отпугивающее средство. Надо потянуть за тросик… Надень на шею.

Сон долго не приходил. Качка усилилась. Казалось, что низкое небо мечется над головой, стряхивая в океан звезды.

Утром я принес завтрак в салон капитана. Ласковый Питер находился там. Мрачный, с отекшим лицом, в одних трусах, он сидел на ковре и раскладывал пасьянс. Он даже не поднял головы при моем появлении, а продолжал сосредоточенно раскладывать карты на черном ковре с красным узором. Капитан Симада стоял, заложив руки за спину, и глядел в большой открытый иллюминатор. Играла музыка. Она лилась из резного ящика, стоявшего возле буфета. У меня защипало в глазах: какой-то, наверное знаменитый, пианист исполнял любимый папин этюд Рахманинова.

Симада повернулся ко мне, спросил:

– Ты любишь музыку?

– Да.

– Очень любишь?

– Очень.

– Постой. Не надо спешить.- Он смотрел на меня почти добрыми глазами.- Тебе нравится у нас?

– Ничего…

– Вижу, не нравится. Напрасно. Человек твоего склада должен любить войну. Только война возвышает человека над жалким миром посредственностей. Ты еще полюбишь «Лолиту» и нас – рыцарей моря.

– Вас называют также пиратами,- выпалил я и испугался своей ненужной резкости. Чего я этим мог добиться? Ареста? Меня могли посадить в карцер на корме или бросить в канатный ящик и забыть там. Когда отдадут якорь, меня разорвет цепью на куски. Таких ужасов я наслышался на «Орионе».

Симада долго молчал, прихлебывая кофе, затем спросил все еще сидевшего на полу Ласкового Питера:

– Ваш воспитанник действительно смелый мальчик или глупец?

– Вышло, черт возьми. Пасьянс «Адольф Гитлер». Вы только посмотрите, Симада-сан.

– Поздравляю. Теперь, надеюсь, судьба повернется к вам лицом.

– О да! – Сияющий Ласковый Питер осторожно перешагнул через разложенные карты и сел за стол.- Вы что-то говорили о моем воспитаннике, дьявол бы его взял к себе юнгой. Что еще выкинуло это славянское дитя? – спросил он, набрасываясь на рыбу, зажаренную в яйцах.

– Назвал нас пиратами.

– Это в его стиле. Не обращайте внимания, он еще и не то может выкинуть. Скоро вы поймете, сколько терпения и выдержки мне надо было иметь, чтобы сохранить его для вас целым и невредимым.

– Я признателен вам за это. В конце концов он поймет свои заблуждения. Все мы прошли через это. Юношей я даже увлекся учением Толстого. Юнга, ты знаешь Толстого?

Я сказал, что Толстой давно умер, но я читал его книги.

– Существенная поправка. Ты не так глуп, как показался мне вначале. Скорее дерзок. Последнее не поощряется на морской службе. У нас есть много способов исправить некоторые шероховатости, недостатки в характере. Я намерен дать тебе сегодня один совет, не потому, что ты не нуждаешься во многих советах. Много хороших советов одновременно не приносят пользы. Мудрость дается по крупицам. Я намерен посоветовать тебе никогда не говорить правду лицу, стоящему выше тебя, если эта правда касается жизни этого лица, потому что нет ничего неприятней правды. Хорошо будет, если ты запомнишь, что «Лолита» – торговый корабль. Мы скупаем копру, перламутр, жемчуг.- Он вытащил из кармана небольшую кожаную коробочку, раскрыл ее. На малиновом бархате лежала моя жемчужина.- Да, жемчуг,- повторил он,- а также прочие дары моря. Теперь можешь идти.- Все это он сказал очень тихо и на очень правильном немецком языке. Ласковый Питер как завороженный смотрел на жемчужину и комкал в руках салфетку так, что у него побелели суставы пальцев.