Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]

— Что новое? — не понял Макс.

— Тебе тоже пора, — сказал дед. — Завтра договорим, куда нам спешить, верно?

— Верно, — Макс медленно поднялся. — Но я не верю, понимаешь Егорыч? Я не хочу верить. Мне нужно обратно, здесь мне зачем? У меня там работа, жена, друзья… — Макс запнулся. Единственный его друг был, по правде говоря, здесь, какой-никакой, а друг.

— Понимаю-понимаю, — закивал Егорыч. — Оно, конечно же, вот так тяжело. Я бы сам не знаю даже, как такое принял. Так ты говоришь, у вас там уже коммунизм не строят? — вдруг спросил он, с интересом глядя на Макса.

— У нас там вообще уже ничего не строят, только разрушают, — пробурчал Макс и усмехнулся. — Может у вас тут и лучше?

— Это плохо, — покачал головой Егорыч. — Разрушать оно легко, тут каждый мастер. Что разве совсем ничего не строят?

— Супермаркеты строят. Это магазины такие большие. Ну и церкви. Хотя это одно и тоже.

— Церкви это хорошо, — дед махнул рукою. — Вера она нужна, без неё тяжело. Вот ты веришь?

— Нет, — Макс улыбнулся. — Разве только в себя.

— Ну, и то хорошо, — одобрительно кивнул Егорыч. — Во что верить — это не важно. Главное, верить.

— Угу. Хоть в чёрта, что ли? Или может в водку вот эту? — буркнул Макс и, взяв непочатую бутылку, легко открутил крышку и выпил из горла, сколько ещё могло в него влезть. Он не хотел сейчас лежать и думать, как он иногда любил там, дома. Он хотел вырубиться, чтобы больше ни одной мысли на сегодня. На сегодня хватит думать, сказал он себе.

Поставив бутылку на стол, он плетясь за дедом, прошёл качаясь через зал в маленькую спальню.

— Кровать широкая, поместитесь, — сказал дед, поправляя Пашкину ногу, которую тот во сне умудрился положить чуть ли не поперёк. Пашка что-то зло пробубнил во сне и снова мирно засопел.

— Поместимся, — устало пробормотал Макс. Ударная доза алкоголя быстро потянуло его в забытьё. Он сбросил кроссовки и сел на краешек кровати.

— Всё равно я не верю, Егорыч, — тихо проговорил он. — Это ведь сон?

— Сон, сон, — в тон ему повторил Егорыч. — Спи давай. Утро оно сам знаешь, вечера мудренее.

Макс лёг и прикрыл глаза. Перед глазами от усталости и некачественного спирта мелькали разноцветные круги, но они быстро потускнели, монотонный шум в ушах стал усиливаться, и Макс быстро и без усилий провалился в бездонную яму хмельного сна.

Снилась Максу собственная свадьба. Кафэшка за городом, полупьяные, улыбающиеся родственники с его и невестиной стороны, пьяные друзья, сама невеста в белом платье. Ему казалось, что начинается что-то новое, что перевернёт его прежнюю жизнь, поможет выбраться из тупика, в который он попал.

Так он определил сам — тупик. У него были деньги, была работа, но всё это не давало ничего нового. Жизнь шла по кругу, как стрелки часов. Барчики, выпивка, случайные связи. День за днём он крутился на одном месте, не делая ни шага вперёд. И ему верилось, что свадьба…

Но он ошибся. Семейная жизнь не изменила почти ничего. Да, он теперь чувствовал какую-то ответственность, от которой внутри теплилось что-то вроде гордости, но в придачу к этому новому ощущению он получил массу ограничений. Туда не ходи, этого не делай, эти козлы тебя до могилы доведут, а когда ты будешь сдыхать пьяный под забором, ни один, запомни, ни один из твоих долбаных дружков тебе не поможет.

Попытки спорить оборачивались скандалами. Скандалы рождали ненависть. Так замыкался новый круг. Но во время свадьбы, он ещё верил. Может потому она ему и снилась.

Гости кричали, шумели, пили водку и участвовали в дурацких конкурсах. Он же напился шампанского и взирал на всё это с каким-то бессмысленным блаженством. Но вдруг он почувствовал, что что-то не так. Он обвёл взглядом шумное застолье и с ужасом увидел, что пьют и шумят не люди, а коричневые существа. Они открывали рты набитые острыми иглами и вливали в них пойло.

Он почувствовал, как сердце забилось быстрее.

— Что за чушь? — пронеслось в мозгу.

Он повернул голову и вместо невесты увидел перед собой крака. Тот смотрел на него в упор своими чёрными впадинами глаз.

— Тварь! — закричал он и почувствовал, как недостаток кислорода с силой швыряет его назад.

Он проснулся и быстро огляделся.

— Где я? — глупо повис в голове вопрос.

Справа тяжело сопел друг. Макс ещё не совсем соображая, поднялся, натянул кроссовки и сделал пару шагов.

— Дед. Точно, — проговорил он шёпотом. — И эта чёртова деревня.

Он медленно подошёл к дверному проёму, выглянул в зал. В зале не было ни души.

— Интересно, где этот Егорыч? — подумал он. — Может Пашку разбудить?

Он было уже развернулся и собрался, подойдя к кровати, дёрнуть Пашку за ногу, но передумал.

— Ну его. Небось, ещё синий.

Макс прислушался к своим ощущением. Последствий от вчерашнего возлияния почти не ощущалось. Так, немного болела голова, да малость сушило во рту, но это были мелочи.

— Похмелье — это совсем другое, — сказал себе Макс. — А это так — фигня.

Он быстро прошёл через зал и оказался на кухне. Здесь было так же пусто. Во всём доме, если не считать Пашкиного сопения, иногда переходящего во всхрапыванья, висела полная тишина, едва не ощущаемая физически, словно кроме них двоих здесь не было ни единой живой души.

Макс принялся искать воду, но обнаружил только горячий чайник на столе. Он налил из него в кружку и принялся дуть.

— Дед, значит, недалеко, — думал он, глядя на мелкую рябь бегущую от струи воздуха по поверхности чая. — Решил нас опять своей долбаной медуничной хренью напоить, что ли? Лучше б водички холодненькой принёс, старый пень. Тридцать лет он не пил, хм. Чё, забыл уже, что хмельному организму необходимо?

Сделав пару глотков, Макс шумно вздохнул. Сделал ещё глоток, покривился от приторной горечи. Похмелье неожиданно сошло на ноль.

— Хм, — Макс медленно повернул голову вправо, потом влево. Никаких неприятных ощущений. То ли от воздуха местного, то ли вправду чай такой целебный. Нет, наверное, от воздуха.

Он вспомнил, как несколько раз умудрялся даже совершать утренние пробежки после долгих и обильных застолий. Но случались такие чудеса только во время отпусков, которые Макс обычно проводил на море или в горах. Когда же он напивался в родном городе, с утра не то что побежать, голову от подушки оторвать и то большой проблемой становилось. Два, вовсю, непонятно чем дымящие завода, тысячи машин, люди болезненные, похмелье убойное. Да и без похмелья еле чреслами передвигаешь. Городок ещё тот, промышленный.

— Великая вещь всё же чистый воздух, — подумал Макс. — А может, и ну его этот чёртов город? Остаться здесь…

Макс удивился своим мыслям.

— Не, ну я уже совсем, — он покачал головой. — Там же рынок, жена. Вернусь, заведём ребёнка. Давно пора. Может ребёнок и поправит всё.