Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]

— Да зачем — даст? — Макс нервно махнул рукой. — То, которое я вчера принёс, с тем и пойдём.

— А-а, точно, — Пашка хлопнул себя по лбу. — Я и забыл совсем. Снова на гору, что ли… — Пашка осёкся. — А чё эт пойдём? — спросил он, часто заморгав. — Ты имел ввиду — поедем?

— Бензина почти не осталось, — Макс покашлял. Бензина, в общем-то, хватило бы на то, чтобы подняться на гору и ещё раз проехать туда-сюда сквозь туман, но Макс решил соврать. Он ясно понимал — Пашка начнёт ныть, если узнает, что бензин есть. А потом станет долго и нудно убеждать, что правильнее сесть в машину и ехать, нежели переться на своих двоих. Но повторять ещё раз то, что уже трижды не принесло результатов, Максу не хотелось. А хотелось Максу, чтобы Пашка не делал мозги, и без всякого нытья согласился прогуляться через лес.

— Бак пустой, — Макс развёл руками. — Прокатали туда-сюда по горе.

— Во, блин, — безрадостно сказал Пашка. — Это что же, пешком в туман?

Его взгляд резко помрачнел.

— Не ссы, Пашок, — весело проговорил Макс. — Во-первых, у нас ружьё будет, а во-вторых, мы в гору не пойдём. Мы через лес.

— Через какой лес? — не понял Пашка.

— За тем краем деревни лес начинается, — Макс кивнул в сторону окна за спиной. — Дед сказал, за этим лесом железная дорога есть. Вот по ней и попытаемся выйти.

— И чё, ты думаешь получится? Я просто к тому, причём тут железная дорога? Если б по ней можно было отсюда выбраться, то и сюда уже б давно кто-нибудь по ней припёрся на чугунном паровозе, — Пашка хихикнул. — И всех этих деревенских вывез. Не так разве?

Макс снова покашлял. Всё это было понятно и достаточно логично, но он и не рассчитывал на железную дорогу. Он рассчитывал совсем на другое — отыскать крака и следить за ним какое-то время, в надежде, что крак решит выбраться в тот мир. Вот только знать Пашке этот расчёт было совсем не обязательно.

За окнами послышался тоненький скрип, и Макс обернулся. Скрип издавала маленькая тележка, которую дед катил за собой. На тележке стояла сорокалитровая фляга из нержавейки, примотанная к ней толстой медной проволокой.

— Ни фига себе, — Пашка усмехнулся. — Дед по-ходу конкретно за водой собрался. Не по-детски.

— Ты не забывай, что теперь ещё и мы приплюсовались тут харчеваться. Чаёк хлебаем, мясо хаваем, — Макс кивнул в сторону тарелки. — Без нас небось ему бы намного дольше хватило.

— Да я ничё, — Пашка недовольно посмотрел на Макса. — Чего доколупываться постоянно, типа я виноватый тут.

— Да никто не виноватый, — лицо Макса стало задумчивым. — Вон и дед говорит, что никто не виноват.

Скрипнула открываемая калитка, потом, закрывшись, громко стукнула.

— Кстати, с собой нужно будет воды взять. На всякий случай, — всё с той же задумчивостью на лице проговорил Макс.

Дед вернулся минут через сорок. Он протащил свою поскрипывающую тележку под окнами и скрылся за домом. Макс сидел на кухне, бесцельно пялясь сквозь стекло на видимый, чисто-голубой кусок неба. Он проводил деда глазами и снова уставился вверх, на маленькое, не понятно откуда взявшееся облачко. Облачко быстро, словно испугавшись своего появления, таяло. Макс досмотрел, как оно на несколько секунд задержалось на грани видимости, и когда облачко полностью испарилось, он медленно поднялся, и подойдя к дверному проёму, заглянул в зал.

Пашка валялся на дедовском диване, читая найденный старый журнал. Журнал этот лежал в столе, в развёрнутом виде, и служил чем-то вроде маленькой скатёрки.

— О, блин, — весело проговорил Пашка, когда убирал с журнала литровую банку с солью на дне. — Прикинь, «Экран» какой-то.

— Наверное, советский, — Макс сидел с закрытыми глазами, тяжело облокотившись на стол. Бессонная ночь всё же давала о себе знать. — На фига ты там вообще шаришься?

— Да скучно, блин, — просопел Пашка, отдирая прилипший к фанере журнал. — Пойду, почитаю.

Макс какое-то время молча смотрел на Пашку.

— Пашок, — наконец, проговорил он недовольно. — Слезай, наверное, с дедова дивана. Не по-людски как-то.

— Да ладно, — лениво протянул Пашка, посмотрев поверх давно пожелтевших страниц. — Чё такого?

— Слезай, блин, — зло бросил Макс. — И журнал положи на место.

— Ладно-ладно.

Пока Пашка засовывал журнал обратно в стол, Макс подошёл к окну вплотную, и стал ждать, когда появится дед. Его вдруг начало напрягать ничегонеделание. Может быть само по себе, а может оттого, что впереди были похороны, и Макс уже несколько раз за сегодня возвращался к мыслям о них.

— А что если они считают меня виновным? — спрашивал он себя. — Да, Егорыч сказал, что это не так, но они. Что скажут они?

И этот вопрос Макса напрягал. Он хотел не думать об этом, но не мог. И каждый раз, когда он снова задумывался, он ощущал, что напряжение становится с каждой мыслью не только сильнее, но и грубей, врываясь в мозг уже без каких-либо расшаркиваний и намёков на галантность.

Дед медленно вышел из-за дома. Он шёл, чему-то своему улыбаясь, держа в руке уже ставшее привычным для глаз ружьё, а Макс смотрел на него, и ему вдруг стало предельно ясно, что он не знает этого человека. И скорее всего не узнает никогда в силу их бесконечной разности. Разве может рыба узнать птицу, не переделав плавники в крылья?

Как далеко они отстали за тридцать лет? — Макс горько усмехнулся. — Правильно ли я задаю вопрос? Может правильнее — как далеко они ушли вперёд за эти тридцать лет? Кто сказал, что весь этот долбаный прогресс, бушующий там, в том мире, не есть деградация.

Дед легко поднялся по ступенькам и уже через пару секунд был в кухне. Улыбка исчезла с его лица, отступив перед серьёзностью.

— Нужно идти на похороны, — сухо проговорил он.

Макс кивнул.

— Егорыч, а чему ты улыбался? Там, во дворе, — спросил он.

— О внучонке подумалось что-то. Вспомнил, как она маленькая на качелях любила кататься. Я ей качели во дворе соорудил и катал. А она смеялась. Радостно так.

Дед снова улыбнулся.

— А-а, понятно, — Макс тоже не сдержал улыбки, но тут же смахнул её с губ. — Идти прямо сейчас надо?

— К полудню хоронить собирались. А уже почти полдень.

— Хм. А ты откуда знаешь, Егорыч? У тебя ж во всём доме ни одних часов работающих.

— На тени погляди, — с досадой проговорил дед. — Это же просто. С точностью до получаса завсегда определишь.

— До получаса? — усмехнулся Пашка. Он едва успел положить журнал на место и поставить на него банку с солью, а теперь стоял возле стола, пытаясь ногой, незаметно прикрыть дверцу. — Да за полчаса можно до фига чего сделать. Не-е, это не вариант.

Макс хмыкнул. В чём-то Пашка был прав. В их мире учат ценить каждую секунду, потому что за одну секунду может случиться что угодно. Например, упасть курс какой-нибудь хрени и поломать жизнь миллионам людей. Будь в движении, стремись к успеху. Тот, кто не стремится, тот, кто не летит на сверхскоростях, тот неудачник. Так почему же все в конце концов остаются несчастными? Может дело совсем не в скорости?