Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]

Тяжело дыша, он несколько долгих секунд размышлял что ему делать, но так и не нашёл ни одного вразумительного ответа. Тогда, сообразив, что ответов может не найтись никогда, если глупо стоять на месте, он просто поплёлся вперёд, глядя под ноги. От однотипной чёрной картинки перед глазами тоска сдавила ещё сильнее, и в голове появилась мысль, что всё это не зря, что должно произойти что-то важное для него. И это что-то будет намного важнее всего уже происходившего с ним.

Он шёл, тяжело вдыхая воздух, чувствуя, как наваливается тяжесть, как всё жёстче бьётся сердце. Устав видеть чёрное, безрадостное полотно земли, он поднял голову, и к своему удивлению разглядел невдалеке перед собой забор. Низкий, высотою не больше чем по грудь, этот забор протянулся слева направо, от одного горизонта до другого.

Прямо по середине этого длинного забора, Макс увидел приоткрытую калитку. Калитка была сколочена из свежих, красивых досок, и приоткрыта едва ли на четверть, но почему-то от одного взгляда на неё сердце словно провалилось в глубокий колодец. Макс судорожно вздохнул и остановился. Что-то было в этой калитке пугающее и безысходное.

Чуть поодаль, по ту сторону забора, Макс заметил идущего к нему человека. Человек шёл не торопясь, как будто ему некуда было спешить.

— Кто это? — спросил себя Макс, прищуриваясь. — Знакомая какая-то походка. Очень знакомая.

И ему вдруг едва ли не до слёз захотелось поскорее узнать — кто же это. Он снова зашагал вперёд, но теперь быстрее, несмотря на то, что уже почти не мог дышать, затрачивая на каждый вдох неимоверное количество сил. Через десяток шагов он, наконец-то, узнал идущего навстречу, ощутив, как внутри зашевелился клубок противоречивых чувств.

Это был его отец. Уверенный и тяжёлый шаг, широкие мощные плечи. Лицо у отца было суровым, тёмные глаза смотрели исподлобья с нескрываемой злостью. И ещё со внимательностью, не моргая, не отпуская ни на секунду, словно боясь потерять интересующий их объект.

Макс улыбнулся, хотя внутри него быстро, как на дрожжах, стала вздыматься тревога.

— Почему он так смотрит? — нервно, начиная чувствовать давно забытый, детский страх, спросил он себя. — Почему у него такие глаза?

Уже почти подойдя к калитке вплотную, Макс протянул вперёд левую руку, чтобы приоткрыть её чуть больше, и сделав шаг, оказаться за забором, но тут его внимание привлекло злое рычание раздавшееся за спиной. Он удивлённо обернулся, и по инерции выставил вперёд правую руку.

На него неслась собака. Огромный, оскалившийся кавказец бежевой окраски. Близость овчарки и её злой оскал на мгновение привели его в ступор, и он дёрнулся назад, только когда овчарка вцепилась в тыльную часть кисти.

— Чего тебе?! — глупо выкрикнул, пытаясь вырвать руку из пасти, чувствуя, как сдавливается челюсть, как больно и глубоко впиваются клыки, и искренне не мог понять, почему собака не разжимает пасть и не отпрыгивает.

Он уже попадал в такую ситуацию. Огромный кавказец кинулся на него, когда он, возвращаясь домой с рынка, завернул за угол высокого бетонного забора пожарки. Так получилось, что в момент неожиданного столкновения, между ним и псом оставались только жалкие три метра, и как только они повстречались взглядом, пёс тут же набросился не раздумывая. Видимо, он решил, что отступить не успеет, и инстинкт повёл его в бой. Макс тогда так же глупо выставил вперёд руку, чтобы как-то отбиться, и уже через три секунды рука была прокушена в двух местах.

Но тогда пёс после укуса сразу же отпрыгивал, и это было понятно. Он понимал, что человек может нанести ответный удар в голову, в горло, ещё куда-нибудь, но эта собака и не думала отпускать его.

По тому эпизоду Макс ясно понял, что бороться с большими собаками без оружия, особенно с собаками служебных пород, занятие бессмысленное, и даже без проблем грозящее смертью, поэтому он через силу стал отступать, потянув пса за собою. Он хотел укрыться за калиткой, поближе к отцу, как и в детстве ища у него защиты. Ведь всё же родной человек, хотя и помнил Макс о его суровости, иногда переходившей границы. Но пёс упёрся передними лапами в землю, и он, к своему удивлению сделав всего шаг, больше не смог сдвинуться ни на сантиметр. Тогда он обернулся, и задыхаясь, позвал отца.

Но отец не поспешил к нему. А даже напротив, резко остановился и с ненавистью посмотрел на пса. И тут голову Макса словно обожгло мыслями — Он мёртв. Он же мёртв, чёрт подери. Он умер пятнадцать лет назад.

И словно подтверждая эти мысли, лицо отца стало изменяться. Бледная кожа начала оплывать вниз, словно тающий воск, оголив вначале лобную кость, затем два огромных овала глазных белков. Какое-то время была видна злая ухмылка, но через пару секунд и губы превратились в стекающее вниз желе, оголяя мерзкий, безжалостный оскал.

— Сука, — сдавленно выдохнул Макс и попятился от калитки. Мертвец снова зашагал вперёд, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, и Макс почувствовал, что пёс отпустил руку. Он удивлённо повернулся к нему, но пёс уже рванул вперёд. Слегка задев своим мощным телом ногу, он проскочил мимо, и встав напротив приоткрытого прохода, оскалился и глухо зарычал. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, он весь сжался и замер, и Макс понял, что этот пёс готов защищать его до конца. Но почему? Макс пару секунд смотрел на оскалившееся и сжавшееся пружиной животное.

— Чарли? — вдруг догадавшись, с удивлением выдохнул он, и больше не смог вдохнуть. Воздух застрял прямо у губ, словно наткнулся на бетонную стену.

Пёс на секунду обернулся, и его опущенный вниз хвост пару раз игриво дёрнулся из стороны в сторону, но тут же застыл, словно гранитный. Пёс снова вперился в приближающегося мертвеца. Из его пасти с хрипом и ненавистью вырвался глухой рык.

Макс видел, как мертвец ускоряет шаг, как всё больше сжимается Чарли, и ещё он чувствовал, что не дышит. Он стал дёргаться в агонии, в мозгу засверлила всего одна мысль — нужно вдохнуть, всего раз, вдохнуть, вдохнуть.

Пёс, как пружина, молниеносно распрямился, и бросился на мертвеца, а Макс провалился в густую темноту. В этой темноте не было ничего, за неё нельзя было зацепиться, но в ней можно было дышать, и Макс несколько раз втягивал в себя воздух до предела, несмотря на жуткую боль между рёбер.

— Чарли, — прошептал он, когда дыхание восстановилось, а сердце немного успокоилось.

Лоб покрылся холодными каплями пота, а тело вовсе казалось напрочь пропитанным им. Макс попробовал шевельнуться, но тело не откликнулось.

— Где я? — снова спросил он себя, но вокруг была только темнота, которая не могла дать ответа. Тогда он стал думать о Чарли.

То, что это был именно он, Макс теперь не сомневался. Чарли подарили ему в шесть лет. Маленький, скулящий щенок с вяло крутящимся хвостиком. Кто подарил, Макс уже не помнил, но помнил, что он был по-настоящему счастлив тогда. Он возился с этим щенком с утра до вечера, кормил его из бутылочки тёплым молоком, пытался играть, чесал разбухшее от молока пузо. Но щенок был каким-то болезненным. Он делал всё вяло и продолжал тоскливо поскуливать. Но разве это могло что-то изменить?