Вадим Новосадов - Маска Гермеса

- Не я командую парадом. А если ты уж там такой ловкий, то обращайся к боссу.

- Твой босс, Ивлев. Мне с ним не о чем разговаривать. Эту операцию ты проводишь с его согласия, но по собственной воле. Эта шишка просто хочет загрести жар твоими руками. Но ты провалился, так что отпускай Отиса. Я отслеживаю вашу шайку (тут Александр назвал пару фамилий из числа участников похищения), и клянусь, око за око, зуб за зуб, нужен мне будет для этого закон, или нет. Так, как в прошлый раз, когда ты остался жив, тебе может и не улыбнуться счастье.

- Теперь я вспомнил кто ты.

- Вот и хорошо. Если Отис не окажется в течение часа на свободе, я открываю на вас охоту.

Дисплей, за которым наблюдал Мартен, связанный с электронным оборудованием группы поддержки, и куда сбрасывалась вся текущая информация, фиксировал телефонные сигналы.

- Особой изобретательностью твои соотечественники не отличаются, - комментировал он. - Телефоны не сменили, место удержания заложника, похоже, тоже.

Хотя звонки похитителей были зашифрованы, оперативная группа Мартена расшифровывала их не более чем, за полчаса. Вскоре дисплей выдал текст переговоров в оригинале, то есть, на русском.

Бандиты, похоже, решили отпустить заложника, и в данный момент вопрос бриллиантов отошёл на второй план, сейчас они спешили просто скрыться от преследования.

Тон его напарника, Франсуа Мартена, говорил о том, что он разочаровался в такой развязке, однако интерес из-за бриллиантов, которые всё больше убеждали француза, что они существуют, вряд ли мог так просто растаять. Зато Визант не сомневался, что на охотников и на него, в секретной службе Франции архивируется досье, которое не прибавит ему репутации безупречного агента. Три человека, не считая самого Франсуа, было задействовано. Трудно было ожидать мушкетёрской преданности от Мартена и его людей.

Похитители перестали выходить в эфир. Теперь оставалось только ждать окончательной развязки. Сейчас Александр не хотел разговаривать с Верой, хотя это и выглядело не по джентельменски, но в минуты отчаяния краткое уединение придавало ему сил, как передышка в бою.

К счастью, телефон молчал. Чувство отстранённости от происходящего, исход которого никто до конца не знал, охватило и других. Примерно через час мягко запищал телефон. Дисплей показывал, что звонок от Веры.

- Он жив, они его отпустили, - лепетала она, задыхаясь от переполнявшей радости и ещё не ушедшего чувства ужаса. - Он в пригороде, они оставили ему телефон. Сейчас я отправлюсь к нему.

- Поздравляю. Желаю удачи, - сдержанно напутствовал Александр, не желая ощутить на себе поток её эмоций.

- Он очень хочет с тобой встретиться, - жалобно протянула она.

- Это подождёт. Пусть придёт в себя.

- Но это срочно, - не унималась Вера. - И очень важно. Искушать судьбу во второй раз нельзя.

Навязчивость этой семьи раздражала Византа, хотя секунду назад он не был уверен в спасении, готовый к тому, чтобы распрощаться с Верой. Отношения с тем, у кого погиб родственник, при твоём свидетельстве, пусть даже ты и пытался спасти его, несли в себе скрытую ненависть.

- Твой отец выходит из потрясения, как и всякий, кто побывал на грани жизни и смерти. Позже можно и будет поговорить, - с язвинкой ответил Александр.

- Он хочет тебя отблагодарить, - восклицала Вера, видимо, потеряв от переизбытка чувств, слух.

- Празднуйте победу, благодарность потом, - Александр прервал связь.

Он ощутил усталость и желание развлечься в каком-нибудь нешумном кафе. Его напарники уже это сделали, когда им дали сигнал отбоя, ещё до освобождения Отиса, на что они уже никак не могли повлиять.

***

- Они победили в бою. А сражение только начинается, - делал вывод Ивлев, на явочной парижской квартире, среди двух своих самых доверенных лиц, которые непосредственно не участвовали в операции, но контролировали её. - Мы знаем, что от неё пахло табаком, хотя никто не замечал, чтобы она курила. У неё с собой даже не было сигарет. Значит, там, в хранилище, она от чего-то избавилась. От чего, кроме как от записки? Могла ли записка содержать тайну настоящих бриллиантов? Почему бы и нет. Отис не мог не знать, что ему угрожает гибель. Путь к сокровищу передал своей дочери. Больше некому? Даже если они продадут камни, им нужно будет легализовать крупные суммы денег. Дурень этот Отис. Мы бы по-хорошему всё устроили, процентов за семьдесят комиссионных.

- Да и тридцать процентов ему много, - откликнулась женщина средних лет, сидя за столом с чашкой кофе, в тёмном костюме, с платком на шее. - Если у него огромное состояние, то к чему жадничать?

- Он нам уже не доверится, - вмешался молодой напарник, в джемпере и джинсах.

- Но этому Византу он доверился. Уловка с липовыми бриллиантами - проверка, и не только для нас, но и возможно, для других охотников. Для того же Византа, с его дружками из французских спецслужб. Даже эти законники клюнули. Зато теперь мы пополнили на Византа компромат, - рассуждал Ивлев. - А стал бы Отис затевать такую сложную игру, если бы приз ничего не стоил? И то, что у него такая солидная поддержка, о многом говорит. Но и мы не лыком шиты, во время подстраховались.

Ивлев поощрительно и довольно взглянул на женщину, которая в эту минуту краткого торжества вынула тонкую длинную сигарету и изящно закурила. Безупречно владея французским, с соответствующими манерами, именно тогда в кафе, она была вторым наблюдателем за Верой и её опекунами. Её не заметили, внимание отвлёк первый агент похитителей. Она даже сделала видео-запись сотовым телефоном.

- Кроме как к Византу, этому Отису не к кому обращаться, - добавил Ивлев. - Мы ещё отквитаемся.

ГЛАВА 21. ГОНОРАР, ОТ КОТОРОГО ТРУДНО ОТКАЗАТЬСЯ.

В надежде отделаться от Отиса, Александр принял его приглашение и отправился на встречу в пригородное кафе. Отец и дочь уже ожидали его за самым дальним столиком на открытой площадке, ограждённой кустарником.

Отис хотя и выглядел восторженным, но растерял позитивный азарт, который бился в нём до известных событий. Угроза смерти наложила свой отпечаток. Натянутая улыбка быстро сошла с его лица, после первых секунд появления спасителя. Он осунулся, похудел, глаза ввалились, даже тогда, в сибирском лагере он смотрелся куда более благополучно. Зато Вера сияла переизбытком радости.

Может быть, Отис устал бороться за сохранение и легализацию своих злосчастных алмазов, а его нездоровый вид сообщал, что его пичкали каким то дурманящим зельем, и на повтор столь жестокого эксперимента у него не было сил.

Отис в эту минуту оглянулся по сторонам, поднял левую руку из-под стола и протянул ему коробку размером с портсигар, в чёрном бархате.

- Что это? - удивился Визант, не торопясь принимать презент.