Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

…Собрали не только дрова — отыскались грибы и щавель, а Игорёк Мордвинцев, появившийся последним, приволок здоровенного линя, встреченного восторженными воплями. Сырые дрова не желали гореть, но после упорных долгих усилий занялись целых два костра — один для нас и готовки, второй — для сушки вымокшего, в первую очередь — одеял. Как обычно бывает с сырыми дровами, костёр давал много жара. По краю забулькали котелки с супом, и Ленка Власенкова уже досадовала, что нет большого котла. Линя обмазывали глиной…

— Соль кончилась…

— Кинь мне нож, я свой на ремне забыл…

— А что, тут неплохо вообще-то…

— Слушайте анекдот…

— Ещё бы постираться…

— У меня носки поехали…

— Вот интересно, когда кончатся эти болота?..

— А как мы на ту сторону попадём?..

— Я вот думаю — лучше тут не задерживаться…

Солнце садилось в воду. От него легла по воде алая дорожка — местами играла рыба. На противоположном берегу озера появилось небольшое стадо оленей — они спустились на водопой.

— Сколько же тут всё-таки живности, — немного удивлённо даже произнесла Кристина — она сидела, привалившись спиной и затылком к спине и затылку Севера. — И ради бога, мальчишки, ни слова об охоте!

Колька Самодуров, уже открывший рот, захлопнул его с отчётливым стуком. Все засмеялись.

— Значит, — философски решил Андрюшка Соколов, — мы не такие уж и голодные… Щусина, прекрати плеваться.

— Ему нужно, — вступилась Олька, пододвигая ближе к огню ноги и шевеля пальцами. Наша медсестра уже успела подсунуть что-то для полоскания, чем Щусь и плевался.

Разговора в целом не получилось. Прошлые две ночи навалились на нас, как только мы поели. Едва перетаскивая самих себя, мы начали устраиваться на ночлег у костров, заворачиваясь в высохшие, жёсткие, горячие одеяла. У меня вяло шевельнулась мысль, что надо бы расставить часовых, но внезапно не стало сил даже ворочать языком. Хотелось надеяться, что болота кончились, но слабо верилось в это. Впрочем, это и не беспокоило почти совсем — я так намотался, что уснул, даже не устроившись толком.

— Проснись, Олег, проснись.

Шёпот ввинчивался в уши надоедливо и упрямо. Я хотел было отмахнуться, но сообразил, что это шёпот Вадима, повернулся на спину и, открыв глаза, отпихнул одеяло с лица.

Вокруг был туман — я лежал в этом тумане и не мог различить, где шевелятся его пласты, а где — лицо Вадима. Солнце, судя по всему, ещё не вставало.

— Что случилось? — я поднялся на локте, а левой рукой нашарил наган.

— Негры, — выдохнул Вадим. — За двести метров отсюда, на берегу. Я поссать отошёл, а они как раз причаливают.

Я уже сидел.

— Сколько?

— Три лодки, штук восемнадцать. А костёр-то у нас ещё дымит. В тумане воняет же!

— Поднимай всех, скорее, — я вскочил, хватая от костра штаны. — И тихо! — добавил я через плечо.

Сейчас я услышал негров. И они, судя по всему, нас не видели, не слышали и не чуяли — по крайней мере, разговаривали они громко и назойливо, чем-то хрустели, булькали и стучали. За двести метров было слышно, значит — точно не знают о нас… Вокруг уже возилась вся наша компания, слышались перешёптывание и стальной шорох.

— Девчонки, оставайтесь здесь, — я не стал надевать куртку, взвёл курок нагана об эфес палаша.

— Может, не надо нападать? — быстро спросила Валька.

— Они всё равно начнут шарить кругом и нас найдут, — отрезал Саня, примеряя на руке дагу. — Олег, ты бы нас поучил двумя руками фехтовать.

— Потом, — отрезал я, разминая ногу с носка на пятку. — Пошли. Держитесь плотнее.

И я первым пошёл через туман…

…Вообще-то мы успели убедиться, что негры — довольно фиговые бойцы. Они громко вопят, скалят зубы и активно размахивают железками, но легко побиваются даже с минимальным опытом дворового «фехтования», если к нему приплюсовать решимость и безоглядный напор. Главное — не дать себе испугаться. А тут и вообще делать нечего, нас — пятнадцать, их восемнадцать…

…Нет, негры точно были полными лохами в лесных делах. Уж не знаю, как они в тумане за двести метров могли не учуять ещё дымивший костёр — но это факт. Они выволокли на берег три украшенных сухими головами лодки и сами начали разжигать костёр, перекликаясь и скрежещущее хохоча. Я, кстати, подумал обеспокоено, что негры-то, как ни крути, обнаглели по какой-то причине до предела, раз забираются в такие места, как мещёрские болота.

Первый негр попался нам навстречу — с охапкой хвороста из-за которой ничего не видел. Я заколол его одним ударом, отметив равнодушно, что уже совсем ничего не испытываю от убийства — кроме удовлетворения от точного выпада.

Наверное, это страшно. Но, может быть, так и лучше…

Я показал руками в стороны, чтобы разошлись в цепь. Слышно было, как мальчишки с лёгким шорохом разбегались в стороны. Я даже заметил, какое недовольное лицо у Андрюшки Альхимовича — на его взгляд наши слишком шумели.

Негры нас не слышали. Кто-то у разгорающегося костра начал диким голосом орать — до меня не сразу дошло, что это просто зовут пропавшего.

— Всё, — пробормотал я, перекладывая наган в правую руку и вонзая палаш в землю у ног. Поднял оружие обеими руками. Колька, возникший рядом, держал наготове свою вертикалку. — Два выстрела, и хватит. — прошептал я ему. До негров оставалось шагов полсотни, и у меня было сильнейшее желание опустошить по ним барабан… Странное чувство — думать о патронах. Зимой я купил ведро насыпкой с верхом у сторожа института ГА за бутылку водки 0,75. Ведро патронов к своей «тозушке». Сейчас бы её сюда…

«Два выстрела, — решил я, целясь в вылезающего из лодки высоченного негра с куском мяса — по-моему, оленьей ляжкой. — Вот первый…»

…Выстрелов «нагана» я не слышал — их глушил грохот Колькиной «зброёвки», выбрасывавшей в утренний туман целые снопы пламени. Но я видел, как негр с ляжкой, словно поскользнувшись, упал в воду, и второй, в которого я целился, схватился за плечо и закрутился волчком. А дальше я бежал, ухитрившись запихнуть наган в кобуру и выхватить дагу. Саня просил научить драться обеими руками, а я и сам умею это только по книжкам…

Кто-то попал — специально, случайно, не поймёшь — в костёр, разлетелись взрывающиеся искрами головёшки. Длинное тело негра перелетело через лежащий на прибрежной траве хворост, сверху прыгнул кто-то из наших… Лязгнула в первый раз сталь. О мой палаш ударился ятаган негра с вытаращенными, какими-то белёсыми, как у варёной рыбы, глазами. Удар был сильный, я его едва удержал и тут же перерезал негру локоть ударом даги — ага, а я и не думал, что она достаточно тяжёлая, чтобы рубить… Негр согнулся, и я, не глядя, махнул его палашом по шее. Ко мне мчался ещё один, но вдруг в середине лба у него открылось круглое отверстие, из которого толчком прыгнула струйка крови, и негр завалился ничком. Выстрела я не слышал, но, оглянувшись, увидел на линии кустов фигуры девчонок — кто-то из них разрядил аркебузу…