Фернандо Гамбоа - Последний тайник

Когда я с большим трудом добрался до края водоворота и уже собирался в него нырнуть, чтобы спасти женщину, которую я любил и которая, как я решил, не смогла выбраться из омута, Касси вдруг, словно по мановению волшебной палочки, вынырнула из мутной воды прямо передо мной. У нее было такое выражение лица, как будто она находилась не в бурной реке, а в бассейне и только что ради забавы прыгнула в воду с вышки.

— Вот здорово! Это было просто замечательно! — едва успев немного отдышаться, воскликнула задорно улыбающаяся Касси. — Давай нырнем туда еще разок!

Мы медленно поплыли вниз по течению, теперь уже гораздо более спокойному, и вскоре достигли участка, на котором русло реки значительно расширялось, а ее берега, прежде обрывистые и голые, теперь были пологими и покрытыми густой растительностью.

Благодаря нашим неопреновым костюмам нам не составляло никакого труда удерживаться на поверхности воды, и, если бы не тревога по поводу того, что в этих спокойных водах могут водиться кайманы, путешествие по этому участку Усумасинты можно было бы даже назвать приятным.

Не говоря ни слова, мы плыли посередине реки, внимательно присматриваясь к прибрежной воде, потому что именно у берегов и предпочитают находиться симпатичные рептилии под названием «кайманы». И вдруг Кассандра, вскрикнув у самого моего уха, заставила меня вздрогнуть:

— Улисс! Смотри! — Она показала куда-то вперед.

Я испуганно проследил за рукой Кассандры, ожидая увидеть там кровожадное чудовище с разинутой пастью, из которой торчат несколько десятков огромных острых зубов.

Однако Кассандра увидела нечто совсем иное.

Из-за деревьев на правом берегу реки поднимался столб чер-ного дыма, уходящий высоко в небо.

— Может, это повстанцы? — с тревогой в голосе спросила Касси.

— Понятия не имею. Вообще-то, это правый берег, а стало быть, территория Гватемалы. Вряд ли повстанцы-сапатисты решились бы пересечь границу, пусть даже для этого им нужно было бы всего лишь переправиться через реку.

— Я бы не стала на это полагаться. Как известно, границы здесь не имеют большого значения.

— В любом случае мы очень скоро узнаем, что это за дым.

Через пару минут мы оказалась у излучины реки и увидели стоявшую на сваях маленькую деревянную хижину с крышей из пальмовых листьев. На берегу, неподалеку от этого убогого жилища, лежала изготовленная из ствола дерева каюка, в которой сидели два мальчика. Судя по всему, они играли в рыбаков.

— Эти ребятишки не очень-то похожи на повстанцев, — улыбнувшись, сказал я и поплыл вслед за Кассандрой, уже направившейся к берегу.

Когда мальчуганы увидели, как из воды, пошатываясь, вышли два привидения в изорванной черной одежде и со следами крови на руках и ногах, у них чуть глаза не вылезли из орбит. Подумав, наверное, что на берег явились духи реки Усумасинты, чтобы утащить их к себе на дно, детишки, издавая пронзительные вопли, стремглав бросились к хижине и заскочили в нее.

— Неужели у нас и вправду такой ужасный вид? — уныло спросил я.

Касси окинула меня насмешливым взглядом и ухмыльнулась:

— Даже хуже.

Из-за раны в ноге я очень сильно хромал, а рана в плече ужасно болела, и из обеих сочилась кровь, которая затем вытекала через дырки в моем неопреновом костюме.

— Зато мы, по крайней мере, остались живы, — сказал я, вздыхая. — Хотя если мы начнем рассказывать о том, что с нами произошло, нам все равно никто не поверит.

— А может, и поверят, — возразила, кашлянув, Кассандра.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я, заметив, что Касси улыбается.

Она в ответ лишь молча показала на свой живот.

Я ошеломленно посмотрел на нее и целую минуту пытался понять, что это за предмет вырисовывается под черным неопреном, а затем еще одну минуту изумленно смотрел на Кассандру, поскольку все никак не мог поверить в то, что увидели мои глаза.

— Но… как? И когда?..

Глаза Касси светились лукавством, как у озорной девчонки.

— Когда я прыгнула в сенот и выронила при этом фонарь, он опустился на дно как раз рядом с распятием. Поэтому, нырнув за фонарем и увидев распятие, наполовину покрытое илом, я подумала, что стоит только протянуть руку и взять его. — Губы Кассандры растянулись в невинной улыбке. — Как я могла не забрать золотое распятие, украшенное драгоценными камнями и валявшееся на дне водоема, словно обычный мусор?

Тремя днями позже мы уже сидели, завтракая в кафетерии отеля «Швейцарский» в городе Гватемала. Наши раны постепенно начали затягиваться, но тела все еще были покрыты синяками.

Отец тех двух ребятишек, которых мы напугали на берегу реки своим жутким видом, оказался гораздо менее пугливым, чем его чада, и довез нас на своей лодке до небольшой туземной деревни. В этой деревне нас приняли очень радушно; мы там наелись и выспались, а на следующий день отправились в кузове старенького пикапа в уже известный нам городок Санта-Элена, где местный врач, не задавая лишних вопросов, напичкал нас антибиотиками и наложил швы на раны.

Поскольку у нас не было при себе ни денег, ни документов, ни даже приличной одежды, мы сделали несколько телефонных звонков на условиях их оплаты теми, кому мы звонили. Получив деньга через систему «Вестерн Юнион», мы смогли купить себе одежду и билеты на самолет до города Гватемала. Прибыв туда и наврав с три короба сотрудникам посольств своих стран, мы выхлопотали временные удостоверения личности, по которым смогли забронировать два места на ближайший авиарейс до Барселоны.

Кассандра согласилась полететь вместе со мной в Испанию, чтобы, как она сама выразилась, «попытаться наладить со мной отношения», отчего я пришел в большой восторг.

Мы провели вместе несколько недель, занимаясь поисками легендарных сокровищ тамплиеров, и после того, как уже почти до них добрались, а затем безвозвратно их утратили, поняли: несмотря на все наши героические усилия и самопожертвование, нам не суждено стать ни миллиардерами, ни хотя бы знаменитыми людьми. Единственное, что нам с Касси теперь оставалось, — это разобраться, что же мы все-таки друг для друга значим.

Ответ пока что состоял в том, что мы этого все еще не знали. Но и Кассандра, и я — мы оба — хотели как можно быстрее это выяснить.

К несчастью, радость от того, что мы сумели благополучно выбраться из затеянной нами опасной авантюры, омрачалась для меня горечью утраты и чувством вины: профессора Кастильо с нами уже не было и мысль о его смерти не давала мне покоя с того самого момента, как мы покинули Яшчилан. Я считал, что в смерти профессора виноват именно я. Если бы я не показал ему тот чертов бронзовый колокол, мы не отправились бы с ним на поиски сокровищ и он был бы сейчас жив. Я понимал, что никогда не прощу себе гибели профессора.