Луи Буссенар - Сын парижанина

В эту минуту послышался стук копыт. Прекрасно выдрессированные лошади, промчавшись галопом, вернулись на прежнее место. С распущенными гривами, болтающимися стременами, они приблизились к месту побоища, но, почуяв белокожих чужаков, стали нервно фыркать, перебирать ногами.

Тотор бросился к ближайшей из лошадей, чтобы ухватиться за поводья, но та проворно обернулась и дважды взбрыкнула.

— Проклятье! Трудно будет ее поймать, — разочарованно заметил он.

— Не спеши, — проговорил Меринос. — Не делай резких движений. Они не просто боятся нас, мы прямо-таки наводим на них ужас. То же было в Америке с лошадьми, воспитанными неграми; потому-то отец не берет больше темнокожих на работу в конюшни.

Поразмыслив, Тотор воскликнул:

— Идея! Постараюсь обмануть их обоняние и зрение. Сперва — обоняние.

Парижанин подошел к мистеру Шесть, по-прежнему лежавшему как огромная черная марионетка с оборванными веревочками, быстро развязал ему ноги и руки, снял с него мундир, сапоги, всю одежду, кроме белья, снова скрутил негра и надел на себя его платье.

— Негры уверяют, будто белые пахнут свежей рыбой. Не спорю, — пробормотал Тотор. — Зато мне кажется, что от чернокожих австралийцев несет одновременно козлом и мускусом.

— Верно, — подтвердил Меринос. — Особенно если судить по этим обноскам.

— А теперь дай-ка мне твой фрак. Благодарю. Пожалуй, подойдет. Сейчас увидишь.

С лукавой серьезностью Тотор отрезал одну из фалд, проделал в ней два отверстия для глаз и, прижав к лицу, надвинул фуражку на верхнюю часть этой маски, чтобы она не свалилась.

Глядя на него, Меринос невольно засмеялся, забыв про боль в ногах.

— А для довершения иллюзии, — прибавил Тотор, — я сделаю себе черные митенки [85] Митенки — женские перчатки без пальцев, закрывающие только ладонь и ее наружную сторону; здесь о митенках говорится шутливо как о части маскировочного костюма мужчин. из рукавов мастерского произведения Диксона и Вебера, нью-йоркских портных. А теперь осторожно, не спугнуть бы!

Лошади стояли довольно близко. Одна из них подошла еще ближе, опустив голову и волоча по земле поводья. Тотор уверенно двинулся к ней. Животное посмотрело на него, понюхало воздух — и, надо полагать, удивилось, что его черный хозяин стал таким маленьким-маленьким.

Но фуражка на нем все та же, и запах его… Значит, можно успокоиться!

Повод оказался в пределах досягаемости Тотора. Он не замедлил схватить его, как кошка мышку. Лошадь фыркнула, стала пятиться, пытаясь вырваться.

— Слишком поздно, родная моя! Попалась, придется тебе носить другого хозяина и не кобениться!

С непревзойденной обезьяньей ловкостью Тотор вскочил в седло. Лошадь прядала ушами, брыкалась, вставала на дыбы, отчаянно сопротивляясь, но француз сильно пришпорил ее и пустил карьером по раскаленному песку.

Через четверть часа он вернулся. Животное, покрытое пеной, тяжело поводило боками. Укрощение строптивой состоялось!

Значит, все прекрасно. Удача на этот раз на их стороне. Судьба, которая была столь сурова к молодым людям, улыбнулась им.

Вторая лошадь, привыкшая всегда держаться бок о бок с первой, послушно возвратилась на свое место. Тотор без труда схватил ее за повод и подвел к другу.

Американец уже ничему не удивлялся: сила духа, энергия и упорство Тотора приучили его к тому, что даже несбыточное сбывалось. Но, с трудом поднявшись на ноги, он все же воскликнул:

— Тотор, ты велик!

— Мой рост — один метр и шестьдесят четыре сантиметра в обуви на каблуках, — отозвался парижанин, — ровно на двести девяносто восемь метров и тридцать шесть сантиметров ниже Эйфелевой башни [86] Эйфелева башня — стальное сооружение в Париже, ставшее эмблемой города. Сооружена в 1889 году по проекту инженера Александра Гюстава Эйфеля (1832–1923). Высота башни 300 м, сторона квадрата основания 123 м, вес стальных конструкций 9 тысяч тонн. Герой романа Тотор шутит, сопоставляя свой небольшой рост с высотой башни Эйфеля. , так что нечего пыжиться! Спасибо только, что напомнил: нужно укоротить стремена. А теперь, мой Меринос, — на коня!

Лошадь, которую сдерживала железная рука Тотора, дрожала, но не двигалась. Меринос с трудом взобрался на нее. Попав же в седло, проявил себя отличным наездником. Какое счастье — оказаться верхом на чистокровном скакуне, который, можно надеяться, унесет его в страну обетованную!

Черные полицейские, лежавшие до сих пор неподвижно, начали глубоко втягивать воздух, задвигались в своих путах и мало-помалу ожили. Что же предстало их глазам!

Они увидели, что лежат раздетые-разутые, в одном шерстяном белье, без мундиров, оружия. Их престиж растоптан! Их лошади в руках разбойников! О, их лошади!

Негры завопили, они угрожали, рыдали, как дети, катались по земле, извивались, наконец освободились от пут и закричали:

— Отдайте наших лошадей!

Полицейские бросились к поводьям, но Тотор поднял револьвер и произнес гоном, не допускающим возражений:

— Уберите руки! Не то мозги брызнут!

— Хватит! — жестко прибавил Меринос. — Довольствуйтесь тем, что мы забыли причиненное вами зло.

— Что будет с нами, мы же погибнем! — крикнул один из негров.

— Спасайте себя сами, как спасались мы, отыскивая себе пищу… Вам это легче; вы дикари и у себя на родине… Вот вам зажигалка, вот нож… у нас и этого не было. Бегите, да смотрите не попадайтесь нам!

— А мы — рысью, в путь, — прибавил американец и, пришпорив лошадь, поехал к соленому озеру.

Люди вне закона. — Остановка, не входящая в программу. — Таинственная мольба о помощи. — Бушрейнджеры. — Сухой лес. — Опять «Б. Р.». — Тягостное безлюдье. — Отдаленные звуки. — Адская свора, — Слой дохлых кроликов.

Вскоре завывания и проклятья полицейских замерли вдали.

Избавившиеся от них молодые люди вернулись к дереву-бутылке и грустно склонили головы, глядя на несчастного, которому они не могли даже отдать последний долг. Потом беглецы решительно двинулись в пустыню, которая простиралась перед ними насколько хватало глаз.

Тотор внимательно вглядывался в рыхлую песчаную почву. Его пытливый взгляд уже заметил следы. Здесь было немало отпечатков лошадиных копыт, человеческих ног, обутых в сапоги или ботинки, элегантный изгиб которых угадывался в следе.

— Вот что я искал, — сказал парижанин.

— И куда приведут нас эти следы? — спросил Меринос.

— К людям.

— Может быть, к ужасным разбойникам, — заметил американец.

— Еще неизвестно, что лучше, — отозвался Тотор. — С джентльменами из полиции мы уже имели дело. Только подумать: мистер Пять хотел отрезать твою голову и увезти в мешке с солью.

Меринос вздрогнул и побледнел.