Николай Чергинец - Вам — задание

Рассвет застал Славина в архиве. С большим трудом отыскал он полицейские документы, углубился в их чтение. Как правило, это были досье очень обстоятельные, на разного рода мошенников, проституток, воров, грабителей, убийц...

Владимир не заметил, как и день кончился. Молчаливый и угрюмый, пришел он в скромную комнатушку, которую временно снял у супругов-старичков. Зажег огарок стеориновой свечки, постелил постель, думал сразу же лечь спать. Но, посидев в тишине несколько минут, не выдержал, оделся и направился в отдел. Просмотрел у дежурного журнал регистрации происшествий — ничего существенного не произошло. Пошел в свой кабинет. Включил свет, сел за стол, и в этот момент появился дежурный. Хриплым голосом сказал:

— Извини, Славин. Я тут закрутился и чуть не забыл. Тебе письмо.

Он протянул бумажный треугольник. Владимир взглянул на почерк, сразу же узнал руку матери.

Дежурный вышел, а Владимир развернул письмо и, прежде чем начать читать, улыбнулся, вспомнив сон: «Надо же такое! Видел маму во сне — и на тебе — письмо. Постой-постой: Женя ведь тоже приснилась. Может, и она домой вернулась?»

Владимир просмотрел письмо — так и есть! Сестра дома!

Он уселся поудобнее, начал читать внимательно, не пропуская ни одного слова: "Здравствуй, сынок! Сегодня большая радость. Совсем неожиданно появилась Женя. Правда, немного раненная в руку. Поэтому письмо пишу я, а она сидит рядом и командует. Наверное, привыкла приказы отдавать. Ранение у нее легкое, так что скоро все пройдет. Самое главное, что Женя вернулась совсем. Теперь вдвоем веселее тебя дожидаться. Вселили нас к старую квартиру. Ремонт пока делать не будем, весной займемся. Вчера приходил ко мне и соседям человек из НКВД. Интересовался Латаниной Светланой. Помнишь, что напротив нас жила? Если ты не забыл, Латанину мы с тобой как-то видели на базаре во время облавы. Она тогда с офицерами стояла, а мы вырвались из оцепления. Оказывается, эта гадюка многих советских людей гестаповцам выдала. Вот ее сейчас и ищут.

Дела в городе поправляются. Народу прибавилось, открылись магазины. По воскресным дням выходим на уборку города. Все трудятся от души. Уже работают некоторые заводы. Вчера пробовали конфеты с нашей фабрики «Коммунарка» — вкусные, ужас! Дали нам воз дров, так что в холоде сидеть не будем. Получила продовольственные карточки, и Жене тоже положены. В общем, сынок, о нас не беспокойся и продуктов больше не присылай. Старайся сам питаться получше. У тебя организм молодой, да еще перенес тяжелое ранение.

Что у тебя нового? Где и у кого живешь? Есть ли зимняя одежда, обувь? Напиши нам. И, пожалуйста, мы тебя очень просим, будь осторожен. В нашей семье из мужчин ты один остался. Я почти каждый день хлопочу об отце. Но пока так ничего и не узнала. Хоть бы его могилку отыскать!

Ждем тебя, не дождемся! Приезжай скорее, сынок! Уж так тебя увидеть хочется! Целуем и обнимаем. Пиши. Твои мама и сестра".

Славин откинулся на спинку скрипучего стула и, закрыв глаза, представил себе лицо матери... сестры. Нестерпимо захотелось к ним — хоть на денек, хоть на час, на минуту. Владимир знал, если подойти сейчас к начальнику и попросить его — тот отпустит. Но ведь обстановка в городе, в области какая! Нет, нельзя. «Вот снимем эту банду, тогда и попрошусь на пару деньков», решил он и, вынув из стола лист бумаги, принялся за ответное письмо. Но закончить его не успел. В кабинет вошел дежурный:

— Ты еще здесь? Понимаешь, пришла женщина. Майор, хирургом в госпитале работает. Рассказывает, что утром, когда она шла на дежурство, видела, как на одной улице остановился автомобиль ЗИС. Из кабины вышли майор и старшина. Они даже двери кабины не закрыли и побежали в обратную сторону. Тогда она особого внимания этому случаю не придала, но вечером, когда возвращалась из госпиталя, то снова увидала эту же машину с занесенной снегом кабиной. Дошла до своего дома и... повернула к нам.

— Где она?

— В дежурке. Побеседуешь?

— Конечно.

— Хорошо. Я сейчас ее приведу.

Через несколько минут в кабинет вошла женщина в теплом пальто с меховым воротником, на ногах — валенки. Выглядела она чуть старше тридцати. Славин пригласил ее присесть, а сам подумал: «Даже не скажешь, что она майор. Обыкновенная штатская женщина, и все тут». Пододвинул к себе небольшой листок бумаги и спросил:

— Ваша фамилия, имя, отчество?

— Василевская Ольга Ильинична.

— Вы работаете врачом в госпитале?

— Да, я уже говорила вашему дежурному. Я — майор медицинской службы, хирург.

Затем Славин внимательно выслушал ее рассказ и задумался: «Женщина, чувствуется, человек наблюдательный. В марках машин разбирается хорошо, а чем черт ни шутит, вдруг на этой машине грабили преступники?» Он взглянул на Василевскую:

— Ольга Ильинична, а что, если мы с вами посмотрим эту машину, не возражаете?

— Нет, конечно. Я же понимаю.

— Ну, тогда великолепно. Едем сразу же!

Славин достал из шкафчика фонарик, сунул его в карман полушубка, привычным движением локтя притронулся к пистолету, висевшему под пиджаком, — на месте, скользнул взглядом по столу все ли спрятано, и взглянул на женщину. Она сразу же его поняла и встала:

— Пойдем к машине?

— Да-да, пожалуйста.

Шофер уже был на месте.

— Залезайте в кабину вдвоем, а то в кузове долго не вытерпишь, — предложил он.

Ехать пришлось в другой конец города по узким темным улицам и переулкам. Зима еще не хотела сдавать свои права. В кабине было холодно и неуютно.

Если бы Славин знал, с кем столкнула его судьба, то он, прежде чем ехать к обнаруженному грузовику, завернул бы, конечно, к дому, где жил Мочалов. Но о Василевской Петр Петрович никогда не рассказывал брату, и Славину было невдомек в это время, что рядом в кабине старого грузовика сидит не только важный свидетель, но и человек, который для его брата очень дорог. Но Славин этого не знал. Он наклонился к Василевской и, стараясь перекричать шум мотора, спросил:

— Далеко еще?

— Нет, здесь налево, и мы приехали, — ответила Василевская.

За поворотом в свете фар появился грузовик. Остановились. Владимир обошел машину. Обе двери были распахнуты настежь. Внутри кабины — снег. Он спросил у женщины:

— Скажите, может, машина испорчена и ее оставили, чтобы позже взять на буксир?

— Не знаю. Но я видела — ехала нормально. Если бы испортилась, то шофер, пожалуй, попробовал бы исправить, да и не бросили бы они машину так просто.

— Вы правы, — согласился Славин и окликнул шофера: — Иван! Возьми фонарик. Проверь, есть ли вода в радиаторе?

Шофер поднял капот и, подсвечивая себе фонариком, начал осматривать двигатель.

— Вода-то есть, а вот радиатор... накрылся. Заморозили, сволочи! Во многих местах прорвало.