Исаак Бацер - Позывные из ночи

— Ну как, расстроился парень, когда узнал, что поездка отменяется? — спросил потом Орлов Гайдина.

— Даже в лице изменился, говорит: «Не везет мне, думал, после Шалы совсем к вам уйду, а выходит опять сорвалось».

— Мне кажется, партизан из него был бы толковый, да и разведчик неплохой. Молод, правда. Но ничего, привыкнет.

— А как Сюкалин? — спросил в свою очередь Гайдин.

— Подтверждает, что «приятели» наши насторожились. Он слышал, будто листовки где-то нашли. Патрулируют все деревни. К нему тоже заходили. Офицер советовал: «Ты, Сюкалин, сделай так: если придут партизаны, замани их к себе, пригласи чай пить, а нам дай сигнал».

— Сюкалин у них не на подозрении? — тревожно спросил Бородкин.

— Думаю, что нет. Однако просил большой группой не ходить. Говорит, когда мы в бане у него мылись, очень боялся за нас. Могли подумать: нет ли гостей у Сюкалина, если баню на неделе топит.

— Ну, ладно, что было, то прошло. Банька неплохая была, — засмеялся Куйвонен. — Только прав Сюкалин: на неделе мыться больше не будем. Приметно это. А что, Даша, — улыбнулся он, — стала бы ты делать, если бы в бане зацапали?

— А у меня защитница была — бабушка Матрена Михеевна. В обиду бы не дала. Когда я ее спросила, живет ли кто в Лонгасах, она мне знаешь, что ответила?

— Что?

— В Лонгасах, говорит, людей нету, одни фашисты проклятые.

— Вот это теща! — пошутил Бородкин, а затем уже серьезно добавил: — Продолжай, Алексей.

— А еще говорил Сюкалин, что к нему переводчик приходил, Аликом зовут. Спрашивал: правда ли, что партизаны в Вертилово наведывались?

— А он что? — забеспокоился Гайдин.

— Сказал: коль появились, никуда не уйдут. Из-за коммунистов, говорит, я два раза в тюрьме сидел и не пропущу случая свести с ними счеты. А потом еще сказал: Я сам имею задание от коменданта Роома партизан выведывать.

— Молодец. Хорошо отбрил. Но поверил ли переводчик Сюкалину?

— Думаю, поверил.

— Да, зашевелились маннергеймовцы, — задумчиво заключил Бородкин. — Надо быть поосторожнее. Особенно сейчас. А самое главное: самолет не прозевать. Всю эту операцию возлагаю на наших военспецов. На вас, Гайдин.

— Хорошо.

Встречать самолет вышли все, кроме радиста. Ему надо было приготовиться к связи со штабом и доложить о результатах операции, как только подпольщики вернутся на базу.

На болото отправились с наступлением темноты, прихватив с собой сухие ветки, бересту, смолистые чурки.

Шли молча. Орлов часто вскидывал голову, всматриваясь в серое, без единой звездочки небо. Все заволокло тучами, а ведь днем было ясно.

На болоте сыро, холодно. Выбрав место под костер и сложив дрова, поднялись на высоту. А там еще холоднее. Даже от ветра негде укрыться. Зато обзор много лучше.

До двух часов ночи дежурили все, установив круговое наблюдение за местностью. Находились в полной боевой готовности, с автоматами, с пистолетами, гранатами.

В напряженной тишине вдруг явственно послышался шорох. Казалось, кто-то осторожно подбирается к тому месту, где находились наблюдатели, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.

— Стрелять только по команде, — шепнул Гайдин.

Но вот что-то хрустнуло, затрещали ветки, и шум стал удаляться.

— Лось, — определил Орлов.

В два часа Гайдин и Орлов спустились с высотки, разожгли костер. Столб огня осветил болото. Снова все собрались на возвышенности, тревожно всматривались в темно-серое небо. Изредка подходили к костру, чтобы подбавить дров, и опять поднимались на холм. Ждали час, другой, третий. Самолет все не прилетал. Когда уже рассвело, вернулись на базу.

Что могло помешать летчику вылететь сегодня? Плохая видимость? А что, если он сбился с пути?

— Вторые сутки без связи, — сказал радист, словно отвечая на вопрос, который волновал каждого.

— Обязательно надо связаться. Наверное, у них там погода нелетная, у нас еще тихо, хотя и пасмурно, а там штормит. Ветер северный, сырости натянуло, — заметил Орлов. — А ночью все равно на болото идти надо.

На следующую ночь все вновь отправились встречать самолет. Потянулось томительное ожидание. Снова Орлов и Гайдин спустились к костру, и снова столб огня осветил мшистую и влажную поверхность болота и уродливые вершинки редких низкорослых сосен.

— Эге, да, кажись, это он! — вдруг сказал Орлов.

За лесом где-то и впрямь послышался слабый гул мотора. Потом он усилился, и над болотом появился самолет. Он пролетел над костром, сбросил что-то. Затем развернулся, сделал круг и взял курс на северо-восток. Все кинулись к парашютам, плавно опускавшимся на землю. Груз приняли прямо на руки.

— Осмотрим мешки, ведь все сразу, видимо, не унести, — сказал Гайдин.

Проверили содержимое сброшенных посылок: сухари, концентраты, консервы, мешок соли, приемник, питание к нему и рации, гектограф, пачки листовок.

— Груз большой. Отнесем часть в глубь леса, поближе к месту, где расположим новую базу, а продуктов на несколько дней возьмем с собой. Устроим шалаш на новом месте, — предложил Орлов.

— Правильно, Алексей, — поддержал Бородкин. — На нашей старой базе трава уже притоптана, тропинок стало много. Да и самолет могли обнаружить, низко все же летел.

Километра два с половиной пробирались по лесу с грузом, с трудом вытягивая ноги из топкого мха и спотыкаясь о пни и корни деревьев. К месту, облюбованному Орловым, пришли усталые, проголодавшиеся.

— Радиобатареи, два мешка с грузом, парашюты оставим здесь, за ними придем потом, — сказал Гайдин.

Так и сделали. Налегке направились на базу. И лишь к утру добрались до места.

Как только Гайдин увидел радиста, спросил:

— Как связь?

— Есть.

— Передай: «Все получили, сухарей мало». Запроси, вернулся ли самолет.

— Самолет-то, пожалуй, вернулся благополучно, — заметил Бородкин. — А вот летел он не там, где следовало. Зачем к Кижам сунулся. Ведь, наверняка, на кижской колокольне наблюдатели сидят. Хорошо еще, что видимость плохая была, а то засекли бы парашюты.

— Когда базу менять будем? — спросил Орлов.

— Давайте вместе подумаем, — ответил Гайдин и, немного помедлив, продолжал: — Сегодня, пожалуй, не успеем. Отдохнуть надо, а завтра с утра обязательно.

Все согласились с этим. А Гайдин уточнил:

— Тогда в 9.00 начинаем, место — в двух километрах отсюда, на северо-запад, там в пятидесяти метрах от просеки высотка, покрытая лесом.

Около полуночи Орлов, стоявший на посту, услышал шаги. Насторожился. Определил. Идет один человек, явно торопится, шагает неровно.

Укрывшись за кустом, Алексей стал пристально вглядываться. Кажется, Сюкалин. Да, конечно, он.

— Пароль? — спросил Алексей, поднимаясь навстречу идущему.

— Вперед на Запад, — раздалось в ответ.